– Лиззи, – зовет Райан, когда спотыкается, падая коленями на разбитые стаканы.

Парни, загоняющие меня в угол, смеются.

– Посмотри на этого гребаного дебила. Это твой парень?

Что-то не так.

Я впиваюсь ногтями в руку самого высокого парня так сильно, как только могу.

– Чертова сука, – говорит он, отстраняясь немного в сторону.

– Тебе пора возвращаться к своему умственно отсталому парню, – говорит другой.

Я бью его ногой в голень и мчусь к Райану.

– Ты в порядке? – спрашивает официантка, собирая осколки разбитых стаканов.

Райан на четвереньках, почти ползет по осколкам.

Я приседаю, кладу руки ему на плечи.

– Что происходит, Райан?

– Я не вижу, – шепчет он. – Я ничего не вижу.

Мое сердце бешено колотится.

– Что ты имеешь в виду?

– Я совсем ничего не вижу.

Я машу рукой перед его лицом, замечая отсутствующий взгляд. Его глаза не сосредотачиваются на мне. Нужно увести его отсюда.

– Хорошо, послушай меня. Мы уходим.

Я встаю и помогаю ему подняться.

– Вам нужна помощь? – спрашивает официантка, подзывая рукой другую официантку.

Весь ресторан погружается в тишину, и мне кажется, даже музыка перестала играть через динамики.

Сердце гулко бьется в груди.

– Нет, мне просто нужно отвезти его в больницу.

– Мне позвонить в 911? – спрашивает мужчина в костюме и галстуке, спешащий к нам.

– Нет, я его довезу, – я беру руку Райана и переплетаю наши пальцы. Вокруг собралась толпа народу, но из-за моей паники, я не различаю их голосов. Когда выхожу с

Райаном из стеклянных дверей, и его нога застревает на пороге, и он спотыкается.

– Лиззи, пожалуйста, помоги мне.

– Прости. Я пытаюсь, – слезы жалят мои глаза, пока ищу на стоянке его грузовик,

продвигаясь медленно и осторожно, чтобы не позволить ему снова споткнуться. – Где твои ключи? – спрашиваю я.

– В левом кармане, – он лезет за ними, выуживает и удерживает пальцами в стороне от меня.

Помогаю ему забраться на пассажирское сидение грузовика и подношу руку к его лицу.

– Я отвезу тебя в больницу.

Мое сердце разбивается, когда вижу выражение его лица.

– Я за всю свою жизнь никогда не был так напуган, – шепчет он.

– Мы все выясним, – я закрываю дверцу и иду на другую сторону.

Когда я мчусь по дороге в больницу «Маунт Синай», мой мозг не может понять происходящее. Что происходит, черт возьми?

В машине повисло молчание, и я даже не знаю, что сказать. Сейчас конец дня,

надеюсь, что все будет хорошо.

– Ты в порядке? – тупой вопрос, знаю, но Райан – не единственный, кто боится.

– Я вижу лишь тени. Я ощущаю, когда машина поворачивает, или когда ты въезжаешь в тень с солнца, но на этом все. Я здесь типа немного схожу с ума.

– Знаю. Мы почти доехали, – успокаиваю я его. – Врачи все уладят. Когда мы доберемся до больницы, я позвоню твоей семье.

Он откидывает голову на сиденье и закрывает глаза. Мои пальцы дрожат, когда я въезжаю на автостоянку отделения неотложной помощи.

Внутри, записывают его данные, и в тот момент когда звоню его родителям,

медсестры вызывают его на осмотр.

– Подожди моих родителей, – говорит он.

Мое сердце разбивается. Я хочу быть там вместе с ним, выяснить, что происходит.

Пребывание в зале ожидания – это пытка. А не знать, что происходит – настоящий ад. Его родители врываются в двери и замечают меня, сидящую в задней части большой комнаты.

– Что происходит? Где он? – спрашивает его мать.

– Он сейчас с доктором.

– Что именно произошло? – спрашивает мистер Вагнер.

Я рассказываю всю историю его родителям и младшему брату Лэнсу, и его мать плачет.

– Я знала, что что-то не так, – она всхлипывает, уткнувшись в грудь мужа.

– Успокойся, Барб. Мы еще ничего не знаем.

Я шагаю по комнате, чтобы успокоить свою нервозность.

И тут выходит доктор.

Глава 19

Плакса

«Выше голову. Бог посылает самые трудные испытания самым сильным своим солдатам» – Зиг Зиглер

Слепота. Повреждение зрительного нерва. Эти термины мчатся у меня в голове,

пока я сижу в холодной палате, пытаясь понять, что делать дальше.

Дверь открывается, и я поднимаю голову на звук.

– О, Боже мой, Райан, – говорит мама, обхватывая меня руками. Ее духи вторгаются в мой нос так, как никогда раньше этого не замечал. Она тихо всхлипывает,

уткнувшись в мою грудь, когда я ее обнимаю.

Когда доктор выходил из палаты, я попросил его не пускать сюда Лиззи. Только моих родителей. Я не хочу, чтобы она видела меня таким.

У всех есть четкое представление о морпехе. Как о мужчине. И я не хотел, чтобы она видела меня таким слабым. Я все еще в шоке, но с того момента, как доктор Джеймс упомянул об этом в моей первой оценке пригодности, понимал, что такое возможно.

Но вы никогда не думаете, что такое может случиться с вами.

И, как бы ни готовились, вы никогда не будете готовы к этому, когда это, наконец,

происходит. Серьезность происходящего не доходит до вас, пока вы сидя в ресторане едите пиццу, и не прекращаете видеть.

Я пытаюсь быть сильным ради матери. Ее плач разрывает мне сердце. Большая рука отца похлопывает меня по спине, и доктор говорит им то же самое, что сказал мне –

слепота. Я ослеп.

Я до сих пор не могу этого осознать. Просто хочу уползти в какую-нибудь яму и никогда не возвращаться.

Пытаться быть сильным и быть сильным – это две разные вещи. Внутри чертовски сильно схожу с ума. Но я молча сижу, слушаю разговор врача о вариантах лечения и о центрах для слепых, которые могут помочь.

Напоследок, он, конечно же, говорит нам о назначении встречи с моим терапевтом,

и отпускает нас домой.

Но я не двигаюсь. Не хочу никуда идти. Я хочу, что бы врач все исправил. Вот когда я был маленьким и болел, врач делал так, что мне становилось лучше.

Сейчас, он не делает так, чтобы мне стало лучше, а просто нас нахрен выпроваживает.

Отец берет меня за руку и помогает спуститься со смотрового стола.

– Я помогу дойти до выхода. Мы попросим Лэнса перегнать твой грузовик домой,

– говорит он.

Мой грузовик. Грузовик, который я больше никогда не смогу водить.

– Лиззи все еще там?

– Она беспокоится о тебе. Она никуда не уйдет, пока тебя не увидит.

Пока меня не увидит. Я вздрагиваю, приходит осознание того, что я больше никогда не увижу их лиц.

Мой отец ведет меня по больнице, предупреждая о каждом повороте, о каждой мелочи, которая может стать для меня препятствием.

Врач дал мне что-то от головной боли, и от лекарства кружится голова. Я

дезориентирован, и свет становится ярче, когда мой отец говорит, что мы проходим через зал ожидания.

– Райан, – раздается голос Лиззи в отдалении, но приближается. – Райан, – ее голос звучит рядом, она становится передо мной и быстро дышит, и я понимаю, что она плачет.

Я почти теряю контроль.

Тяжелые шаги следуют за ней, и я предполагаю, что это один из моих братьев.

Крошечные руки Лиззи обнимают меня за талию, а ее волосы щекочут мой нос. Я

чувствую слабость в ее руках. И хочу только одного: чтобы она ушла.

Конечно, это жестоко, но я – мужчина. Я должен быть тем, кто позаботиться о ней.

А не наоборот. Я никогда не попрошу об этом.

Мама передает более короткую версию сказанного доктором, и все, о чем я могу думать, это то, что люди смотрят. Я не слышу других людей, но чувствую на себе их взгляды. Это причиняет мне неудобство.

– Мы можем уйти отсюда, пожалуйста, – прошу я.

Мой отец помогает мне.

Раньше я все еще мог видеть тени, различные оттенки света, словно через испорченный калейдоскоп, искажающий свет, но, когда соленый воздух ударяет меня в лицо, нет ничего. Я останавливаюсь. Темнота, чертовски сильно меня пугает.

Отец чувствует мое колебание и крепче сжимает мою руку.

– Все хорошо. Я тебя понял. Я не позволю тебе упасть.