А вот к нацистским добровольцам злость только усилилась. На их счету появилась ещё одна дорогая ему лично жертва, и это окончательно переводило их для Бурана в разряд только и исключительно целей. Причём не просто целей, а — злобных «чужих», которых нужно стрелять немедленно по мере появления. Чтобы они не успели подселиться в людей и размножиться.

Читал не раз, что в войну эсэсовцев в плен не брали, а если те и попадались, то их расстреливали тут же, у дороги, не доводя до лагеря. И правильно делали! А эти, из «Айдара» и прочих, — те же эсэсовцы. Ибо как только сказал: «Нация превыше всего!» — всё, амба, из числа людей ты вышел. И стал тварью инфернальной, сожравшей изнутри человека, который когда-то в этом теле был…

А следователи что ж — следователи были корректны. Двое. Молодые парни. Без предубеждений и даже с некоторой предупредительностью. Видать, знали о нынешних обстоятельствах.

Задавали вопросы. Как познакомились с Бледновым Александром Александровичем? Ещё в Москве. Не лично, конечно: по прессе, читал о нём. Ранее знаком не был, естественно. Лично познакомился только здесь, после перехода границы, случайно. Просто как добровольцу к его подразделению захотелось примкнуть. Потому что читал о нём в прессе, да.

Ни Ященко, ни тем более Юрку поминать не следовало.

В теперешней беседе со следователями Буран был предельно осторожен.

Почему пришёл с Бэтмену? Да не к казакам же! Про батальон «Заря» в Москве тогда ещё не знал никто. Из публики, имеется в виду. А Бледнов — почти свой: офицер спецназа МВД, командир роты, занимался силовыми захватами и обезвреживанием преступников. С подготовкой Кравченко — самое то.

Где брали оружие? Странный вопрос, не находите? Нет. Мне лично выдали. Кто выдал? Уже не помню. Кажется, сам Бледнов. Под роспись, по ведомости, против данных офицерской книжки.

Но внутренне Алексей ухмыльнулся, вспомнив эпизод из недавнего разговора с командиром комендачей. Тоже зашла речь о том, как поначалу получали оружие в ополчении.

— Отдаёшь паспорт, получаешь ствол? — спросил тогда Сокол утвердительно. — А вечером сдаёшь. Как лодку напрокат…

— Даже интереснее. На границе-то меня свои приняли, «бэтменовские». А я уже упакованный, с «винторезом» приехал. На, говорят, автомат тоже бери. Заводят в оружейку, а там стволы — только что не россыпью. В ящиках. Выбираю, какой там получше, старшине оружейному отдаю паспорт, военный билет. А он мне: «На хрена мне твои документы? У меня тетрадка есть!». Там, дескать, всё надёжнее, чем в куче бумажек разбираться. Взял фамилию, спросил позывной, записал — и вся военная бюрократия! Патроны вообще без счёта… Потом, правда, Бэтмен порядок навёл, — добавил Алексей справедливости ради.

А, вот и в нынешнем разговоре «винторез» выплыл — почему-то названный знаменитым. Ну, что ж? Не поверите — нашёл! Осматривал места боёв под Изварино — интересно же! — и в канаве прямо, присыпанный — лежит! Повезло, конечно, я же удачливый. Оформил всё у Бледнова, честь по чести, была запись. На её основании вот и в корпусе оружие в ведомость внесли. А вообще подобные вопросы граничат со служебной тайной, и не вижу, чтобы они имели отношение к делу.

Самому опять вспомнилось, как Сан Саныч тогда, за три недели до гибели, у Алексея на квартире, благостный, расслабленный, рассказывал под расползшиеся пельмени, как начинал с двумя «Сайгами», шестью автоматами и одним пулемётом на 12 человек своей первой команды. Как первый гранатомёт только через месяц добыли. В бою. Как раскопали на Луганском тепловозостроительном заводе свою первую боевую машину — амфибию ПТС-2. Древнюю, как дерьмо мамонта, здо-оровую, но вполне манёвренную. Алексей её видел ещё летом, а куда она потом делась — хрен знает. Сан Саныч не рассказывал.

Где воевал, Алексея тоже спросили. Отчего так часто перемещался? Так сама ГБР «Бэтмен» постоянно перемещалась. Тогда, в августе ведь половину периметра вокруг Луганска держали. Да и откомандировывал Сан Саныч группы постоянно по просьбе руководства республики.

Да, его, капитана Кравченко, Бледнов вскоре выдвинул на должность руководителя разведподразделения с совмещением должности инструктора по боевой подготовке. Да, подготовка велась по-настоящему: диверсионно-разведывательная, разведывательно-штурмовая, артнаблюдателей и корректировщиков и так далее. Потому как не банда была у Бледнова А. А., а вполне по уставу организованная войсковая часть.

Да, поэтому, в частности, капитан Кравченко не знал про то, что делалось в других, особенно тыловых службах группы Бэтмена. Вы что, товарищи, не знаете, как оно в армии? Есть области ответственности, и в чужую ты никогда не лезешь. Питанием, обмундированием, боеприпасами обеспечивали — с этим было налажено, надо отдать должное тем, кто ведал тылом. Денежного довольствия не было. Несколько месяцев, до осени — точно. Ребята рассказывали. Сам Кравченко не получал ни разу. А в октябре перевёлся в корпус, и только со слов знает, что дальше это дело наладилось.

Опять параллельно вспомнились слова Сан Саныча, что бойцы, которые пять месяцев воевали без копейки, без какой-либо материальной мотивации — это золотой фонд русского мира.

Пафосно, но верно. Сказал бы только лучше — империи. Что есть русский мир — разъяснять надо, ибо всё же элементом национализма от этого понятия тянет. Но в принципе верно. Практически все, кого знал Алексей, пришли и приехали на эту войну не за деньги и тем более не за награды, которых у республики, почитай, и нет. Это вон Донецк наделал и Георгиевских крестов, и орденов, и звёзд Героя — а тут всё скромненько. Нет, люди приходили и воевали — и умирали, как ни горько, — просто за то, чтобы не пропустить нацизм дальше. В тот самый Русский мир, который всё равно есть, каким бы эфемерным ни казался.

А раз столько людей, как вон тот же бесхитростный Еланчик, просто не смогли усидеть дома рядом с жёнами и детьми и добровольно пошли в огонь, — значит, не эфемерность их вела. Но чёткое осознание долга своего, что на совести лёг. А вот перед чем долг — вот это пускай идеологи и журналисты придумают. Или вон те же писатели, которых нацики айдаровские выкрасть пытались…

Приказывал ли Бледнов уничтожать ДРГ противника, как они определялись, как их отличали от простых мирных граждан? Тоже странный вопрос. По наличию оружия. Что с ними делали? Задерживали. Если сопротивлялись, уничтожали. А что, на войне иначе должно быть? А, вы в городе имеете в виду. Вот тут не скажу — я город не патрулировал, меня на фронте вечно применяли.

Подвалы? Знал, конечно. Про них все знали. Тогда у всех серьёзных подразделений ополчения были подвалы. И я бы сказал так: именно благодаря вот такой гибкой, если хотите, народной форме правосудия в Луганске удалось удержать ситуацию от падения в криминальную вакханалию. Рухнула официальная законность, но её стали поддерживать само ополченцы…

Заметил предостерегающий взгляд Томича. Понятно: как раз перед встречей с прокурорскими тот рассказал, что Рауф лично поехал к Сонному с довольно серьёзными обвинениями, среди которых как раз подобная самодеятельная законность. Нет, ну то, что под нею понимается у казачков, все знают, но так нельзя сравнивать!

Причём тут — «подменяли закон»? Не было закона, я считаю. Как в отсутствие власти народ вырабатывает свои формы управления, так и в отсутствие закона — свои принципы законности. Это в основе общества лежит человеческого. Отменилась украинская власть. С ней ушёл и украинский закон. Но человеческое общество осталось — и предпочло закон беззаконию. Но общество же — это люди. А среди людей есть лидеры, которые и берут на себя воплощение воли общества, как они её понимают.

Например, знаю, что в Алчевске вместо установленного законодательства действовал приказ Љ5 Головного «О введении упрощённой системы судопроизводства». На одном листочке. Нарушение комендантского часа, мелкое хулиганство, распитие спиртных напитков и употребление наркотиков — 10 суток принудительных работ. Для бойцов — 20 суток. В случае повторного нарушения — расстрел. Саботаж, открытая пропаганда в интересах противника и оказание помощи противнику — расстрел. Мародёрство, грабежи, изнасилования, кражи — расстрел. Невыполнение приказа бойцом на передовой — расстрел, в тылу — 30 суток работ. Небрежное отношение к военному имуществу, утеря оружия — 30 суток работ. Вот и всё.