Отец работал в известной NASA инженером по вентиляции и кондиционерам воздуха. Мать преподавала русский язык в школе для взрослых американцев. Сара изучала языки, потому что давались легко: русский, испанский, французский, иврит.

Россия манила. В один прекрасный день, несмотря на мольбы и даже запреты родителей, Сандра устроилась в посольство и поехала за корнями.

- Хотя бы не называй себя там Сарой, - напутствовали родители.

Это и не понадобилось. В первый же выезд в метро молодой парень из толпы, в которой Сандра никак не могла сориентироваться, а потому мешала всем вокруг, назвал ее Саррочкой. Вроде, угадал правильно, но в голосе и тоне парня звучала насмешка, чуть ли не издевка. Девушка даже сначала не поняла, откуда ему известно ее имя, только почувствовала укол обиды. Разобраться и принять за неоспоримый факт, что любой встречный способен испытывать к тебе антипатию и даже неприязнь из-за формы твоего носа и открыто, иногда с яростью выражать эти эмоции вслух, обзывая походя Сарами и Хайками всех женщин с типичными признаками внешности, много времени не заняло, поскольку такие уму не постижимые гнусности случались часто.

Шесть месяцев для Сандры оказалось достаточно, чтобы начисто утратить интерес к мировой загадке русской души. Девушка уехала, не возненавидев, но и не полюбив родину родителей. Еврейкой Сара себя тоже так и не почувствовала, но имя приняла. Русские корни тем более перестали ее занимать...

Вернувшись домой Сандра поняла: она является отторженным от всего мира существом и в самой ее природе намертво засело скрытое уродство. Девушкой овладело осознание собственной нечистоты. Грязь проникала в мир от мерзкой отравы из крови, - тогда стало ясно: внушенное Александре понятие о второсортности ее еврейской сущности уже пустило метастазы в мозг, - именно четкое осмысление этого ощущения в противоречивой совокупности с его лживостью и навязанностью извне привело Сару на чаты ВДА. Душой она все равно знала: все ТО излечится и уйдет, она сделает все, чтобы вернуться к прежней себе, прекрасной, любимой, радостной и чистой.

В это же время у девушки начались видения, в которых она то плавала наперегонки с юной русалкой, то скакала на седом кентавре, то целовала окровавленные руки зеленоглазого барда. Черты этого барда прояснялись изо сна в сон. Скоро Сандра представляла себе его лицо, будто недавно встречались.

Сара увлеклась буддизмом, пытаясь разобраться в себе. Одновременно стала активно посещать чаты ВДА и проходить программу, чтобы заново принять себя. Тут-то она по-настоящему и полюбила древнее имя Сара. Псевдонимом для программы выбрала тоже древнее, Кас-Сандра.

Почему - и сама не знала, только заново потянулась к мифам древней Греции, а легенды о провидице Кассандре перечитывала множество раз, пока не вызубрила наизусть. И выяснилось: так же, как троянская царевна, Сандра умеет предсказывать будущее.

Эта способность спасла отца от разорения. Следуя совету дочери, он вложил деньги не в стабильные тогда, а в новые, еще не зарекомендовавшие себя акции. И выиграл неверояно крупно, даже смог на кэш купить на окраине Фриско, в Мерседе, у озера домик для дочери. После этого знакомый родителей, давно мечтавший сорвать куш, стал допрашивать Сару о том, на кого поставить на ипподроме, она четко увидела черный ободок вокруг его головы и посоветовала не играть в азартные игры вовсе. Тот не послушался, вырвал из девчонки имя, затем, обнадеженный огромной удачей, проигрался, потому что оказался не в силах удержаться от погони за слепым авосем. Продулся, что называется, в пух и прах, причем до инфаркта.

Кас-Сандра почувствовала было себя виноватой, но тут уж за нее с двух сторон взялись и Фиана, и, конечно, митинги ВДА. Общими усилиями отговорили девочку от пустых страданий за личный выбор взрослого человека.

А Сандра вдруг обнаружила, что хорошо видит ауру или биологическое поле. Название это она уже знала из буддизма, теперь же поняла, наконец, что такое этот цветной туман над телами и вокруг них. Кроме того, она только сейчас сообразила, что другие ничего такого не видят. Сара начала изучать составные цвета ауры. Это давалось ей еще легче иностранных языков. Пришло и понимание связи прорывов в биологическом поле с болезнями, а через короткое время - и умение лечить, латая руками прорехи в ауре.

Сандра переехала из Купертино в Сан-Франциско и стала рекламировать себя, как гадалку и целителя. Сначала никто не звонил и было неуютно, но потихоньку к девушке начали обращаться. Скоро заработок хиллера позволил бросить переводы.

ВДА она не бросала, как не бросала буддизм. Однажды на ярмарке нетрадиционных методов лечения, где девушка иногда брала для работы будку, а иногда столик подешевле, к Александре подсела немолодая американка, аура которой переливалась малиновыми, голубыми и золотыми блестками, но где-то в глубине то и дело образовывались будто из ничего коричневые пятна. Сара догадалась: перед ней очень хороший, добрый, щедрый и исключительно образованный человек, которого одолевала ужасная болезнь, мозахизм. Девушка приложила руки к коричневым пятнам и ощутила глухую застарелую боль. Обычному лечению пятна не поддавались, а если исчезали, то появлялись снова и снова. Сара решила, что корни болезни прячутся в прошлых жизнях Деби, как назвала себя дама. Или все-таки детство?

На вопрос, обращалась ли она к психологу, американка ответила: - Если бы не обращалась, ты чувствовала бы не глухую, а пронзительную острую боль. Это не детство, это карма.

Наконец, до Сары дошло: перед ней сидела не менее сильная ясновидящая, чем она сама. Они с Деби беседовали о карме вообще и каждой из них в частности. Потом о буддизме и сотворении мира. Через короткое время стало ясно, что подружились. Деби пригласила Сару в гости, благо жила в том же Сан-Франциско, хоть и не рядом: у парка Золотых ворот. Женщины стали навещать друг друга.

А тут позвонила как-то Фиана, вся заплаканная, и рассказала историю недавней эмигрантки из России, девочки по имени Аэлита. Над жизнью девочки Кас-Сандра разрыдалась вместе с Фианой. И, едва закончив разговор, впала в глубокий транс, где увидела Аэлиту за какой-то машиной, которую сроду не встречала в жизни, но почему-то догадалась: это ткацкий станок. Агрегат выдавал ковер с сюжетом из мифологии, вроде бы греческой.

Следом новый сюрприз: телефонный звонок молодой дамы, назвавшейся Ундиной Уайт. Сандра почему-то выделила это событие из остальных. О причинах можно было только догадываться. Во-первых, голос показался странно знакомым, хотя никаких Ундин доселе в ее окружении не наблюдалось. Во-вторых, не только фантастика тронула в рассказе женщины. Без всяких сомнений, видение проскользнуло в сознание Ундины из какой-то далекой прошлой жизни, в которой ее звали Эвридикой. Неужели та самая? Песня, струны, лес, река и змея говорили, что именно так. И это третье. Но почему в самой Саре безотчетно всколыхнулась непонятная струна при рассказе Ундины? Существовала давняя, неощутимая ныне связь с Эвридикой ее, Сандры? Или не одна, а несколько? Неведомые нити? Кас-Сандра не могла ни нащупать их, ни вспомнить.

И, наконец, позвонил крайне интересный возможный клиент. Алон Зелмович Полинер жаловался на депрессию. При первых звуках его голоса Сара почувствовала всплеск эмоций, объяснить которые не умела, но всем своим существом провидицы понимала, что происходит или назревает нечто важное и ее жизнь скоро изменится. Связано ли это с зеленоглазым бардом или, может, Алон и есть он самый? Сандра спросила его в том же телефонном разговоре, играет ли Полинер на гитаре. В ответ услышала четкий смешок.

- Что-нибудь смешное? - подозрительно поинтересовалась Сара.

- Да нет же, - как показалось девушке, с некоторой досадой ответил депрессивный больной. - Вы угадали. И на гитаре, и сочиняю песни, и сам их исполняю.

- То есть, вы бард? - в голосе Сары вспыхнула надежда. - Простите, а какого цвета ваши глаза?

- Карие, с золотыми вкраплениями, - глухо сообщил Алон Зелмович. - Но ты любила меня... А я тебя... Как дурак.