Серафима пыталась сопротивляться, но любые её возражения гасли в зародыше, как только наталкивались на любящий взгляд дорогого мужа, просто умоляющий позволения о ней позаботиться. И отказать ему в этом праве просто рука не подымалась.
Так что, когда меж крутых склонов в проёме ровной как стрела дороги показались крыши Постола, Сенька едва не выскочила из возка, чтобы бежать впереди лошадей. Не позволили - здравый смысл, любимый муж и брыкающийся живот. И если с первыми двумя она бы как-то договорилась (а проще, вообще бы не слушала), то последний сам её не слушал, зато уже девятый месяц жил себе загадочной внутренней жизнью, не позволяя ни на минуту забыть о своём существовании. Вот и сейчас, стоило ей подпрыгнуть от радости, как там тоже кое-кто оживился и активно засучил ножками... ей по пузу!
- Э! Э! - схватилась за живот Сенька, валясь на сиденье. - Потише там!
- Что?! Что?! - немедленно всполошился Иванушка и как ужаленный завертелся на козлах. - Остановить?! Тпру, стой!!! Или нет, лучше быстрее - вьё, поехали!.. Ой, а может воды?!.. А может воздуху?!.. А может?!..
- За дорогой смотри, чудо! - посоветовала Сенька, которую при виде этой суеты начал разбирать неуместный смех, тем более неуместный, что смеяться-то оно было теперь тяжеловато. - Вань, да езжай уже скорее!
- Скорее?!.. Да, скорее!.. Надо скорее!!! Но-о-о, залётные! Но-о-о!!!
Кони как пришпаренные понеслись галопом, от чего рыдван запрыгал и закачался немилосердно. Серафима хотела было гаркнуть на любимого, чтоб взял потише, но посчитала, что безопасней будет потерпеть до города. А потому ухватилась за всё, за что хваталось и упёрлась во всё, во что упиралось. "Йййеха-а-а!" - азартно вырвалось у неё под аккомпанемент грохота повозки и свиста ветра. "Бум, бум, бум!" - сейчас же поддержало её воодушевление изнутри живота, и кабы можно, то ещё запищало бы от восторга. Больно! "Эй, там! Тпру лягаться!" - прикрикнула Сенька на будущее дитя, которое по заверению всей родственной "нечистой силы" должно было быть девочкой, да что-то уж больно брыкливой девочкой. Наверняка - в маму. И огорчаться этому или радоваться, мама ещё не решила.
Они птицей промчались до города, влетели в привычно раскрытые и никем не охраняемые ворота и понеслись по улицам, провожаемые удивлёнными взглядами прохожих и радостным лаем собак. Кони в отличие от ошалевшего Ивана быстро поняли, что это конец пути, и сами собой стали притормаживать, а потом и вовсе перешли на весьма неторопливую рысь. И вовремя, потому что впереди показался торчащий на обочине круглый щит, вроде придорожного знака, но какой-то странный: два существа - "палка-палка-огуречик" - со вздетыми, словно от ужаса руками. Страху добавляли торчащие на головах палочки-волосы и растопыренные на руках палочки-пальцы.
- Сень, гляди! Что это? - удивлённо всмотрелся Иван, проезжая мимо. - Вроде, раньше такого не было.
- Не знаю, - тоже удивилась супруга. - И заборов каких-то понастроили...
Повозка действительно проезжала теперь меж монументальных оград - мощных, но покоцанных, похожих скорее на стены потешной крепости. Но кому вдруг посреди города могли понадобиться потешные крепости? Иван только хотел озвучить этот вопрос, как внезапно справа раздался задорный крик:
- Эй, жирафля ходячая! Кажи личико через забор, тебе ж нетрудно?
Сенька с Иваном удивлённо оглянулись на голос, но из-за ограды никого не было видно, а с другой стороны уже отвечали с пренебрежительной ленцой:
- Так ты, голУбый, подпрыгни да крыльями маши, авось и так увидишь!
Сенька с Иваном, как по команде глянули влево - опять ничего.
- Та махал бы, да тебя жалко! - подхватил первый голос с насквозь фальшивым сожалением. - Рождённый кабананом, летать же-ж не может.
Иван ещё дёрнулся вправо, но Серафиме крутиться надоело и она уселась поудобнее, спрятавшись под козырёк.
- Да я хоть Кабананом, а ты ж - под забором!
- Да хоть под забором - всё одно кротом-то низшей будет!
- Ты ещё погавкай мне тут!
- А ты ещё похрюкай!
- Да я тебе щас!..
Иван всё ещё вертел головой, однако Сенька уже просекла развитие событий.
- Ваня ходу! - гаркнула она... и не успела.
- А? - обернулся супруг... и получил по башке первым же камнем.
- Ёшкин кот!!! - взвыла Сенька и попыталась дотянуться до потерянных вожжей, не попадая в зону обстрела.
Не тут-то было! Вожжи оказались далеко, а кони, вокруг которых тоже "свистело", пугались и пятились. Потому, из средств самообороны у неё осталось только одно - зато массового поражения.
- Стоять, шалупонь малолетняя!!! По кочкам ррраскатаю!!! На кулебяки пущу!!!
То ли грозный тон подействовал, то ли неизвестные у местных и заранее страшные "кулебяки", но из-за оград раздалось обескураженное: "Ойййй...", и над краями робко показались чьи-то головы.
Убедившись, что судьба любимого супруга ей уже не грозит, Серафима бросилась подымать-проверять, как он там, и поживает ли вообще.
- Вань! Вань! Ваньша!.. Ну, ты подумай - в гости приехали, а?!
- Мым-мм... - ответил супруг, расплющивая очи. - Что это было?
- Засада, Вань, всё хорошо, - "успокоила" супруга, бестрепетной рукой отдирая подол парадно-выходного платья и принимаясь бинтовать пробитую голову мужа.
- К-какая засада?! - едва не подскочил тот.
- Царь Костей вернулся, нас уже ждали... Да сиди, не дёргайся, шучу я!
- А-а-а!.. - понял Иван, но тут же задумался и схватился за голову: - Так, а это?!
- А это сейчас спросим... - многообещающе нахмурилась Серафима, завязала бинт и поднялась. - Так, банда! А ну предстали пред ясны очи царственных особ - раз-два!
- Ваши высочества?..
- Царевна Серафима?..
- Уррра!!! Тёть Сеня с дядей Ваней приехали!!!
И как горохом по паркету, посыпались через ограду слева малолетние вояки, чтобы немедленно предстать, предсесть и даже на повозку предвлезть. Один самый высокий, видимо предводитель, успел первым и сразу принялся распоряжаться:
- Куда?! Куда, все?!! Хлопцы, а ну, держите народ! Тёть Сень, здрась... ух ты ж, можно поздравлять?!.. Дядь Вань, вы как?
- Кысь?! - удивилась Серафима. - Векша, Снегирча, Грачик?.. Ребята, как же вы выросли!
- Ну так... - застеснялся когдатошний Кысь, а теперь высокий вихрастый парень в форменной тёмной куртке и таких же простых тёмных штанах. Форма красовалась и на остальной части компании, обступившей повозку. Только на задворках толпы замелькали некие белые пятна, высыпавшие из калитки и быстро продвигавшиеся в их направлении.
- Кысь, ёшкин кот! - перешла к выяснению обстоятельств царевна и вперила руки в бока. - Ты зачем мне мужа угробил?!
- Да я... да мы...
- Сеня, ну что ты! - сразу очнулся Иванушка. - Детишки просто играли, уже и не болит, - повёл он оправдательную речь, спускаясь для пущей убедительности в народ: - Дайте я вас хоть обниму...
И не успел.
Белые пятна достигли, наконец, повозки и оказались белыми бантами на головах девочек, одетых в платьица, столь же неброского цвета, как и мальчиков.
- Дядя Ваня-а-а!!!
Оп! И на Иванушке, уцепившись за шею, повисла Воронья, уже заметно не такая маленькая и лёгенькая, что раньше. Царевича повело в сторону.
ОП! И с другой стороны повисла Мыська - вообще уже здоровая девица - так что Ивана опрокинуло и усадило на ступеньку возка.
Девчонок это нисколько не смутило и они, будто маленькие, впаковались Иванушке на колени.
- Дядя Ваня, как мы рады, что ты приехал!
- А со мной, пигалицы, поздороваться значит не хотите? - нарочито обижено вопросила сверху Серафима.
- Ой, хотим, хотим! - девочки оставили Иванушку, чмокнув на прощание в обе щёки, и вскочили на возок: - Тёть Серафима! Тёть-о-О-О-О!
- То-то! - гордо выпятила живот Сенька. - Скоро будете иметь куклу-подружку.
- А у нас тоже будет! - тут же похвасталась Мыська.
