— Я хочу самое обжигающее, что есть в меню, и крепкое. Мне надо утешить своё разбитое сердце, — говорит Джессика.

У меня скручивает желудок.

Сьюзен прижимает меню к груди.

— Мы возьмём два салата Цезарь.

— Нет, — вмешивается Джессика, голос удручённый, — хочу начос с дополнительным сыром и сметаной. И водку, чистую.

— Она будет «Спрайт», — заявляет Сьюзен.

— Адам порвал со мной, — опуская плечи, произносит Джессика. — И я хочу утопить свои печали в выпивке.

— Ты малость драматизируешь, — непривычно пренебрежительно говорит Сьюзен

Не могу поверить в то, что слышу.

— Какого черта ему творить такое?

Мне хочется стукнуть себя. И его. А потом и Сьюзен за то, как она смотрит на меня.

Кладя руку на плечо Джессики, я потираю его.

— Ты слишком умна и красива, чтобы тратить время на хандру из-за какого-то парня.

— Без разницы. Было всего лишь два свидания. Не то чтобы я была влюблена в него или что-то такое. Я просто ненавижу мысль о том, что меня бросили. Знаешь, это отстой, — говорит Джессика

Я качаю головой.

— Макконахи прав.

— Боже мой, — говорит Сьюзен, опуская меню вниз.

— Давай, выкладывай, — со вздохом добавляет Джессика.

— Мужчина в романтической комедии всегда пешка. Знакомятся, расстаются, преследуют, добиваются, — цитирую легенду. — Почему мужчины должны решать, как развиваться отношениям? Лишь они приглашают на свидания, выбирают, куда именно мы пойдём, и они единственные решают, когда отношения закончатся.

Джессика отмахивается.

— Вообще-то нет. Пойти в боулинг было моей идеей.

Я игнорирую ее.

— Мне это надоело. Надоело быть заложницей ждать, когда же он появится, и заметит ли парфюм, которым я надушилась, или что на моих штанах для йоги написано «Секси»… и вообще, считает ли он мою попу достаточно сексуальной, чтобы потрогать… и смотрит ли он на меня так же, как я смотрю на него, потому что, хотя в нашем прошлом есть тайны, я не могу перестать смотреть на него и задаваться вопросом, каким могло бы стать наше будущее, если бы все было по-другому.

Они таращится на меня так, словно у меня три головы.

— Я никогда не пользовалась парфюмом специально для парня, — говорит Джессика.

— У меня слишком большая попа, чтобы носить что-то с надписью на ней, — добавляет Сьюзен.

Фыркая, я оборачиваюсь и направляюсь к стойке. Хватаю бутылку водки и делаю напиток для Джессики. Когда возвращаюсь к столу, они на середине дискуссии.

— Я бы не сказала, что тебя бросили. Ты же сама говоришь, было всего лишь два свидания. Ты даже никогда не целовала его, — говорит Сьюзен.

Я практически роняю стакан.

— А в лагере? — недоверчиво спрашиваю я. Вы ведь спали в одной палатке.

Джессика качает головой.

— Нет. Он спал в спальном мешке снаружи. Я была одна. Словно знала, что что-то не сработает. Я-то думала, что это из-за ссоры, которая была у вас двоих в лесу, но, оказывается, он никогда не собирался спать со мной в палатке.

Я сказала девочкам, что мы с Адамом поругались. А затем отправилась прямиком в палатку, и не выходила оттуда вплоть до утра, пока не настало время собираться.

— Да, должно быть это был спор, — говорит Сьюзен так, что сразу понятно, она в это не верит.

Делаю глоток водки, которую налила для Джессики.

— Мне жаль, что ничего не вышло.

Она смотри на бокал, который я держу у своих губ.

— Я возьму «Спрайт».

— Ой, — поднимаю стакан и пожимаю плечами. — Прости.

— Я хочу танцевать, — объявляет Джессика. — Лучший способ забыть парня - найти нового, — она играет бровями.

Сьюзен опускает подбородок.

— А я думала, у тебя траур.

— Так и есть, — заявляет Джессика. — Как насчёт четверга? К тому времени у меня уже не будет траура, — она смотрит на нас щенячьим взглядом, — пожалуйста, Лия. Я знаю, что в пятницу утром ты не работаешь.

Она хлопает ресницами, и я прижимаю холодный стакан к щеке, обдумывая эту мысль.

— У меня есть восхитительное платье без бретелек, которое я купила в прошлом месяце, — оно подчеркивает талию и доходит до середины бедра. Кокетливое и сексуальное, и я умираю, как хочу надеть его.

— Вот это моя девочка! — визжит Джессика. — Теперь я должна выяснить, что надену я. Это должно быть что-то убийственное, на случай, если наткнусь на Адама.

Сьюзен поджимает губы и смотрит на меня.

Я поворачиваюсь и несу бокал с водкой к бару, выливая его в раковину, и прошу Норин принести им их напитки.

Приложив руку ко лбу, иду в офис позади и закрываю дверь. Опустившись в кресло, я поворачиваюсь на нем и отворачиваюсь лицом к стене. Кладу ноги на стену и отталкиваюсь, заставляя спинку кресла врезаться в стол. Откинув голову назад, смотрю в потолок и вздыхаю.

Когда дверь открывается, раздаётся скрип. Наклоняю голову назад и вижу перевёрнутую фигуру Сьюзен, заходящую в офис.

— Не хочу ничего слышать, — отворачиваюсь и смотрю на свои ноги у стены. — Да, мы сглупили в лесу. Знаю, это было неправильно. Нет, мы больше никогда не увидимся, потому что, да, я знаю, это убьет Джессику, поэтому нет, я не скажу ей. Да, я знаю, что я идиотка. Я в курсе, что я плохая подруга. И, наконец, нет, мы с Адамом не вместе.

— Я была неправа, — произносит она.

Наклоняю голову в ее сторону.

Ее браслеты звенят, когда она поднимает руку, чтобы убрать непослушную прядь кудрей со лба.

— Я думала, это все часть твоей одержимости им. Что ты хотела его лишь потому, что не могла быть с ним, и если бы была, это было бы больше похоже на победу в войне, которую вы двое вели друг с другом. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, это не какое-то увлечение.

Не отрицаю этого. Было бы глупо.

— Джессика не единственная, кому он дал от ворот поворот. Ты была права. Ничего хорошего не выйдет. То же самое происходит, когда принимаешь наркотики, да? Сначала ты паришь в облаках, а затем падаешь вниз. Ты никогда не сможешь усмирить нужду, а без следующей дозы ты просто наркоман, в поисках слоняющийся по улицам.

— Никогда не видела, чтобы ты вела себя так с кем-то.

Опускаю ноги и поворачиваюсь.

— Я хочу быть супервумен и сделать все сама, — теперь я говорю не только об Адаме.

— Ты не можешь быть вечным человеком-оркестром, Лия. Ты как обезьяна с барабаном на животе и бубнами в руках.

Она становится болтливой. Обычно мне нравится, когда Сьюзен выражается вот так. Но сегодня что-то не очень.

— Ты гуляешь, общаешься, веселишься. Но куда ты идешь, чтобы отдохнуть и сбавить темп? Кто позаботится о тебе в конце дня? Он тот, кто действует на тебя успокаивающе. Тот, кто играет в твою глупую игру с номерными знаками, заставляет тебя строить дома и покупать вещи для детей, у которых нет дома. И не потому, что ты не могла сделать это самостоятельно. У тебя всегда были эти качества. Адам просто оказался человеком, который пробуждает лучшее в тебе.

— Ты сказала, я должна держаться от него подальше.

— Я также сказала, что ты должна поговорить о Брэде, — она подталкивает свои очки к носу и скрещивает руки, чтобы донести до меня свою точку зрения. — Ты не двинешься дальше, если не поговоришь о гигантском слоне в комнате.

— Мы говорили о нем.

— Да ты что!

Я прищуриваюсь. Для того, кто заставлял меня думать о себе плохо, она, безусловно, изменила мнение.

— Что изменилось?

Слегка пожимая плечами, она отвечает:

— То, как ты улыбаешься, когда смотришь на него. И как он смеётся, разговаривая с тобой.

— Он спас Викторию. Та девушка, о которой говорила Кимберли? Это была Виктория.

— Вау, — ее брови поднимаются, когда она обнимает себя. — Я чувствую себя ужасно, потому что не знала, что она принимала наркотики. Я бы что-то сделала. Знаю, что у нее есть недостатки, но она была моей подругой. Ты видела ее с тех пор, как выгнала из бара?

— Нет. И я чувствую себя ужасно из-за этого.

— По крайней мере, с ней все нормально. Адам спас ее.