Сам Алексей шёл — или, вернее, скользил вдоль теней от строений — налегке. Не считая визитницы или как там зовут такие ридикюльчики, в которой покоилась упругая пачка денег. Кое-как пристроил сумку за поясом — мешается, сволочь, но в машине не оставишь, а отдать некому. Пластун Еланец идёт в передовом охранении, ему сейчас полная свобода движений нужна. Потом, перед проникновением на объект, деньги передадутся ему — там уже Бурану, обученному городскому бою, нужно будет двигаться без малейших затруднений.
Как проникнуть на объект, он ещё не решил. А как тут решать, если никто там не был и ни разу не видел? Лишь приблизительно можно представить себе, что представляет собою небольшой профилакторий в виде двухэтажного здания с вынесенной столовой. Сколько там сейчас народу, какова система охраны. Это понять можно будет только на месте.
И ещё была надежда — что какими-то коммуникациями строеньице это связано с «материнской» станцией. Не может у такого серьёзного народно-хозяйственного объекта не быть бомбоубежищ или каких-то других укрытий на случай часа «Ч». А как их в своё время наставляли, у всякого убежища есть система вентиляции. В неё часовых не засунешь. Так что молись, чтобы в нужном месте находилась неприметная бетонная будочка, отверстия которой закрыты ставенками решёточкой. Есть такая — считай, ты наполовину уже на объекте.
Вот только будет ли что-то подобное возле пансионата-профилактория? По идее, — должно. Всё ж край промзоны, станция рядом. А если и не убежище — так всё равно что-нибудь канализационное будет, электрическое. Куча людей ведь ежедневно моется, свет включает.
Найдём, короче. Часового скрадём и опросим. Опоросим… Хотя и шум, да чёрт с ним!
Всё это было огромной авантюрой — вот так вот идти на штурм незнакомого объекта без плана и без лада. Но весь их нынешний рейд был одной отчаянной авантюрой — это Алексей понимал теперь вполне отчётливо. Куда более отчётливо, чем когда заезжали на эту сторону с ребятками Лысого. И даже когда колесили здесь, следуя указаниям, что озвучивала Настя.
Наводки она давала точные, да. Как уж там вели идентифицированные трубки на «военторговской» технике — хоть бы и по спутнику! — Алексей не вникал. Да и не его дело. А если всё это время следили не за теми? И журналистов этих самых сейчас благополучно увозят куда там нужно похитителям… Сейчас вчетвером пойдут они на штурм, а там — пустышка…
Изначально требовалось найти иголку — пусть четыре — в стогу сена. Кстати, не в одном. Половинкино — тюрьма «айдаровская» — могло? Могло — вот один стог. В Северодонецк могли увезти, где всё кубло укропской оккупационной администрации? Вполне — вот и второй. ТЭС — третий. В Станицу Луганскую, в комендатуру — тоже моглось им отвезти туда пленников. Четвёртый. И куда-то они ещё возле Севера ездили — пятый стожок. Самый интересный, возможно. Да, ещё в Трёхизбенке зачем-то останавливались…
И везде, что характерно, — целое кубло укропских войск. Разворошишь — тут и останешься. Нет, сами-то, может, и отошли бы, но с четырьмя гражданскими… Бесполезняк. Может, и в самом деле надо было по первому варианту действовать? С огневым налётом, демонстрацией атаки, под ногами у которой группа проникает в тыл к поднятому по тревоге противнику и тихонько шарит у него, нацепив жёлтые повязки на рукава?
Да хрен его знает, тарщ майор! Которым тебе, Лёша, возможно никогда и не стать в таких обстоятельствах.
«Я обидел его невзначай, я сказал: «Капитан, никогда ты не будешь майором»…
Н-да. Ладно. Вот газовая труба, за ней лесопосадка. Так себе лесок, но спасибо и ему. Значит, на месте.
Разбиться на две боевые пары, как положено. Еланчик и Шрек — по дороге. В город торопятся. Заодно часового срисовывают, а тот пускай на них таращится из-за заборчика. Так себе, кстати, заборчик, сетка-рабица. А начнёт боец тревогу поднимать — вроде как начался уже комендантский час? Тут как с тем динозавром и блондинкой — или встречу, или не встречу. Вроде он не в патруле. Идут ребята с сумками спортивными — и пусть их. Идут себе большой и маленький. Пат и Паташон. Откуда это? Никогда же не знал, что это такое. Да отец так приговаривал, когда о ком-нибудь длинном и коротком рассказывал. Так эти не из тех. Шрек просто большой и плотный, а Еланчик — поменьше и плотный.
Ладно не о том думаешь. Что часовой делать будет? Каждого гражданского задерживать да досматривать — себе дороже. И так народ здесь волками на нациков зыркает. Сорваться может. А оно конкретному солдатику надо — стать ответственным за всё?
С другой стороны, не солдатики тут, а добровольцы нацистские. Эти могут и сглупить. По борзоте своей и вседозволенности. Потребует от припозднившихся прохожих подойти. Или наряд поднимет. Да тоже ничего. Ежели подзовёт — в ласковых руках Шрека окажется. Удивится напоследок, чего это у него рожа не зелёная.
А наряд — пока соберётся, пока добежит. Ребятки уже в лесочке за стадионом растворятся. Зато тут, на станции, бодрствующей смены не окажется. Всё потише. А смена из леса нескоро вернётся. Весной разве что, когда снег растает. Еланец умеет прямо за спиной откуда-то выныривать и в ножи брать. А Шрек с пистолетиком ему поможет. С левой стороны от преследующих, чтобы Витька ему сектор не перекрывал…
Танцует такой вариант? Плохо танцует, медными яйцами гремя! Но за неимением гербовой…
Но допрежь всего мы отнорочки поищем воздуховодные, наружу выходящие. Будочку поищем бетонную или хотя бы холмик с решёточкой. Поползаем вдоль заборчика, вторую пару покамест в прикрытии придержав. А как найдём — тогда и пустим её отвлекать часового, когда тут решёточку выламывать придётся.
Ох, погремим мы медными погремушками!
А что делать?
А вот нет будочки! Есть, насколько в бинокль с подсветкой разглядеть можно, отросток от столовой. Или тот самый воздухозасос, или, что скорее, люк для приёма продуктов. А это даже лучше. Это нас точно куда надо приведёт. Вот только отбоя дождёмся, пусть укропчики себе баиньки пойдут. И навестим болезных.
Вроде бы должно срастись — сползал Юрка по периметру, срисовал часового по огню сигаретки. Курит, подлец, на посту! Не соблюдает устав гарнизонной и караульной. А значит, и все остальные службу волокут как попало. Хорошо, что нацики — гражданские ублюдки. Даже если когда-то служили. В расслабоне находятся.
Значит, тут какое-то отдельное гнездо. Основная-то база в Старобельске. Не исключено, здесь у них что-нибудь вроде офицерского общежития. Может быть? Вполне. В пансионате-то, в тепле и уюте. А личный состав где-нибудь на станции кукует. Или на техстанции, что-то ведь про неё говорили. Неважно. Когда часового скрадём, узнаем. А там и офицерика изымем, спросим про пленных. Если поднимется шум, то пока тревожная группа от станции добежит, мы тут всё зачистить успеем. И свалим без прощания. Разве что парой растяжечек поблагодарим за приём…
Складывается? Ну, так-сяк. Погремушечки звенят медные, но лучше вариантов не вырисовывается.
Всё! Так и решаем. Один остаётся наблюдать из лесочка, остальные к машине. Выжидать нужное время. Или, может, до кафе-бара дойти, что ближе к станции, погреться? Работает он? По идее, может до девяти функционировать.
С другой стороны, пить нельзя, а мужики, которые вечером даже пива не взяли, подозрительны. Да и на служивых легко нарваться, со станции или с того же пансионата. Привяжутся ещё…
Ничего, не так и холодно. Посидим в машине, посменяемся. А часиков в одиннадцать и пойдём…
* * *
«Чтоб чужую бабу скрасть, надо пыл иметь и страсть.
У тебя ж одна забота — на кладбище не попасть…»
Вот зараза! Привязался куплет из вообще-то любимого «Стрельца Федота». Как будто ритм выстукивал.
Или молитву.
Потому что дело сразу пошло вкось. Еланцу всего и нужно-то было, что подползти к часовому у ворот, немножко его стукнуть и уволочь в лесочек, где человечку задали бы пару заинтересованных вопросов. И отпустили бы.
