- Я пристроил твои картины. - вдруг прервал мои безумные мысли Габриэль. Я взглянул на Габриэля снизу вверх, не понимая значения слов, которые он произнес:

- Что?

- Твои картины. Я их пристроил.

- Пристроил… где? “На свалке?” - подумал сперва я. - “где им и место”.

- Завтра в Эйрмайле будет выставка…

- Эйрмайл?!! - услышав это слово, я тут же вскочил с кресла. - Они же просто посмеялись надо мной! Между прочим, они выставили меня. Так что, если это шутка, то у тебя ничего не вышло.

- Ну до этого у тебя не было меня, теперь все будет немного по-другому. Предлагаю поехать и где-то отметить это событие.

Габриэль направлялся к выходу из квартиры и уже находясь в дверном проеме, повернулся когда мне: кстати теперь здесь весьма неплохо, чистый воздух с пониженным содержание пыли, еще и вещи расставлены по своим местам. Ты делаешь успехи! Отличная работа!

16 Анекдот

Мы неслись по улице с огромной скоростью, так как Габриэль по другому водить автомобиль, кажется, не умел. Меня окутало сильное волнение. Оно абсолютно никак не было связано со скоростью нашего передвижения, я не мог поверить, что разноцветные полоски, которые были небрежно нанесены мною поверх пяти больших кусков бумаги вдруг будут выставлены как какие-никакие произведения искусства. После этой мысли я рассмеялся словно сумасшедший. Габриэль впервые оторвал свой взгляд от дороги и недоумевающе посмотрел на меня.

- Что с тобой?

- Ничего, просто вспомнил одну шутку. - ответил я, отворачиваясь к окну, прикрыв рот рукой в надежде успокоиться. Я продолжал улыбаться и хихикать, а Габриэль вновь уставился на дорогу.

- Должно быть смешная шутка. Расскажешь? - Я повернулся и посмотрел на Габриэля немного удивленным взглядом. Он внимательно следил за дорогой. Я улыбнулся и не колеблясь ответил:

- Конечно! Мои картины будут выставляться...

17 Икота и лимон

Лимон, как оказалось, - отличное средство против икоты. Я познал его волшебное свойство на одной из попоек, когда, заполнив свой сосуд как обычно до отказа, начал неистово икать. Мы были вместе с одной из моих тогдашних подружек, которых в то время я менял практически также часто как и исподнее. Надежда перетрахать большую часть женского населения Хайеркгоффа зачастую гибла от алкогольных пуль и снарядов, от некоторых боеприпасов падали и сами претендентки.

Это был классический паб в одном из подвалов Хайеркгоффа. Интерьер абсолютно ничем не отличался от других заведений этого класса: все та же грязная барная стойка, все те же голые кирпичи, торчащие из стен. Затраты на обустройство такого интерьера были ниже, потому что не требовалось заниматься облицовочными работами. Более того, такой интерьер в стиле “казематов” был по вкусу почти всем гостям. Мне сложно вспомнить тот день, когда я осознал, что почти все старые подвалы города превратились либо в пабы, либо в кофейни, стилизованные под первую половину двадцатого века: на стенах висели черно-белые фотографии, иногда встречались буквально музейные экспонаты различных предметов того времени, например кофемолок, печатных машин или противогазов. Однако кассовые аппараты и компьютеры мгновенно возвращали любого посетителя, поверившего в то, что он тот самый путешественник во времени обратно в мир уродств и микрочипов. Смущала также и музыка начала прошлого века, которую вместо живого ансамбля исполняло электронное устройство, запуская каждую песню с цифрового носителя.

Тогда мне казался странным парадокс так называемого современного человека, который любил ретро, винтаж, раритет и классику. Стрелка часов прошла очередной круг и снова мужчина считается красивым если он подводит глаза и носит платья. Только теперь мечом рыцаря был огромный телефон, с помощью которого он имеет возможность рассматривать собственные фото и радоваться каждый раз когда цифра, стоящая рядом с картинкой сердечка или кулачка с поднятым вверх большим пальцем, становится больше. Их афродизиаком было зеркало. Такие красавчики искренне удивлялись и уводили свои глаза вверх каждый раз когда я громко и нецензурно восхищался напитками. Я был в пабе, где поведение подобного рода нельзя расценивать как бескультурное, просто потому что это был паб, в котором действовали свои особенные правила, равно как и собственная культура. Именно поэтому каждого, кто осмеливался подойти ко мне со своими претензиями я отправлял в “смузилэнд” и нередко получал поддержку от соседних столов.

Одеждой стали управлять психопаты. Глупые идолопоклонники, которые проживали в средних широтах, продолжали носить летнюю одежду даже зимой, не осознавая, что постоянное место жительства их кумиров находится в более благоприятной климатической зоне. Они продолжали носить кепки и коротенькие штанишки, когда на улице был крепкий мороз. Такая мерзкая картина постоянно преследовала меня, в какой бы бар я ни спустился. Чучело с модной бородкой и красными от холода ушами, выглядывающими из под сраной бейсболки, хотя он явно не бейсболист. Такие же щиколотки, которые словно два красных обруча, что соединяют голени, обтянутые тонкими штанинами и ступни, обутые в беговые кроссовки. Мужчина поменял шляпу на бейсболку и, забыв, что это головной убор, перестал ее снимать в помещении. Теперь это был аксессуар. Красивые, но в то же время сдержанные костюм и туфли он сменил на штаны-подстрелы, мамину ночную сорочку, выглядывающую из-под рубахи и спортивную обувь. Современный мужчина, который просто по инерции носил это звание, благодаря наличию первичных половых признаков не просто контрастировал на фоне винтажных подвалов, куда он спускался и делал вид, что ему там нравится, просто потому, что так диктовала ему окружающая среда. Попивая в пабах кофе, а в кофейнях - чай или какао, улыбаясь, сквозь злость и ненависть ко всему вокруг, лицемеря, он превращал все вокруг себя в гротескную картину.

Мы без остановки пили все, что нам приносил официант. Мы заказывали все новые и новые напитки, порой просто тыкая пальцем в строку меню, где из обычного набора букв складывались причудливые фразы, которые влюбляли в себя наши пьяные мозги. Нам было неинтересно, что входило в состав, нам был интересен исключительно результат. Годы шли, организм изнашивался, словно старый автомобиль и чем больше мы смазывали его внутренности, тем быстрее, как бы это ни было парадоксально, он утрачивал свой лоск.

Как много горючего переработала моя печень и как стыдно мне было бы сознаться в этом моей подружке. Я и представить не мог, что она без лишнего труда давно догадалась обо всём сама, просто глядя на то, с какой легкостью я поглощал алкоголь в таких невероятных количествах. Возможно я влюбился в нее именно потому, что она шла наравне со мной, насколько это могла себе позволить дама.

Пьющая женщина, изначально, ассоциировалась у меня лишь с моей матерью, которую я видел пьяной всего несколько раз в жизни. Один из этих эпизодов особо запомнился.

18 Фальшивый супергерой и Дайджест эпических увечий

Это был сентябрь. Самое начало учебного года. Две недели которого я вынужден был просиживать дома, потому что во время игры, в которой я исполнял роль секретного агента по типу Джеймса Бонда и в которую я играл с самим собой, я случайно налетел на металлический штырь невысокого забора, которым был огорожен наш дом и смачно продырявил свою не по годам жирную ляжку. Сперва, не заметив ничего, я побежал дальше, пытаясь настигнуть воображаемого антигероя своей выдуманной остросюжетной истории, как вдруг в один прекрасный момент не почувствовал странную влагу в левой штанине. Будучи не на шутку перепуганным, я просто посреди улицы снял штаны и, кое-как выгнувшись, увидел край раны, которая кусками кровавого мяса смотрела на меня сквозь дыру в том месте, где подобно воздушному шарику, который проткнули иголкой, лопнула моя кожа. В состоянии шока, я натянул свои штаны обратно и с выпученными глазами побежал домой. Дожидаясь свою мать, которая возвращалась с ночной смены, я наложил на рану огромный, словно борода Деда мороза, кусок ваты и перевязал все это маской из марли. Примерно час я просидел без трусов, пялясь в телевизор, по которому показывали сюжеты, где в различных ужасных авариях и пожарах гибли люди. Из моих глаз не переставая текли слезы, то ли из соболезнования погибшим, которых я видел на экране, то ли из-за моей продырявленной ноги, то ли потому, что мать могла меня наказать за эту злосчастную дырку в ноге.