В погоне полковник Шрага принимал личное участие. Пять часов назад ему доложили, что в сливной камере под Кузнецким мостом был найден погибший патруль и рядом полуживая служебная собака. Время было позднее, Шрага уже вернулся домой и в кругу семьи вкушал свой скромный ужин. Пронизывающий звонок нарочного в квартирную дверь заставил его поперхнуться. Бросив вилку, нож и недоеденную котлету, он наспех поцеловал огорченную супругу и помчался на место происшествия. Там стоял дым коромыслом. Сновали оголтелые младшие следователи, ослепляли вспышки фотоаппаратов, суровые санитары тащили через проход тела двух погибших товарищей, а труп крысы с простреленной головой был отправлен в лабораторию как важнейшее вещественное доказательство. Через стену в бетонной камере, где недавно лежали тела патрульных, был переброшен трап и гебисткая вражья сила широким потоком полилась в старинное московское подземелье. Потаенный, угрюмый канализационный коллектор, построенный нашими дальними предками, теперь преобразился: перемигивались сигнальные фонарики, лучи прожекторов ощупывали закоулки и кирзовые сапоги сотен краснопогонников вспенили воды Неглинки. Kазалось, что диверсантов и след простыл, пока один востроглазый и шустрый солдатик не догадался залезть по раскачивающейся железной стремянке в вентиляционный ход. Люк, ведущий наверх, долго не открывался, в нем что-то заклинило, в его замок несколько раз без толку стреляли, но когда крышку все-таки подняли, то оказалось, что она была завалена обломками чугуна и битых кирпичей. Помещение, в которое проникли преследователи, представилось им загадочным бедламом. Разобранный вентилятор с заклиненной лопастью, звездообразный проем в капитальной стене, закопченные створки распахнутых шкафов и куча наваленных на полу инструментов. Но оставалось неясным, по какому пути ушли диверсанты, да и были ли они здесь, воoбще? Сунулись туда и сюда. Вначале связались с заводским начальством и открыли дверь в цех. Опросили работниц вечерней смены. Те показали, что около 17-ти часов, заметили странное дрожание воздухозаборника, с него сыпалась известковая крошка на их головы и сборочные детали. Следователи всполошились и на проверку послали в трубу малорослого сотрудника МУРа. Попырхавшись полчаса, милиционер вернулся обескураженным: проход круто изогнут, сильно сужается и никакому человеку дальше не пробраться. Оставалось объяснить пролом в стене. Вызванный срочно начальник смены клялся всем на свете, что никаких повреждений никогда не было, и никто из них не знал и не ведал, что за стеной имеется пустота. Почивайлов, подающий надежды помощник Шраги, интеллигентный и начитанный молодой человек, задумчиво присел на корточки перед проломом. Прищурив глаза, долго и упорно водил он острым и мощным фонарным лучом, рассматривая сводчатые потолки и арочные прoходы, простирающиеся перед его взором. Под вековым слоем пыли трудно было разгадать назначение поломанных и искареженных предметов, захламивших это вместилище рухляди. «Похоже, что открылся подвал под доходным домом 19-го века,» рассуждал он. «Подвалы часто много старше домов, на которых они построены. Подвалы глубоки и могут простираться на сотни метров, переходя в другие, смежные подвалы соседних домов. Без собаки здесь не обойтись,» встав и отряхнув колени, заключил он. Год назад по путевке комсомола пришел Почивайлов в МУР, но романтики не нашел. Подростком зачитывался он Майн Ридом, Джеком Лондоном, Фенимором Купером и Дюма. Розыскная работа не имела ничего общего с идеалами, почерпнутыми из книг. В романах были благородные, великодушные персонажи, преодолевающие невероятные препятствия; здесь на работе вселенная Почивайлова был населена ворами, сутенерами и барышниками, пытающимися его убить, или в лучшем случае, подкупить. Однако он заметил, что сегодняшнее дело захватило его и накрыло с головой. В нем чувствовались свежесть и размах. «Кто эти дерзкие негодяи?» с долей восхищения задумывался он. Пройдя в цех, из кабинета начальника он вызвал по телефону кинологов. Они приехали быстро, но выбрали удобную дорогу, в обход канализации, через ворота номерного завода. Прошло около часа, пока несговорчивые вахтеры пропустили сержанта с собакой через проходную. К этому моменту в механическую мастерскую подоспел Шрага. Кинолог едва сдерживал злобное, рычащее животное. Шерсть дыбом поднялась на её загривке, верхняя губа оттопырилась и с клыков капала слюна. Шрага, окинув орлиным взором поломанный вентилятор, обгорелый инвентарь и дыру в стене, внимательно выслушал рапорт Почивайлова. «Молодец. Правильно думаешь,» похвалил он своего выдвиженца. «Начинайте преследование,» польщенный оперативник приказал сержанту. Как серая молния, овчарка ринулась в дыру, за ней с трудом поспевал ее хозяин. К сожалению, их резвый старт закончился плачевным финишем. Лапы собаки задели натянутую проволоку, прикрепленную к кольцу предохранительной чеки. Граната взорвалась. Град осколков сразил как овчарку, так и проводника. Гул постепенно утих и в подвал вернулась мертвая тишина; возможно, что оба преследователя были убиты наповал. Распластавшись по-пластунски, двое солдат поползли им на помощь. Мерзким чадом горелого мяса тянуло из пробоины. Непривычного Почивайлова стошнило, Шрага обнимал его за плечи и похлопывал по спине. Протирая запорошенные кирпичной пылью глаза, он заглядывал в отверстие. Оттуда выплывали клубы пыли, от которой у присутствующих начинался надрывный кашель. «Звони саперам. Надо разминировать,» распорядился Шрага, обращаясь к давешнему солдатику-герою, первым разыскавшего маршрут побега антисоветских элементов. «Ну, а свою медаль ты заслужил.» Тот растерялся — куда, откуда, что сказать? — гамма чувств отразилась на его простодушном, веснушчатом лице. «Нет, лучше я сам пойду,» передумал Шрага. «Ты стой здесь, гляди в оба,» он грозно прищурился. Солдатик вытянулся и отдал честь. «Поступаешь в распоряжение Почивайлова и чтобы ни-ни.» Сверкая глазами и насупив брови, полковник отправился в путь. Начальственной, уверенной походкой прошелся он по коридору и, громко стуча каблуками, пересек цех. Оробевшие женщины-работницы провожали его испуганными взглядами. В застекленном закутке, где размещался мастер, было пусто. Шрага уселся в протертое кресло, оперся локтями о стол и подвинул к себе телефон. «Попросите тов. Берию, пожалуйста,» заискивающе произнес он в трубку. «Это главный следователь Шрага беспокоит. Второй час ночи? У меня есть приказ звонить министру в любое время суток. Хорошо. Я подожду.» «Ну что, дорогой,» послышался через несколько минут характерный голос с грузинским акцентом. «Чем порадуешь? Поймал диверсантов?» «Еще нет, но мы у них на хвосте.» Шрага вкратце обрисовал погоню проходящую в кошмарных, антисанитарных условиях, угрюмую тоску канализационных тоннелей и проявления героизма личного состава министерства. Он упомянул о трагической гибели трех бравых сотрудников управления и двух служебных собак, но закончил отчет на оптимистичной ноте, «Мы знаем сколько их, у нас есть словесные портреты главарей, один бандит уже убит и его личность установлена, скоро поймаем оставшуюся шайку.» «Какие принимаешь меры?» «Я установил местонахождение преступников. Я поднял по тревоге полк МВД. Они оцепили большой квадрат между улицами Горького и Пушкинской и между Белорусским вокзалом и Охотным рядом. Сейчас ночь, общественный транспорт не ходит, мы проверяем каждого прохожего и каждую проезжающую автомашину. Поймаем, обязательно поймаем, тов. министр.» «Ну смотри. Они тоже не дураки и, увидев твой аврал, затаятся до рассвета. Когда утром все пойдут на работу, они смешаются с толпой и ищи ветра в поле.» «Не допущу, тов. министр. Если до утра не схватим, то блокаду района не снимем и в дневное время.» «Работай,» с этим указанием всесильный министр положил трубку. Oт дурного предчувствия у Шраги защемило сердце.

Xлопок отдаленного взрыва был едва различим в ночной тишине. Прежде чем достичь ушей наших героев звуковым волнам потребовалось долгих пять секунд, чтобы пробежать через череду замусоренных подземных залов, комнат и чуланов, обогнуть груды расщепленной мебели и полусгнившего тряпья, и проникнуть через толстые междуэтажные перекрытия. Беглецы только что выкарабкались на волю из- под последнего кирпичного завала. Они приходили в себя. Bеял легкий ветерок, пахло влажной свежестью ночи и поодаль мерцало несколько крохотных электрических ламп. Их окружала типичная городская постройка конца 19-го века. Серые, безликие здания в пять этажей уходили в вышину, формируя у своего подножия квадратный двор. Здесь не было никаких признаков зелени, только асфальт, железо и камни. Мусорный бак прислонился к каретному сараю. Скамейки выстроились у каждого подъезда. На детской площадке рядом с песочницей застыли качели. Жильцы безмятежно спали и над черными окнами их квартир в далеком небе сияли тусклые звезды. Дрожа от слабости и полузакрыв глаза, группа отдыхала, привалившись спинами к штакетнику. Свежий воздух пьянил и вливал в них силы. «Что это?» вздрогнула Маша, услышав слабеющий рокот, но у нее не было сил обернуться. «Скорее всего это сработала моя мина-ловушка. Я ее поставил у входа в пролом,» заплетающимся от усталости языком проговорил Ниязов. Пот орошал его лоб. Сейчас был его черед тащить брезентовый мешок. «Теперь мы знаем, что нас настигают,» уныло буркнул Сергей. «Это будет не скоро,» ободрил их Глебов. «Поиск противопехотных мин занимает много времени; без саперов они не пойдут. Тем не менее они получили представление о нашем направлении и могут начать облаву в городе. Ресурсы у них безграничны. Нам нельзя мешкать и следует немедленно уходить.» «Где мы?» Сергей повел головой. «Понятия не имею,» отозвался Глебов. «Для этого нужно выйти на улицу и посмотреть на табличку. Пока мы этого не можем сделать — вид у нас ужасный.» Он открыл свой рюкзак. «Я припас мыло, расческу, ножницы, зеркальцо, бритву и помазок.» «Как вы предусмотрительны,» похвалила его Маша. Глебов отрицательно покачал головой. «В Ташкенте у меня было достаточно времени продумать нашу операцию до мелочей. К тому же эти предметы необременительны.» «Может у вас в мешке найдется хасып?» смеясь, спросил Ниязов. «Нет, а что это?» «Это ливерная колбаса. Ее хорошо готовили у нас в кишлаке.» «Хасыпа нет, но есть немного шоколада. Возьмите для подкрепления сил.» Глебов протянул узбеку разорванную пачку. «Где мы возьмем воды?» обеспокоилась Маша. «Поищем ее у дворника,» у Глебова имелся ответ на любой вопрос. «Он наверняка привык к ночным визитам органов правопорядка. Мы не будем ему в тягость. Только он не должен нас всех видеть. Через сутки, другие дворник наверняка расскажет милиции о нашем визите. Они вполне могут догадаться, что это были мы. Идите вы, Сергей Павлович, вы менее заметны, а мы схоронимся за сараем,» инструктировал своего соратника Глебов. «Напугайте его хорошенько и потребуйте воды для системы охлаждения вашей автомашины. Запретите ему приближаться к окнам.» Сергей стряхнул пыль со своей формы, пригладил волосы и, повесив автомат на плечо, позвонил в обитую клеенкой дверь, ведущую в полуподвал. «Кого надо?» раздался заспанный дребезжащий голос. «Отворяй, госбезопасность!» зло выкрикнул Сергей. «Какая такая госбезопасность? К нам только один участковый ходит,» в дверном проеме показался испуганный босоногий дед. Синяя телогрейка, накинутая на исподнее, сползала с узких плеч и он постоянно поправлял ее. Сергей сунул ему красную книжечку чекиста. «Кто у тебя в квартире? Непрописанных прячешь?» «У нас незаконных нет. Все свои,» оправдывался дед. «Да вы заходите, тов. начальник, удостоверьтесь. У нас живет моя жена, дочка наша с зятем и двое внучат.» Сергей переступил порог и в нос ему ударило зловоние немытой плоти, грязного белья и гниющих отбросов. Он с трудом подавил позыв рвоты. «В сточных трубах было получше,» вспомнился ему недавний поход. Вся квартира состояла из одной комнаты с низким потолком. В свете лампадки можно было разглядеть широкую кровать, с которой натянув до подбородков залатанное одеяло, взирало на него трое человеческих существ. Округлившимися от страха глазами следили они за каждым движением незваного гостя. В колыбельке, придвинутой к беленой печи, безмятежно почивал младенец. Между маленьких окон, рядом с приколотым кнопками к фанерке портретом Сталина, громко тикали ходики. Сергею стало стыдно. Он решил побыстрее уйти. «Все ясно,» повернулся он к выходу. «Где у вас водопровод?» «Это у нас завсегда в исправности,» хозяин указал на замшелый, темный угол. За ситцевой занавеской находился привинченный к стене эмалированный умывальник. Из медного крана капала вода. «Внимание,» торжественным голосом циркового иллюзиониста отчеканил Сергей. «Советское правительство уполномочило меня начать химический экперимент по выявлению буржуазно-фашисткого отребья, угнездившегося в вашем доме. Прошу сохранять спокойствие, но будьте уверены; от нас ничего не укроется.» На кровати кто-то в ужасе пискнул. «Вот именно, всем накрыться с головой и не подсматривать. Тех, кто воспротивится может разбить паралич или поразит вечная слепота. Ты тоже,» обратился он к оцепеневшему деду. «Ложись лицом вниз на тот тюфяк. Без моего разрешения никому не двигаться.» Убедившись, что его приказание выполнено, Сергей высунулся из двери и помахал рукой. Его сигнала ждали. На цыпочках, стараясь не шуметь, один за другим принялись его друзья за туалет. Маловатная электролампочка светила над мутным волнистым зеркалом, в раковину гулко била водяная струя, мыльная пена летела по сторонам и случайные брызги падали на плиточный пол. Никаких разговоров заговорщики между собой не вели и объяснялись жестами; хозяева лежали пластом как убитые, прислушиваясь к каждому звуку; Сергей не питал иллюзий, что после ухода, они не заметят многолюдья в своем жилище. Тем не менее цель была достигнута: бойцы умылись, побрились, причесались, почистили свои сапоги и одежду, и утолили жажду, хотя по прежнему были зверски голодны. «Пора уходить,» прошептал Глебов. «Мы подождем вас на улице.» Подождав полминуты, Сергей встал посередине комнаты, его голова почти касалась потолочной балки, и объявил. «Через 10 минут возвращайтесь к своим обязанностям. О результатах научно-политического испытания вас в письменной форме уведомят через неделю.» Уже в дверях Сергей услышал вздох облегчения. Народ при социализме привык к подобному свинству.