— Кто это?

Видимо, в моем голосе прозвучал такой неприкрытый ужас, что он соизволил мне все-таки ответить:

— Шакалы.

— Разве они нападают на людей? — удивленно и все так же испуганно спросила я.

— Вообще-то, на людей могут тоже. — Чуть подумав, ответил Шаэль. — Но в этот раз на осликов. Они не оставили этой мысли.

— Ослики погибли? — мне стало плохо, и очевидно я позеленела.

— Нет. — Выдавил из себя раненный герой. — Они испуганы, но не пострадали. Хотя могли.

Я хотела спросить его ещё о чем-нибудь, хоть о чем, лишь бы он не молчал, как всегда, но он уже полез за матрасиком. Видимо, ему действительно было плохо и очень хотелось прилечь. Я кинулась тащить Шаэля на его законную кровать, но он твердо сказал «Нет». И опять завалился на пол в углу. К утру на белой футболке проступила и засохла кровь, и я поняла, что у него была содрана кожа на боку. Тем не менее, это не остановило его, и чуть придя в себя, Шаэль опять отправился куда-то, оставив меня совершенно одну. Но с пакетиками «Доширака». «Никакой солидарности двух раненых людей», — с обидой подумала я тогда.

Через неделю такой жизни Шаэль наконец-то пришел с новостью, которую сразу же мне озвучил. Без всяких моих просьб и хитростей.

— Завал разобрали, — сказал он, и на его лице не отразилось никаких эмоций. — Собирайся, я отвезу тебя к деревне.

— Я, наверное, и сама уже могу, — робко сказала я, не зная, радоваться или огорчаться. Мне хотелось домой, но прямо сейчас осознала, что в этом странном домике мне было совсем не плохо. И на краткий миг во мне промелькнуло подозрение, что я буду скучать по этим странным, практически медитативным дням и уютным, хотя не менее странным вечерам.

— Нет, не можешь. Во-первых, нога ещё не совсем зажила. Во-вторых, извини, но я должен буду завязать тебе глаза.

— Зачем?

— Извини, я же сказал, что это не моя тайна. И, Лиза.... — Шаэль осекся, словно ему было неудобно говорить. — Ты должна пообещать, что никому не расскажешь об этом доме. И обо мне.

Это-то как раз, сама не знаю почему, но я понимала. Поэтому просто кивнула в знак согласия.

— Мы же увидимся ещё? — спросила я его.

— Конечно. Ведь у тебя осталась моя очень важная вещь. Ты же помнишь?

— Но ты так и не сказал мне, что это.

Честно сказать, я не ожидала, что он соизволит ответить, но мой неожиданный друг вдруг быстро произнес:

— Кулон. Кулон невесты.

— Что это значит?

И тут я осеклась, потому что вдруг вспомнила безделушку, которую, действительно, нашла в реке и которую благополучно так и забыла в кармане флисового жилета.

— Точно. Ты прав. Я нашла твой кулон. Это же твой, такой замысловатый, с витыми вензелями на цепочке?

Он кивнул.

— Мамин. Я видел, как ты его нашла. Был неосторожен и уронил. Поэтому все стало сложно.

— Что стало сложно? — я уже было собиралась в дорогу, но во время этого разговора забыла обо всем.

Шаэль отошел к окну, и сказал, повернувшись ко мне спиной и глядя в бесконечную зелень и синь, раскинувшуюся, насколько видно глазу.

— Мамин кулон. Я должен был отдать своей невесте. Пришел сюда за невестой. Должен был отдать той, которая придет ко мне. И полюбит меня. Но цепочка порвалась у меня на шее и упала в реку. Ты подобрала. Это неправильно. Но получается, что ты — моя невеста. Хоть и неправильно.

Я удивилась, во-первых, длинной тираде, которую он выдал впервые за все время нашего знакомства, а во-вторых, самим обстоятельствам, которые странным образом группировались вокруг нас.

— Не могу быть твоей невестой, Шаэль.

— Знаю, — ответил он. — Говорю же, что все неправильно.

— Я замужем, — зачем-то продолжила оправдываться.

— Ну, да, и это тоже. И ещё то, что ты не полюбила меня. А просто взяла кулон.

Тут я тоже не стала спорить. Потому что, хотя и не знала, что именно в этом странном обычае было таким важным для Шаэля, поняла вдруг, что нарушила какой-то базисный порядок вещей. Пусть и только одного человека. Шаэля.

— Я отдам тебе кулон, и все вернется на круги своя. — Попробовала утешить его. — Мы сделаем вид, что ничего не случилось. Так иногда можно сделать, не расстраивайся.

Парень покачал головой.

— Нет, ты не понимаешь. Ты дотронулась до него. После мамы может только одна женщина — невеста. Она отдаст сыну, а сын — своей невесте. Так было всегда.

— Разочек, а? — я не оставляла попытки успокоить его. — Только разочек мы сделаем так, словно ничего не было? Мы же не виноваты — ни ты, ни я, в том, что кулон сорвался и приплыл по речке ко мне. Это не наша вина. А ты найдешь девушку, которая тебя полюбит. Хорошую, красивую, добрую. Будет вам счастье. И дети, много детей. Ты же этого хочешь?

— Я вернулся, чтобы сделать круг. — Вздохнул Шаэль горестно. И от огорчения, наверное, опять заговорил рублеными фразами. — Этот путь. Сложный. Я бы мог проще. Не возвращаться. Хотел, как положено. Мама говорила, так положено. Идти в Аштарак. Пешком. По горам.

— Но я....

Он перебил меня, заговорил уже со злостью и гораздо быстрее и легче. Очевидно, от ярости, что съедала его изнутри и наконец-то стала вырываться наружу. В смысле, на меня.

— Мама сказала, растопить печь в доме за деревней и ждать невесту. Почему ты схватила то, что не твое?

— Он блестел....

— Ты сорока, что ли? Головой думаешь? Хватаешь все, что блестит. Теперь никто не придет ко мне.

Шаэль сразу стал похож на обиженного мальчишку

— А если придет, то мне нечего будет дать. Ты забрала все, что у меня было. Будущее.

Он весь поник, словно моментально заполнился грустью, которая тут же пропитала его облик. Впрочем, длилось это всего мгновение.

— Ладно. — Шаэль пришел в себя. — Ладно. Случилось. Извини. Пусть пока кулон у тебя. Я решу, что делать.

Мы в полном и горестном молчании вышли на крутое крыльцо, где Шаэль достал из кармана платок и завязал мне глаза. Затем я взлетела над землей, это он подхватил меня на руки и понес вниз по ступенькам. Непроизвольно обхватила его за шею, и почувствовала, что он весь как-то подобрался и напрягся. «Он молодой симпатичный мужчина, — подумала неожиданно, — а я хоть и очевидно старше него, но все-таки ещё не старая женщина». Вдруг поняла, что раньше в таком контексте о себе и Шаэле никогда не думала. Мне тут же стало стыдно за свои мысли, и я громко ойкнула, причем, довольно кстати, так как он в этот момент погрузил меня в уже знакомую тележку, и я, хоть и не сильно, но ударилась о её борт поврежденной ногой.

Всю обратную дорогу мы все так же молчали. Слышалось только его громкое, но ровное дыхание, он почти бежал по какой-то так и не увиденной мной тропе. О чем думал Шаэль, я не знаю, в моей голове крутилась легенда о невесте, подробности которой только что развернулись буквально на моих глазах. Даже забыла подсмотреть, как намеревалась, обратную дорогу в деревню, так тщательно пыталась вставить этот пазл в картину, происходящего со мной в последнее время. Очевидно, я все-таки, в конце концов, задремала, убаюканная мерным покачиванием тележки. Потому что очнулась от того, что тележка остановилась, и почувствовала, что руки Шаэля снимают с моих глаз плотный платок. Яркий непривычный свет резанул мне глаза, а потом я увидела перед собой счастливую собачью морду. Это был Мухтар.

— Отведешь его в деревню, ладно? — Шаэль осторожно помогал мне слезть с тележки. — Я еле его нашел. Он заблудился.

— Где? — Удивилась я, глядя на преданно виляющий хвост пса. Мухтар вился вокруг Шаэля и глядел на него с обожанием.

— Нельзя убегать на чужую свадьбу, — серьезно сказал парень, но я как-то поняла, что ему очень смешно. — Даже если тебя пригласили. Могут съесть.

Мы все трое посмотрели друг на друга, Шаэль протянул мне руку, а Мухтар все так же всем помахал хвостом и громко залаял. Я пожала протянутую мне руку, потому что больше не могла представить, что ещё с ней делать:

— До встречи!

— До встречи! — эхом повторил Шаэль, и строго сказал Мухтару: