— Фамилия, имя?

— Молчанов Александр.

— Корреспондент РИА?

— Да.

Нападавшие переглянулись. Как показалось Александру, с облегчением.

На душе потеплело. Точно, свои!

— У меня есть приказ доставить вас на ту сторону. Готовы следовать за нами?

Смешной вопрос!

— Да, конечно! — тоже переходя на шёпот, воскликнул Александр. — Ещё спрашиваете! Только наручники расстегните. А то рук уже не чувствую…

— Разумеется. Эй, Кудилов, у тебя ключи от наручников?

Тот отрицательно шевельнул головою. Потом мотнул головой на дверь.

— У конвойного?

Кивок.

Второй парень выскользнул за дверь и через секунду втащил в комнату айдаровца — того, который вёл сюда Александра.

Выглядел тот плохо. Прямо сказать, никудышно выглядел покойник: на месте переносицы глубокая дыра, лицо в крови.

Труп споро обыскали, заодно освободив от камуфляжной куртки. Ключи были в ней, и уже через секунду Александр едва сдержал стон, когда одна боль в запястьях, давящая, сменилась на другую, рвущую. Словно кровяные тельца яростно набросились на пережатые ткани, прогрызая себе пути по привычным дорожкам. Ну, сука укропская, тебе бы такую же муку!

Собственно, почти так и произошло дальше: парень, который говорил о приказе, перехватил наручниками запястья айдаровца.

— На всякий случай, — прокомментировал он, поймав взгляд Александра. — А то стяжку, вообще-то, разорвать можно. Правда, с руками сзади это ещё никому не удавалось, но случаи разные бывают… Всё, уходим! Эй, Кудилов! Документы, бумаги, планы, карты — где всё?

Тот кивнул на стол. Выглядел при этом несколько удивлённо. Этакая угнетённая ошарашенность…

— Злой, по карманам его обхлопай, — приказал дальше парень своему напарнику. — Удостоверимся, тот ли.

— Уже, командир, — был ответ. — Как учили…

И протянул напарнику документы. Тот хмыкнул удовлетворённо.

— Так, точно, наш клиент! Кудилов Валентин Игоревич. Ну, сучёныш, молись Богу, чтобы тихо всё было. А то у меня к тебе большие личные счёты. С удовольствием тебя причморю, если что! У меня приказа доставить лично тебя нет. А хоть бы и был… Я Буран, слыхал?

Судя по тому как побледнел «хвостатый», этот позывной был ему хорошо знаком.

— Злой, собери тут бумажки, какие нужные. Ноут его не забудь, — скомандовал дальше Буран.

— У него тут ещё видео, — вмешался Александр. — Он допросы снимал.

— Злой, понял? Давай, прибери технику. Ключи от «бобика» у тебя? — обратился Буран к пленённому.

Тот снова отрицательно покачал головой.

— У водилы?

Кивок.

— Водила отдыхает?

Кивок.

— В какой комнате?

Кивок головой налево, в сторону коридора.

— По левой стороне?

Отрицание.

— Первая комната отсюда? Нет? Вторая? Третья?

Кивок.

— Ладно, чудила многогрешная, смотри, если не ту комнату назвал, на твоей совести лишние покойники будут, — прошипел Буран. — И ты сам в их числе. Впитал?

Кивок, убедительный, чуть ли не раболепный.

Буран исчез.

Затем ничего не было слышно, затем он появился.

— Всё, двинулись. И ни звука. Ты, — обратился он к айдаровцу, — если даже ножкой топнешь сильно, убью нахрен! Злой, привет от усопшего безутешным товарищам приготовил?

— Обижаешь, командир! И в столе ещё одна.

— Классно, двинулись.

А дальше Александру оставалось только восхищаться — как, казалось, просто всё делается у этих парней. Один впереди, с оружием наготове, но не на виду, — с тем самым пистолетом с длинным стволом, видимо, бесшумным. Бойца не слышно и даже, кажется, не видно. Вторым поставили его. Третьим двигался пленный, действительно от души стараясь не производить шума. Четвёртым — второй освободитель, Злой. Тоже с пистолетом и тоже ловко хранимым у тела так, что выплюнуть смертельную пулю может в течение миллисекунды.

Так соскользнули с лестницы, прошли через фойе первого этажа, пустое — ну да, логично! Сели в машину — ополченцы… Какие, нахрен, ополченцы, профессионалы-диверсанты высшей пробы! Злой сел за руль, пленного посадили рядом. «Представительствовать будешь, с улыбкой чтобы ехал», — приказал Буран.

Как пленный будет улыбаться с кляпом во рту, было непонятно. Но, судя по гримасе, усиленно пытался исполнить приказ.

Сам Буран сел назад, продемонстрировав «айдаровцу», что пистолет сторожит каждое его неверное движение прямо у самой печени. На левое заднее посадили Александра. Чудесным образом поменявшегося ролями с его недавним мучителем.

Открыли ворота, выехали, закрыли ворота. Со стороны, должно быть, привычное зрелище — поехал сотник по делам своим важным. Что ж, иллюзии бывают подчас — или всегда? — куда приятнее действительности. Особенно когда в ней ждёт своего часа граната в ящике начальского стола…

Алексей кинул Насте эсэмэску о том, что одеяло у племянника получил, но тот предложил ещё завернуть в Лобачово — там, мол, можно недорого взять ещё мясо. Брать мясо-то?

Настя негодующе отстучала: «На часы смотрел? Разбудил!!! Бери!».

«Прости! — передал в ответ Алексей. — Надо прямо сейчас решить тему».

И вынул симку из телефона, разрезал на четыре части и разбросал по дороге, а сам аппарат забросил в придорожную грязь. Ежели их с Настей обмен как-то выделили и прикрутили к нему слежку по IMEI, то пусть поищут владельца на окраине Счастья…

Контрабандисты не подвели бы… Луганчанам, не раз подмечал Алексей, скрупулёзная обязательность не присуща. То есть не то чтобы не исполняли взятых обязательств, но — как придётся. Если находились дела поважнее — значит, так тому и быть. Правда, бизнес контрабасов и условия войны от совершенного легкомыслия отучают конкретно. Если Сто первый подвести реально не может, то какие-нибудь его ребята на низах могли решить что-нибудь по-своему. Обстоятельства, мол, что поделаешь!

Ещё одно, о чём должен думать каждый командир разведгруппы, — противник. Что если информация о деятельности луганской ДРГ дошла до ушей тех, кто принимает решения? Хоть через тех же «контрабасов»? Тоже не должно быть, но вдруг? И как раз возле переправы ждут их всех тёпленькими десяток бойцов в двух перпендикулярных секретах, с двумя ПК и одним мегафоном, чтобы после выстрела по водителю прокричать «Сдавайтесь!»?

Ехали в полном боевом напряжении. Достали из сумки свои «ксюхи», приготовили прихваченный на всякий случай экзотический «Кастет», выложили затрофеенные автоматы неудачливых караульных.

Обошлось без инцидентов. Чтобы не смущать контрабасов, милицейскую машину поставили назад. При осложнении обстановки двести метров она проскочит быстро, а так — ни к чему смущать партнёров неожиданным для них фактором.

Шрек, как и было договорено, вышел, «перетёр» появление милицейского автомобиля, настоял на подтверждении понимания. В чужие дела им лезть было ни к чему, но и котёнку понятно, что без выставленных заранее секретов их бизнес не обходится.

После этого мигнул фонариком «порядок» затихарившемуся в островке деревьев у левой обочины «бобику». Тот, правда, двинулся не сразу — сначала пришлось затащить в машину «айдаровца», которого до того вывел для «поговорить» Буран.

Некоторый конфликт интересов вызвало наличие лишних людей в группе сверх оговорённого. У «контрабасов» на этом берегу Донца была своя задача — переправить на тот берег столько-то туш говядины. И так меньше, чем хотелось, но бригадир контрабандистов понимал, что сегодня его «урок» дополняется необходимостью спрятать среди говяжьих туш человечьи тела. Так ведь говорили о скольких? — недовольно гудел низким шёпотом бородатый детина. О восьмерых. А сейчас сколько? Одиннадцать. А плотики не резиновые. Вам тут девок грузить, а мне потом как отчитываться? А лишний рейс — не, тоже нельзя, потому как с солдатами украинскими договорённость соблюдать надо. Думаешь, не секут они? Приборы-то есть у них. Так-то они в наши дела не лезут, но рейсы считают, потому как за каждый мы им отстёгиваем. А если рейс дополнительный, да без согласования, могут и стрельнуть. А коли завтра обнаружится, что вы тут нагуляли помимо девок, — а то не вижу я, что не братки вы, а военные, — так связать два и два укропы тоже умеют, не полные бараны. А на подвал кому хочется? И бизнесу конец…