Дедушка, сэр Леопольд Иолант, ждал внука к обеду, одетый в домашний мохнатый жилет из шкуры адьяга и шерстяные вязаные полосатые носки. Шаркая меховыми тапочками по паркету, он выглянул в окно из просторной гостиной, куда экономка – традиционно скандка – подала обед, стывший в большой фаянсовой супнице.

Глиняные столовые горшочки с льняными салфетками ждали двоих. Высокая кринка с густой сметаной из погреба покрылась в тепле испариной. Дедушка нервничал. Из-за куста цветущего базилика наконец-то появился Каллист с полной сумкой дичи. «Слава Двуединоначалию! Молодец, мой внук»! – старший охотник в семье удовлетворённо расправил плечи. Облегчённо вздохнул. – «Можно его переводить на следующую ступень охотничьего мастерства. Дорос!»

– Я пришёл к тебе из леса, рассказать, что полдень скоро! Сегодня чудесный день, дедушка! – радостно воскликнул Каллист. Он вошёл в столовую и снял с плеча охотничью сумку. Экономка молча кивнула, приняла добычу и понесла её на кухню. Каллист прошел к сенсорному рукомойнику. Одно прикосновение к чувствительному элементу, и тёплая вода полилась на руки.

– Чудесный день! Ты пришёл прямо к обеду! Всё горячее. Садись, Каллист, ешь и рассказывай. Как прошла охота? Мне очень интересна даже всякая мелочь. Я в нетерпении.

– Сейчас, дедушка, – ответил Каллист, вытирая руки простым вафельным полотенцем.

Горячий суп из вчерашней дичи с овощами и зеленью был великолепен. Дед, не торопясь, прихлёбывал суп, посматривая на внука из-под густых рыжих бровей. Он с любовью смотрел на проголодавшегося юного охотника и ждал лесных новостей. Экономка принесла большой чайник с душистым отваром из целебных трав, варенье и булочки с изюмом, подсела рядом. Подпёрла кулачками пухлые щёки. За окном шелестел весенний лес, уже оперившийся молодой листвой. Земные светила начинали припекать. Редкая птица перепархивала с дерева на дерево, да мелкий пушистый зверёк – то белка, то куница лениво перепрыгивали с ветки на ветку. Стоял атлантический полдень.

– Шёл я, шёл по лесной тропинке, той, которая петляет между старыми сине-зелёными камнями, завалившими когда-то вход в древнюю пещеру, и вышел на опушку. Увидел под ногами перья, оброненные, видать, в птичьей драке, весна ведь. Поднял перо, оказалось, что оно из крыла бекаса. Прикинул в уме – куда стая полетела? На юго-восток к озёрным камышам. Им в зарослях удобнее гнёзда вить, да и убежище от хищных ястребов надёжное. Спустился с пригорка и прямиком побежал туда. Остановился, дух перевёл, нашёл перья, такие же, но от бекасов более молодых – цвет яркий. Подкрался к сухим прошлогодним стеблям и свистнул. Стая снялась с места. Тут я влёт и взял первую добычу, – Каллист приосанился, глаза заблестели, он воодушевленно размахивал ложкой, показывая траекторию полёта бекаса, сегодня попавшего в сумку к охотнику, а завтра, возможно, в суп.

Сэр Иолант слушал внука внимательно, любовался на доброго ученика охотника.

– Всё, что ты рассказываешь, хорошо, конечно. Я рад за тебя. Твоя наблюдательность и собранность наконец начали радовать не только меня, но и всю нашу семью. Растёшь на глазах. Но у меня есть более достойное для тебя занятие.

– Какое занятие может быть достойнее охоты, дедушка? – весело спросил Каллист.

– Не торопись, внучек. Экий ты прыткий! Эх, молодо-зелено! Пожалуй, то дело, которое я хочу тебе предложить, можно назвать охотой. Однако сначала, уважаемый охотник сэр Каллист, тебе придётся слегка подучиться.

– Где это, ещё подучиться? Ну, вот незадача: опять учиться! Дедушка, сколько можно!?

– Человек, голубчик, всю жизнь учится, совершенствуется, знаешь ли. Кроме того, стоит мне назвать имя подразделения нашей Продовольственной Компании, как ты сам с радостью побежишь туда учиться.

– Дед, ты меня заинтриговал, честное слово! Говори же, не томи!

– Заняться тебе, внучек, необходимо генетикой. В службе продовольственной генетической безопасности нужен свежий человек, не примелькавшийся ни среди своих, ни среди чужих. Сочиним тебе подходящую… эээ… легенду. Мои ребята натаскают тебя по всем параметрам. Намнут бока. Слегка. Ну, уж извиняйте! Поверь мне, в этом щекотливом деле тебе придётся оперировать не только биохимическими формулами и всякими там бензольными кольцами в сложных углеводородах. Улавливаешь?

– Охотничьим ружьём я владею неплохо, дедушка.

– Молчи, дитя неразумное. Тебе надо мышцы подкачать, реакции всякие в экстремальных ситуациях наработать, приёмы борьбы без оружия освоить. Да и с холодным оружием, я думаю, ты знаком только в виде кухонного комбайна и кнопок «пуск» и «стоп». Психологию общения с разными людьми и эффективные психологические методы воздействия ты знаешь? Не знаешь. Физиогномикой и диагностикой владеешь? Не владеешь. Короче, два с половиной месяца я, мы – то есть семья и Компания – даём тебе на учебу и подготовку. Надеюсь, я ясно выражаюсь?

– Есть, сэр Леопольд Иолант! Да, дедушка! – радостно подпрыгнул внук. Ему уже не сиделось на месте.

– Сиди, ешь, не прыгай! Сегодня ты отдыхаешь. Причём дома отдыхаешь.

– Дедушка, а можно мне не дома? Сегодня вечер выпускников в Гелиополе. Я бы хотел попасть на этот праздник, – Каллист потупил глаза.

– Что, уже есть из-за кого? Ладно, уж иди. Да сильно глаза не мозоль никому. Пригласительный билет заказать через Компанию, что ли?

– Дедушка, какой ты у меня замечательный! Закажи, пожалуйста, билетик.

– А как её зовут?

– Кого её, дедушка?

– Это ты меня-то, стреляного воробья, хочешь на мякине провести?

– Не-а, вас не проведешь, дорогой сэр Леопольд Иолант. Как ты догадался? Ума не приложу. Дедуля, её зовут… ммм… Адельфина Арон. Вот.

– Эх, внучек! Ум прикладывать уже пора учиться. Вона куда тебя занесло! По старинке фамилия будет «Аарон», значит? Знавал я когда-то одного из них, сэра Станимира Аарона. Старый шельмец! Древние атланты, хм… Зазнайки! Не нашего поля эта ягода, я тебе доложу, внучек.

– Да она совсем другая. Не веришь? Честное слово. Она хорошая девушка, не зазнайка вовсе, и очень красивая.

Каллист вспомнил полуденное невероятное приключение и нечаянное знакомство с Адельфиной и посмотрел на верхушки деревьев, раскачивающихся в такт его возбуждённым мыслям. Поэтический стих призвал музу, готовую нашёптывать любовную лирику. Однако записать рифмы он мог только вечером в тишине, поэтому Каллист спустился с небес и обратился в слух, всячески выказывая почтение любимому дедушке.

– Ладно, внучек. Все девушки хороши, милы и красивы до поры до времени. Моё дело стариковское. За свои неполные сто шестьдесят три года хороших и хорошеньких девушек, прекрасных и распрекрасных фигурой, умом и характером, я видал и «перевидал» достаточно. Могу заверить письменно и печать поставить: лучшая из них та, что прошла мимо, особенно в молодом и «вьюном» возрасте, когда карьеру надо делать, на ноги становиться.

– А как же бабушка? – внук озорно сверкнул глазами.

Сэр Леопольд Иолант тщательно вытер губы и руки льняной салфеткой, встал из-за стола и вышел на веранду, чтобы по привычке подремать после обеда в кресле-качалке на свежем воздухе. Каллист повторил все те же движения наспех и вприпрыжку выскочил следом. Дедушка сел в кресло и посмотрел на внука как будто сердито:

– Ты бабушку не приплетай сюда. Не умничай! Бабушка – это святое. Я предупредил тебя как более опытный товарищ и повидавший всякого в жизни. Остальное – дело ваше, молодое. Разберётесь, – он вздохнул и покачал головой. – Хорошо, Каллист, будет тебе пригласительный билет на Бал Выпускников в Гелиополе. Я позабочусь об этом, так и быть.

В это время сумасбродную путешественницу занимал уже новый мир городских улиц нижнего этажа – «Нижний Город», о котором в их школе говорили только шёпотом на ушко друг дружке, озираясь по сторонам – нет ли близко учителей. Её сверстницы, как и она сама, никогда не бывали на улицах и перекрёстках «Нижнего Города». От волнения, что она увидит «Нижний Мир» своими глазами, а не понаслышке, у девушки участился пульс.