– Демира! Где тебя носило?! – вопил Ливий. – Под кем была ты, шлюшка ты косматая?!

– А ты, беззубый хряк, кого ублажал своей толстой колбасой? – и воительница в знак приветствия поддала вору носком сапога промеж ног.

Ливий взвыл, согнулся, не удержался на ногах и рухнул на грязный заплёванный пол, увлекая за собой Демиру. Но удар не сильным был, вор шустро поднялся, и, крепко обнявшись, старинные друзья опять закружились по залу, вопя что-то радостное.

– Не вижу причины для столь бурного восторга, – сквозь зубы процедил наблюдавший за мизансценой Арий Конрад.

– О, мессир, неужели Демира… – пролепетал ошарашенный Арефа.

– Старая боевая подруга этой винной бочки, – мрачно закончил его мысль магистр, – настолько старая, что он зовёт её шлюшкой.

Демира весело смеялась, с упоением целовала небритые щёки приятеля, щёлкала его по красному носу и трепала за бороду. Он в ответ дёргал её за косы, щипал за все места и радостно гоготал. Наконец, весь ритуал встречи был исполнен, восторги помалу утихли, и Ливий поставил её на пол.

– А я ныне слыхал, в Агропе тебя чуть не сожгли на костре, – сообщил магрибский вор, – но вмешался последний из Ордена Сов… Во врут, а?

– Врут и не краснеют! – засмеялась Демира. – Вот он, последний из Ордена Сов.

Ливий вылупился на бледное лицо Арий Конрада, похлопал глазами, обалдело помотал кудлатой рыжей башкой и сел на пол.

– Демира, – пробормотал он, – так это что, правда? Вот этот – последний из Ордена Сов? И ты теперь ему даёшь?

– Принеси нам выпить и поесть, – воительница, давясь хохотом, подняла Ливия с пола, – и поговорим.

Спустя полчаса её дружок был в курсе всех событий.

Сброд в трактире вопил, гоготал и горланил песни, и невольно спутникам Арий Конрада тоже приходилось орать, чтобы слышать друг друга. Арефа не пил, магистр едва пригубил из своего кубка, а Ливий посадил Демиру к себе на колени и заливал вином свою бездонную глотку, но больше, чем уже напился, не пьянел. И подруга его, верно, вспомнив прошлые дела, от него не отставала. Только не обладая такой тучностью, Демира была более уязвима к чарам пьяного беса.

Не замечая уничтожающего взгляда Арефы и подчёркнуто холодного магистра, она то дёргала за круглую золотую серьгу в ухе приятеля, то ерошила его всклокоченные рыжие патлы, то за нос кусала. Ливий подбрасывал её на коленях, подмигивал с ухмылкой, пощипывал за щёку, и время от времени оттягивал пальцем ворот её рубахи и с интересом туда заглядывал.

– Поехать-то, я поеду, – согласно кивал он, – всё равно на мели, а про сокровища Ормузда такие песни поют… Мне только нужно послать ко всем чертям мою потаскушку Залию, так же как вот эта потаскушка меня когда-то послала, – он ткнул измазанным жиром пальцем меж грудей Демиры.

– Да, посылай свою потаскушку, – не возражала воительница, – объясни ей всё. Чтоб было без недомолвок. Чтоб не бросала вслед нам проклятий, а то вон Конрад говорит, мысль материальна.

– Дык он колдун! – фыркнул Ливий. – Блаженный! Такие, как он, думают, будто земля имеет форму жопы…

– Скажи мне, вор, – сверкнули стальными искрами глаза Арий Конрада, – по силам ли тебе похитить из-под стражи лемурийскую принцессу?

Ливий захихикал мелким ехидным смешком, положил на стол кулак, а когда раскрыл его, все увидели ожерелье Последнего из Сов – амулет из волчьих клыков, птичьих когтей и кроваво-красных рубинов. Магистр невольно вскинул руку и коснулся шеи.

– А что я говорила?! – расхохоталась Демира. – Успел уже, – и, повернувшись к Ливию, сказала. – Твоё здоровье! – и приложилась к кубку.

– Дык, ну камушки-то какие, Демира, – словно оправдываясь, смущённо отозвался магрибский вор и налил себе ещё вина.

Арий Конрад с грохотом отодвинул табурет и встал. Следом поднялся Арефа.

– Завтра в поход, – негромко произнёс магистр, – пора спать.

– А вы идите, – отмахнулся Ливий, – скажите хозяину, чтоб дал вам комнату. А мы с кыской ещё посидим, – и ущипнул Демиру за щёку.

Арий Конрад резко развернулся и пошёл прочь. За ним поспешил бледный от гнева Арефа. Демира и Ливий, перекрестив руки, пили вино.

– Слышь, душа моя, – вдруг сказал Ливий, ставя на стол пустой кубок и целуя Демиру, – этот твой магистр… Ордена Псов… тебя не ревнует?

– Да шёл бы он к кобыле в трещину! – искренне пожелала Демира.

Утром, напрасно прождав старинных друзей, Арий Конрад послал парламентёром Арефу. Мало ли что стряслось… Ученик магистра вернулся весь красный и, заикаясь от возмущения, стал рассказывать. Как дошёл, постучал, а в ответ на его стук распахнулась дверь, и из комнаты вылетел грязный сапог и попал ему в лоб. Раздался взрыв пьяной брани, громкий хохот, и дверь захлопнулась. Да, всё так и было, но магистр пожелал убедиться сам. И пошёл на беду свою.

Он громко постучал, подождал, постучал ещё. Никто не открывал, и Арий Конрад уж было собрался идти к себе, как дверь распахнулась. На пороге стояла вдрызг пьяная, полуголая, всклокоченная Демира.

– Какого хрена тебе надо? – рявкнула она, подтягивая сползшую с плеча рубаху. – Не видишь, мы заняты!– и дверь захлопнулась.

Арий Конрад пошёл обратно.

– Ну?! Что там, хозяин? – бросился к нему Арефа.

Магистр с деланным безразличием пожал плечами.

– Пьют, развратничают.

– М-мессир! – вскинулся Арефа. – О, боги! Демира! Как она могла? И вы допускаете?

Когда юноша волновался, он обращался к учителю на «вы».

– Я допускаю всё, – ровным голосом отозвался Арий Конрад, – меня это никоим образом не касается.

– Но мессир!

– Подождём, – через силу улыбнулся магистр. Улыбка получилась тяжёлая, свинцовая, взгляд застыл холодным оловом, – время терпит, – молвил Арий Конрад, скрещивая на груди руки.

Весь день магистр просидел, изучая толстую старинную книгу. Арефа слонялся по двору, краснел в ответ на сальные шуточки скучающих от безделья уличных девок, и кормил хлебными крошками толстых магрибских голубей. Ни Ливий, ни Демира так и не вышли из комнаты.

За ужином Арий Конрад был спокоен, правда, небрежно, вскользь заметил:

– Если к утру оба не придут в себя, придётся им в этом помогать. Дальнейшее бездействие нам не выгодно.

– Мессир, – обрадовался Арефа, – вы побьёте этого гнусного толстяка?

– Я?! – серые глаза распахнулись, сверкнули негодованием. – Осталось только до этого опуститься!

Опускаться ни до чего не пришлось. За пару часов до рассвета кто-то постучал в дверь их комнаты. Магистр не спал, размышлял, сидя за столом при тусклом свете догорающей свечи. Он встал, бесшумно ступая, подошёл к двери и отворил засов.

В комнату, пошатываясь, вошла Демира. Она была бледна, под глазами залегли голубые тени, но прибрана, одета, волосы заплетены в две тугие косы. Прошла, села на кровать магистра, посмотрела сонным взглядом на спящего напротив безмятежного Арефу.

– Рассвет скоро? – спросила Демира. И добавила, – я не могу больше пить.

Арий Конрад присел на кровать рядом с нею. Чуть касались в полумраке плечом друг друга и молчали. Потом магистр тихо спросил, глядя на пляшущий огонёк свечи:

– Зачем?

– Душа болит, – голос Демиры прозвучал, как еле слышный вздох.

И тишина. Слышно только, как потрескивает свечной фитилёк.

– А так – легче? – напрямую спрашивает Арий Конрад.

– Так легче, – она кивает согласно.

Догорает свеча, и комната погружается в серые предрассветные сумерки. Арий Конрад кладёт на колени белые руки и сцепляет их в замок, словно не уверен в себе, словно страшится желания обнять и утешить эту вчерашнюю грешницу. И соблазн отбрасывается колючей фразой:

– Твоя воля.

Улыбается во сне Арефа. Под полом скребутся мыши. Скрипит сверчок в углу. Магистр смотрит в розовеющий за окном рассвет, а когда решает повернуться и взглянуть на Демиру, видит, что девушка крепко спит, откинувшись спиной на холодную каменную стену.