– Да-да! – вклинивается Полина. – Тогда это было модно. Какие-то исследования подтверждали, что метание ядра позволяет сформировать этот, ну как его, Кир?

Я пожимаю плечами.

– Ну, такие выемки над бицепсами, и ключицы выпирающие, как у хороших доноров.

– Гандикап, – бормочу я, и невольно вспоминаю Себастьяна.

– Да-да! Вот его. Ну, дальше-дальше!

Я продолжаю:

– Я смотрю в голубое небо, щурю глаза и… вижу, что на меня что-то летит. Скорость ещё такая странная – как будто в замедленной съёмке, которая всё убыстряет и убыстряет темп. Я решила, что у меня оптическая иллюзия. Какое-нибудь синее смещение…

– Вы увлекаетесь космосом?

Я оборачиваюсь, и мой взгляд упирается в хлопчатобумажную синеву с золотистыми пуговицами. Я поднимаю глаза, и вижу молодого человека из парка. Как хорошо я теперь могу его разглядеть. Плечи снова выпрямлены, рукава рубашки засучены выше локтей, и видно, как выступают на его бледных руках жилки; у него смешливый взгляд, зрачки узкие от яркой электрической подсветки пола, зелёный цвет глаз уходит в голубоватый оттенок; и едва заметная улыбка на губах. Он поправляет очки кончиками пальцев, неуклюжим движением, как будто только-только начал их носить. Он смотрит на меня сверху вниз, и ждёт ответа.

– Нет, – отвечаю я. – Но теория расширения Вселенной кажется мне… завораживающей.

– Конечно, – отвечает он. – Ведь Вы не можете на это влиять.

Все молчат. Видимо, не только я потерялась. Он с невозмутимым видом вытаскивает из-под соседнего столика стул, вклинивается между Полиной и Алиной, и усаживается напротив. Сложив локти на столе, он внимательно смотрит на меня. Молчание затягивается. Я краем глаза отмечаю, что цэрперки за столом переглядываются.

– Вы знакомы? – раздражённо спрашивает Лариса. И с возмущением добавляет: – Что ты так на неё таращишься?

«Чего ему от тебя надо?»

– Знакомы? – громко повторяет Лариса.

– Нет, – я не вру, я не договариваю. – Мы встречались, но мы не знакомы.

– Меня зовут Инг.

– И что с того? – продолжает раздражаться Лариса.

– Теперь мы знакомы, – парирует он.

Полина давится смешком. Инг ей определённо понравился. Он бросает на неё вежливый взгляд, она отвечает ему ласковой улыбкой, и он снова поворачивается ко мне.

– Ладно, – спокойно говорю я, и первой отвожу взгляд.

«Так никогда нельзя делать!» – кричит мой внутренний голос.

Я быстро поднимаю глаза и продолжаю:

– А меня зовут Кира.

– Я знаю. Я всё про Вас знаю, – говорит Инг, и по моей спине бежит холодок. – Вы недавно работаете в «Итере», но уже успешно освоили документальные видеофайлы. И у меня к Вам деловой вопрос.

«Фу ты, мать моя женщина!» – мой внутренний голос с облегчением выдыхает.

– Ну-ка? – удивляюсь я.

– Моя начальница предложила Вашу кандидатуру для экранизации части мемуаров одной женщины. Аркадия 1дробь57.

– Так, – киваю я.

– Я хочу попросить Вас взять меня в этот проект. Аркадия выезжала в поселение Ы. Моя начальница Елена хочет, чтобы экспозиция её поездки была создана Вами. Я считаю, что уместным будет использовать некоторые метафоры, связанные со звёздами. Могу ли я надеяться, что Вы воспользуетесь мной в данном проекте?

– Я впервые слышу, что буду заниматься этим проектом, – переглядываюсь с соседками по столику.

– Решение было принято сегодня, в первый квартал суток. Пока Вы спали, – говорит Инг. Я перевожу взгляд на Ларису и с разочарованием отмечаю, что у неё дёргается щека от нервного тика. Так нельзя. Женщина не должна презирать, или, что ещё хуже, ненавидеть особь второго пола. Женщина должна ничего не чувствовать к особи второго пола.

– Так, пошли пройдёмся… до твоей начальницы, – я встаю, киваю коллегам и двигаюсь к выходу из столовой. Слышу, как Инг желает цэрперкам успешной рабочей смены.

Он догоняет меня в коридоре.

– Что ещё за проект? Почему я должна в этом участвовать?

– Я попросил.

– Зачем?!

– Тогда, в парке, я при Вас звонил Елене, моей начальнице, помните?

Я киваю.

– Она же не знает, что я обманывал. Она думает, Вы уже согласились. Но… я не мог при… ну… там, за столом, при всех, это объяснить. Вдруг Вы не рассказывали никому о том, при каких обстоятельствах мы познакомились.

– Не рассказывала, – бурчу я. – А ты не мог сказать ей, этой Елене, что я отказалась.

– Нет. Я должен был поговорить с Вами сначала. Вдруг Вы согласитесь… Я надеялся, что Вы согласитесь.

– С чего вдруг?

– Нам можно будет выехать загород. И Вы увидите настоящие звёзды.

– Почему ты думаешь, что мне это нужно?

– Мне показалось, что Вам позавчера было интересно. У Вас возник ассоциативный ряд: звёзды и человеческая жизнь, – Инг пожимает плечами. Снова улыбается так, будто извиняется за своё предположение. – Вы что-то читали после нашего разговора, так? Иначе откуда Вы знаете про синее смещение?

– Я давно об этом слышала, ещё когда в «Агоне» работала. – Почему мне кажется, что он способен уличить меня во лжи?

– Ладно. Тогда так. Возможно, нам удастся попасть в само поселение. И Вы лично убедитесь в том, что упасть с водонапорной башни невозможно.

«Нет, этот мокль совсем не простой. Он явно что-то знает про всю эту историю с твоим переездом сюда. Кажется, даже больше, чем ты сама. Не он ли по наставлению Альбины устроил в парке Целомудрия тот хаос с агитационными листовками? Он хочет затащить тебя в поселение Ы. Зачем?» – мой внутренний голос начинает кусать ногти.

– Смотрите, – Инг протягивает мне свой эргосум. Я беру его в руки. Там видео. – Аркадия 1дробь57 впервые приезжает в поселение Ы.

Она выходит из автомобиля. У неё уверенная походка. Её сопровождает четыре женщины из ЗОПа, в окружении которых она выглядит ещё грузнее, чем есть на самом деле. Её крупные черты лица делают её похожей на огромную рыбу, а редкие, коротко постриженные волосы, добавляют ей возраста, и мужеподобности.

Инг стоит совсем рядом и внимательно разглядывает женщину на экране. Говорит:

– У неё безупречная биография: за свои почти пятьдесят шесть лет была руководителем в десяти различных профессиях, никакого участия в телевизионных передачах; большой капитал… правда, ничего об её аполло. Ни одного не было. И она не готовилась к этапу «Родительство». Её последней профессией была работа в «Витруме». Там она занималась программой по адаптации вЫселов. Она хотела создать в Городе дорабочее учреждение для девочек из поселения Ы. Аркадия предлагала построить транспортную сеть, чтобы девочки могли приезжать в Город только для обучения и не оставаться в нём после проведения лекций, а возвращаться каждые сутки обратно домой. В будущем это редуцирует до минимума случаи отказа от детей в поселении Ы, поскольку обучение позволит девочкам впоследствии работать в Городе. Она предоставила личные Средства для инвестиций в этот проект.

Аркадия здоровается с жителями, жмёт руки женщинам, кивает мужчинам. Просит показать ей место, где сейчас обучаются дети вЫселов. Она пытается объяснить, чему они будут учиться в Городе, как работать, и что им это даст. Она убеждает их, а не нас, в том, что это необходимо. Она их… мотивирует.

Начинаются кадры с нищими голодными детьми, и убогими условиями существования в поселении Ы. Не верится, что этот район планировался как самый благополучный и дорогой для проживания. Землю и недвижимость здесь купили самые прогрессивные, предприимчивые и богатые люди столицы – они планировали хорошенько заработать на сдаче жилья здесь в аренду. Но как только подсчёт изменился, и право собственности было отменено, эти люди из миллионеров в перспективе превратились в обманутых вкладчиков. Они не хотели начинать всё с нуля и зарабатывать на новых условиях, как это делали горожане. Они стали качать права, но остались ни с чем. Только эмоции, которые пожирают их самих: злоба, зависть, агрессия, влечение, страх… деградация.

– Думаешь, Елена позволит нам погулять по поселению Ы? – я возвращаю Ингу эргосум.