За прошедшие века великие православные подвижники, строившие на Русском Севере церкви и монастыри, смогли отмолить эту землю и почти очистили ее от древних и таинственных темных сил. В северные обители стекались на паломничество богомольцы со всей России, прославились праведностью своих монахов Соловецкий, Валаамский, Белозерский и многие другие монастыри. Но вслед за революцией пришла советская власть: монастыри закрывались; те, что таились в лесах подальше от мирских соблазнов, были заброшены и забыты, а храмы превратились в зернохранилища и сельские клубы. Разрушались старые деревянные церкви, зарастали часовни, падали покосившиеся кресты, и вместе с тем снова поднимала голову древняя темная сила, радовалась людскому безумию и собирала под свое крыло новых сторонников.
Олег клевал носом на заднем сиденье: прошедшей ночью он плохо спал, что для его здорового молодого организма было редкостью. Что-то мешало Олегу дремать и сейчас – сквозь сон он почувствовал, что тряска в машине заметно усилилась. Олег лениво открыл один глаз, затем другой и понял, что они съехали с разбитой асфальтовой дороги на еще более разбитую грунтовку. За рулем сидела Маша, Артем опять развернул свою карту и, не смотря на тряску, пытался что-то на ней найти.
– Притормози у той сосны, – указывая вперед через стекло, попросил он. Маша свернула с дороги и остановила машину. Разминая затекшие ноги, друзья выбрались на обочину. Дул легкий свежий ветер, тихо шелестели верхушки подступавших к грунтовке молодых берез. С другой стороны дороги тянулся узкий луг, видимо когда-то бывший полем, но сейчас заброшенный и тоже постепенно зараставший лесом – типичный пейзаж Русского Севера.
– Зачем мы остановились? – поинтересовался Олег.
– Где-то здесь должна находиться часовня, – задумчиво сказал Артем, вглядываясь в лес. – В путеводителе было написано, что ее видно с дороги. Она находится в двадцати километрах от деревни Виндягово, через пятьсот метров после балки. Правда путеводитель составлялся лет сорок назад, за это время часовня могла и сгореть, и развалиться, и просто зарасти лесом. Да и дорогу могли проложить в другом месте. Я поищу в лесу, если получится, то сфотографирую и вернусь. Подождите у машины, я быстро.
– Только не уходи далеко, здесь легко заблудиться, – Маша строго посмотрела на своего жениха.
Артем взял с заднего сиденья фотоаппарат и направился в лес. Олег и Маша остались прогуливаться вдоль дороги, наблюдая за мелькавшей среди деревьев фигурой Артема и слушая щебетание птиц в теплом летнем воздухе.
Артема с первых шагов атаковали полчища противной мелкой мошкары, норовящей залезть в глаза и нос. Он поглубже надвинул бейсболку, вспоминая о том, как недавно намучилась Маша, выискивая крошечных насекомых в его густых темных волосах.
Молодой лес, через который пробирался Артем состоял из березы и ольхи. Изредка попадались тонкие елочки. Молодые деревья росли в тесном беспорядке, как обычно бывает на месте старых порубок или пожарищ. Часовня, которую он искал, не была местной достопримечательностью. По крайней мере, в литературе, которую Артем изучал в Москве, о ней не сохранилось каких-либо интересных преданий, часто сопровождающих другие дожившие до наших дней старинные постройки. Не было известно ни кто ее строитель, ни зачем она была сооружена невдалеке от второстепенной сельской дороги, в двух десятках километров от ближайшей деревни. Составителем путеводителя, маститым советским ученым-искусствоведом Острожским, исходившим все тропинки этого края, она была отнесена к разряду часовен, построенных в честь какого-то примечательного события, случившегося в этом месте, но никакой другой информацией, кроме ее названия – Ильинская, видимо в честь святого Ильи Пророка, – даже этот дотошный исследователь не располагал.
Артем не прошел и ста метров, как увидел предмет своих поисков. Он не ожидал, что часовня окажется такой крошечной: маленький сруб в десяток тонких венцов два на два метра венчала дощатая крыша с главкой-луковичкой и покосившимся крестом. Крыша была покрыта толстым слоем серо-желтого мха, низкая и узкая деревянная дверь, едва достававшая Артему до груди, заперта на щеколду, чтобы лесные обитатели не вздумали устраивать там свое жилье. Только обойдя часовню со всех сторон, Артем заметил узкое волоковое оконце, напоминавшее щель. Часовню окружал деревянный забор из нескольких столбов, соединенных слегами. С двух сторон заборчик упал и давно зарос травой, но с двух других еще держался. В узком пространстве этой ограды разрастались молодые березы, грозящие со временем разрушить и без того ветхое строение.
Артем несколько раз с разных ракурсов сфотографировал часовню, хотя она и не представляла особого интереса для его исследования. Таких часовен было много в тех деревнях, через которые они проезжали в последние дни. Артем попытался открыть щеколду, но она поддавалась с трудом: видимо в часовню уже очень давно не заходили люди. Только дернув, что есть силы, он смог открыть неподатливый запор, и рассохшаяся дверь отворилась, скрипнув ржавыми петлями. Согнувшись в три погибели, Артем вошел в часовню, подумав о том, что низкая дверь поневоле заставляла входящего преклониться перед иконами, которые должны были находиться в переднем углу. Распрямившись внутри и едва не задевая головой крышу, Артем перекрестился и огляделся вокруг.
Никаких икон в тесном и темном помещении давно не было. На передней стене часовни, напротив входа, была устроена деревянная полка, на которую в прежние времена, как знал Артем, клали нарядное полотенце и выставляли имеющиеся иконы или вырезанный из дерева крест. Но сейчас полка пустовала, если не считать слоя пыли и нескольких сосновых иголок. В левом углу у стены стояли две дощечки, еще одна лежала на полу. В остальном часовня была совершенно пуста.
Не найдя внутри ничего интересного, Артем развернулся и уже собирался выйти, как вдруг боковым зрением уловил едва заметное свечение в том месте, где должны были располагаться иконы. За минуту перед тем ничего подобного не было. Сначала Артем решил, что это солнечные блики, проникающие через узкое оконце в стене, однако свечение было необычным, теплый желтоватый свет сменялся мерцающей синевой. Больше всего оно напоминало огонек едва теплящейся свечи или лампады. Придвинувшись ближе, Артем понял, что свечение проникает через щели из-за доски, прибитой в качестве полки для икон. Он опустился на одно колено и попытался осторожно ее оторвать. Его сердце учащенно билось, глаза в полутьме часовни были широко раскрыты. Старая доска, державшаяся на двух ржавых гвоздях, легко поддалась, Артем снял ее со стены и положил перед собой. В этот момент таинственное свечение исчезло, как будто его и не было. В стене за доской оказалось вырезанное в бревне углубление, в котором лежала маленькая деревянная икона. По-видимому, именно она и была источником света. Дрожащими руками Артем достал образ из стены. Кроме него в этом тайнике ничего не было, и природа таинственного света оставалась загадкой.
Держа икону на ладони, Артем некоторое время стоял на одном колене в полутьме часовни и ждал, что будет дальше. Ничего не происходило, свечение больше не появлялось. Артем встал, медленно развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь и накинув щеколду. Только при свете дня он смог внимательно разглядеть иконку: это была небольшая дощечка с потемневшим от времени образом. Как начинающий искусствовед, Артем немного разбирался в иконописи и определил ее стиль как местный, северорусский, а написана икона была, по-видимому, не менее трех веков назад, возможно в Новгороде. Изображение представляло молодого юношу, скорее подростка, с кудрявой головой в темно-красной одежде, наподобие туники, перепоясанного широким поясом. В правой руке он держал тонкий золотой крест, вокруг головы сиял нимб. По краям изображения виднелись какие-то слова, возможно, имя этого святого, но икона была очень старой и темной, поэтому разобрать надпись на церковнославянском языке не представлялось возможным.
