Артем, Маша и Олег прошли мимо большого деревянного креста с вырезанным на нем названием деревни и годом установки – 2005. В будний день улица казалась пустынной. Мужчины трудились в монастыре, многие уезжали на заработки в Златоустьинск или вахтовым методом работали в Москве и Питере. Женщины копались в огороде или ухаживали за скотиной. Непогода разогнала по избам даже стариков, которые обычно сидели на лавочках или завалинках около изб. Только у колодца, находившегося почти в центре деревни, друзья встретили первого человека. Крупная женщина с собранными в пучок грязными волосами, в резиновых сапогах и ватнике, накинутом на выцветший сарафан, набирала воду в два эмалированных ведра. Она с подозрением посмотрела на приближающихся туристов.

– Доброе утро! – поздоровался Артем. – Помочь не нужно?

– Воды-то принести? – с пренебрежением отозвалась женщина. – Спасибо, не надо, сама управлюсь.

Артем понял, что приятного разговора не получится, поэтому сразу спросил:

– Вы не знаете, у кого здесь можно лодку взять на прокат?

– А вам зачем? – так же неприветливо спросила женщина.

– Хотим по озеру прокатиться, – ответил Артем. – Мы туристы, остановились в монастыре.

– Вот и брали бы в монастыре лодки, что по деревне-то шататься.

Маша первой не выдержала этого не мотивированного хамства:

– Тогда мы в другом месте поспрашиваем. Спасибо Вам большое за помощь! – язвительно сказала она и, схватив Артема и Олега за руки, потащила их дальше по дороге. Старательно обходя оставшиеся после дождя лужи, друзья дошли почти до самого края деревни, когда им встретился еще один местный житель. Маленький морщинистый старик в грязной и порванной болоньевой куртке пытался обухом топора вбить поглубже в землю один из столбиков покосившегося плетня.

Артем хотел было открыть рот, чтобы предложить помощь, но Олег, не говоря ни слова, подошел к старику, взял из его рук топор и в два удара крепко вколотил столбик в мягкую после дождя землю.

– Спасибо, сынок, – поблагодарил дед. – Вы откуда такие красивые будете?

– Туристы мы, отец, сами из Москвы. В монастыре живем, по окрестностям гуляем, – сказал Олег.

– Ух ты, далеко же вы забрались. Как дела на Москве?

– Дела идут, отец, народу много, дышать нечем, от работы устали, вот и поехали путешествовать.

– Хорошо тут у вас, места красивые, – вставила Маша. Старик в ответ заулыбался беззубым ртом.

– И люди приветливые, отзывчивые, – иронично добавил Артем, вспомнив разговор с женщиной у колодца.

– Что верно, то правда, – ответил дед. – Красивше наших мест нигде нету. Вот я здесь семьдесят два года прожил, а все равно как выйду за околицу, или вот на Ярозеро погляжу с бугорочка вот с этого, так душа прям поет-раскрывается.

– Отец, а ты нам не подскажешь, у кого в деревне можно лодку напрокат взять?

– А вам с мотором или на веслах?

– Да желательно с мотором. Мы за горючее заплатим, и за аренду тоже.

– С мотором и у меня есть. А много ли заплатите? – глаза деда хитро блеснули.

– В обиде не останешься.

– Тогда по рукам. Только вот еще что. Чтобы все было как полагается, надо еще этот оставить… как его… залог!

– Ну, отец, ты прямо коммерсант! Паспорт мой в залог примешь? – предложил Олег.

– А почему нет? Пойдемте, я лодку покажу. Кстати, зовут меня Романом Алексеевичем, а все местные кличут Костылем.

– Почему Костылем? – удивился Артем.

– А я как-то по молодости в лесу ногу сломал, да она все срастаться не хотела, я года два с костылем ходил, вот и приклеилась кличка. Костыля давно нет, но и сейчас хромаю немного.

Пройдя мимо дедова дома, они спустились к берегу Ярозера. Он весь зарос камышом и осокой выше человеческого роста. У воды было заметно холоднее, чем на пригорке, по серой глади озера бежали барашки волн. На берегу стояла старая покосившаяся баня: маленькое строение с мутным окошком. Проходя рядом с ней, Артем провел рукой по бревенчатой стене. Отполированные ветрами, дождями и снегом бревна были теплыми, несмотря на прохладную погоду. Артему вспомнились мистические истории, которые он знал по фольклорным сборникам. Наши предки считали баню самой нечистой из всех крестьянских построек. По их представлениям в бане нельзя было париться после полуночи, за это мог наказать обитавший там злой дух – банник, или его еще более злая и жестокая жена – обдериха. Смельчака, который рискнет зайти в баню в неурочное время, а тем более растопить там печь и начать париться, ждала незавидная участь: обдериха могла заживо содрать с него кожу и запихать ее за печку или под полати.

Артем подумал, что для мировоззрения русского крестьянина всегда была характерна определенная двойственность: баня представлялась ему местом, где человек мог очиститься, омыться от внешней грязи, но с другой стороны, она же была и сосредоточением темных, злых сил, несущих вред и даже смерть. Чистое и нечистое, святое и грешное на Руси всегда ходят рука об руку, трудно их разделить.

– А вы далеко плыть-то собираетесь? – спросил дед Роман. – Погода сегодня что-то разыгралась.

– Да вон туда нам надо, – Олег показал рукой. – На Большой остров хотим сплавать.

Старик остановился как вкопанный.

– И что вы там забыли? – спросил он, с подозрением глядя на ребят.

Друзья переглянулись: слишком уж резко изменилось отношение к ним деда Романа.

– Это мне туда нужно, – сказал Артем. – Я деревянные церкви изучаю. Вот прочитал, что на острове есть одна старинная церковь пророка Моисея, хочу ее осмотреть и обмерить.

Дед Роман состроил на своем морщинистом лице недовольную гримасу, но промолчал. Однако перемена настроения их спутника заинтересовало друзей.

– А что с этим островом не так? – спросила старика Маша.

– Все с ним нормально, – ответил дед.

– Мне показалось, что Вы недовольны тем, что мы собираемся именно туда.

– Не люблю я это место, – сквозь зубы ответил дед Роман.

– А по какой причине?

– Святоши там живут, сильно правильные во всем, – старик вздохнул и продолжил. – Я в нашей деревне всю жизнь передовиком был: комсомольцем сначала, потом в партию вступил, награждали меня много. Ни в Бога, ни в черта не верил никогда, как нам раньше говорили, что все это опиум для народа, религия эта вся. Ну и позакрывали все церкви у нас по округе, монастырь вот тоже закрыли. Где клуб сделали, где зернохранилище, что-то вообще разобрали. А они там, на острове, как до революции жили, так и продолжали жить. Как будто в другой стране. И не трогал их никто, не знаю уж почему. Церковь у них эта самая работала, про которую ты говоришь. Мы как-то по молодости собрались с парнями, вроде порядок у них навести что ли. А председатель приехал, всех разогнал, сказал, что из района ему пригрозили: не трогать этих на острове. Ну а потом как советскую власть развалили, там уж вообще никому дела не стало. И монастырь вон опять открыли, теперь каждый во что хочет, в то и верит.

Дед Роман махнул рукой.

– В общем разное тут по округе про этот остров говорят. Кто говорит, что там одни святые живут, а кто – что наоборот безбожники. А мне как-то и не важно уже. Каждый теперь своим умом думает, развалили все, что можно, теперь уже все равно…

– Ладно, отец, мы там все равно надолго не задержимся, туда-сюда сплаваем и лодку тебе вернем, – сказал Олег. – Вот тебе оплата, вот мой паспорт. Только смотри, кредит на него не бери.

Олег улыбнулся, но дед Роман непонимающе посмотрел на него. Видимо эта традиционная московская шутка в здешней глуши была не актуальна.

– Ну вот и ваша лодка. С мотором управляться умеете?

– Умеем конечно, – заверил старика Олег. – И не на таких ходили! Судно у тебя что надо!

Однако Олег покривил душой. Лодка деда Романа, привязанная в зарослях камыша и рогоза к невысокому мостку, оставляла желать много лучшего: она была очень старой, доски корпуса давно рассохлись, на дне стояла вода, кожух мотора покрывала ржавчина. В общем, плавательное средство не внушало доверия, однако искать другие варианты друзьям уже не хотелось. Олег первым запрыгнул в лодку и завел мотор, Артем помог забраться Маше, дед Роман отвязал веревку от вбитого в дно столбика, и, не дожидаясь отплытия, заковылял к своей избе.