А потом он неожиданно объявлялся то в резервации, то в Напе, и опять она таяла и позволяла ему вкрасться в свою постель и в очередной раз запустить ядовитую змею к себе в душу. А когда брал в руки гитару и пел на стихи Есенина или с характерным хрипом ревел любимого Высоцкого, тут уж спасу от него не было.
Фиана читала правильные книги, обращалась к коллегам, даже ездила в Рино к известной гадалке Юле, но, несмотря на все даваемые себе обещания, собственные зароки и резолюции, оказывалась не в силах вырваться из этого беличьего колеса.
Днем Яшка вдруг вынырнул из "Зеленого Змея" в Напе. Не успела Фиана собраться, как Цыган подлетел, обнял (плечи тут же размякли в неге) и наладился целовать прежде, чем она пришла в себя. Если бы он стал раздевать ее посреди этой оживленной стоянки, она бы и не пикнула, и не вспомнила бы ни о встрече с Черри, ни о собрании, ни о людях вокруг. В результате подлец заявил, что торопится, и упорхнул по каким-то своим делам, оставив девушку, доведенную едва ли не до размягчения мозгов, а она опоздала, правда, чуть-чуть.
За окном стемнело.
- И это называется моей жизнью, - горько подумала Фиана и взглянула на телефон. Тот послушно позвонил в ту же секунду.
- Не может быть, - с надеждой подумала она и оказалась права.
Звонила Зои.
- Я чувствую себя такой одинокой, - выдохнула она.
- Я тоже, - сказала Фиана.
- Почему мужики такие сволочи?
- Не все, - сдавленно сказала Фиана. Днем она получила хороший заряд от Кас-Сандры. - Нас тянет к плохим мужчинам, потому что мы подсознательно надеемся разрешить ранние конфликты с отцами или...
- Старшими братьями, - закончила Зои. - А с мамой у тебя конфликта не было?
- Со всей семьей был, - призналась Фиана.
- Тогда ты вообще всех должна ненавидеть?
- Конечно. Я и ненавидела...
- Как же тебе удалось перешагнуть через ненависть ко всем?
- Много над этим работала.
Она уже не думала о Яшке, ей теперь лишь хотелось помочь успокоиться Зои.
- Просто в какой-то момент я почувствовала руку на своем плече и эта рука старалась подержать и утешить меня, а потом показала: большинство людей страдают и потому обижают других. Понимаешь? Человек, которого ударили, неосознанно переносит удар на другого.
- Какое-то всеобщее свинство облегчать свои страдания, заставляя мучиться других.
- Это точно. Но никто не делает этого нарочно. Так почему-то получается.
- Хорошо, что мне удалось не стать насильником... Но я орала на своих детей...
Фиана услышала, что Зои плачет. Больше всего в жизни эту измученную женщину убивало то, что сама она кричала на своих детей.
- А теперь они орут на своих... Моих внуков... У меня сердце рвется, когда моя дочь ругает свою, а та такая маленькая, беззащитная... Моя девочка тоже была такая тихая... Ведь не ее вина во всем, произошедшем со мной... А я так на нее вопила! Боже мой, за что это все!
Фиана старалась успокоить подругу, подталкивая Зои на воспоминания, в которых она хотя бы не била и не насиловала. Кончилось совместным плачем русско-американской Ярославны, потом еще поговорили и как-то сразу одновременно успокоились. Зои пообещала искупить вину к дочери хорошим отношением к внучке.
Яшка, верный себе, конечно, так и не позвонил и не приехал, но это уже было и не столь важно.
Фиана заснула после таблетки мелатонина и проснулась от яркого солнечного света.
Она позавтракала розовым грейпфрутом, запив его чашкой растворимого кофе, - лень было варить настоящий, да и работа сегодня предстояла в центре для обиженных женщин, а уж кофе секретарша варила весь день, сколько угодно.
Несколько женщин с детишками там жили постоянно, прячась от мужей. Одних переправляли в спокойные места, где устраивали и опекали, пока не встанут на ноги. Других лечили и опекали до посадки мучивших их мужчин. Не успевали уйти прежние, как появлялись новые. Располневших довольно быстро определяли в резервации, хотя болезнь у всех неизменно та же: доведенное унижениями чуть ли не до нуля осознание собственного достоинства, постоянный страх и непременное чувство вины.
Первой пришла на прием молоденькая девчоночка по имени Синди с грудным младенцем на руках. Выглядела крайне усталой, едва держалась на ногах, но ребенка не выпускала.
- Только, пожалуйста, не разбудите... - Попросила девушка. - У него была трудная ночь, кричал почти без перерыва.
- Что с вами случилось?
Синди поникла головой и чуть слышно рассказала. Все как всегда. Вчера вечером муж пришел пьяный и увидел упрек в глазах жены. Выйдя из себя, сначала двинул женщину в лицо, чтоб не смотрела на мужчину плохо, а потом взялся за кроху, чтоб не раздражала криками.
- Этот подонок сломал малышонку ножку! - бедняжка всхлипнула, по-прежнему стараясь не шуметь. - Понимаете, если бы он бил только меня, я бы стерпела...
- Почему?
- Что - почему? - переспросила девушка.
- Почему ты думаешь, что должна терпеть побои?
- Ну ведь это же я довела его, что он пьет...
- Ты вливала алкоголь ему в рот?
- Как это? - запрятанный страх буквально рвался из глаз девушки.
- Ты должна понять: избиение - это слишком суровое наказание даже, если бы ты действительно провинилась, но ты ни в чем не виновата. Он ведь и раньше тебя бил?
Синди кивнула и продолжала свою печальную исповедь.
Несчастная еле вырвала дитя из рук разъяренного зверя и побежала к подружке-соседке. Та заперлась и вызвала полицию. Полицейские приехали, когда изверг ломился в дверь к соседке и уже начал прошибать фанеру молотком. Парня арестовали, а семью, увидев синяк под глазом и кровь из носу на лице молодой матери, отвезли в скорую.
Синди залилась слезами, а Фиана едва сдерживалась, чтоб не разрыдаться вместе с клиенткой.
- Понимаешь, - прошептала девушка. - Он тоже не виноват... Вернее, не совсем виноват... Видишь ли, все его детство его избивал отец... Ремнем... Пока не устанет... Или пока мой муж не терял сознание...
Как вчера это назвала Зои? Всеобщим свинством?
Следующая жертва избиения лежала около двух недель, прикованная к кровати, все еще в городской больнице, дорога туда занимала четверть часа.
С этой женщиной, ее звали Нэнси, Фиана уже разговаривала раньше и знала ее страшную историю. Все как всегда.
Фиана завела Хонду и направилась к городской больнице. Позвонил Джейсон.
- Ты приедешь сегоня на собрание?
- Надеюсь. Ты?
- Я сегодня опоздаю, потому звоню. Как дела?
- Паршиво, а у тебя?
- Великолепно! У меня сегодня ужин с Клэр, потому опоздаю.
- Нормально, - процедила Фиана. - Опоздаешь так опоздаешь, начнем без тебя.
- Сука, - подумал Джейсон.
- Ну и пошел... - подумала Фиана. - Знаем, зачем ты звонил.
Вслух они распрощались как старые друзья.
Фиана остановила машину у Ла-бу. Хотелось есть, еще больше хотелось стряхнуть с себя сегодняшние разговоры. Она вошла в кофейню. Пахнуло сдобой и кофе. Девушка взяла круассан с сыром, листком латука и ветчиной, чашку кофе и села у окна. Смотреть особо было не на что. На парковку заехала еще одна Хонда и высадила мужчину и женщину. Оба средних лет.
- Интересно, он тоже бьет ее? - подумав об этом, Фиана поняла, она задает себе такой вопрос далеко не впервые. Кого бы не высвечивала девушка из толпы в последнее время, всех рассматривала под одним микроскопом.
Снова позвонил телефон и голосом Яшки подозрительно воззвал: - Снова жрешь?
- А ты опять пьешь? - парировала девушка.
- А что, человеку уже и выпить нельзя? - горько спросил Цыган и предъявил главный аргумент: - На свои, между прочим.
- С чего же вдруг?
- Тошно мне, - признался Яшка. - Вчера зашел в "Турецкие бани"... Народ вальяжный... Довольный... Так и поубивал бы их всех! Не чета мне. Или я им. Сидят, понимаешь, кайф ловят... Такая, блин, русская красавица, а муж - типичный американский лох. - Цыганников тяжко вздохнул. - И так мне захотелось этому пижону морду набить... Еле сдержался. - Он снова шумно втянул воздух. - Вот сижу теперь и водку жру... Она что же, русского не могла найти?
