Я встретил Глебова осенью 1962 году в Новочеркасске. Он постарел и пожух. Кочевая, полная опасностей жизнь, постоянные тревоги и недосыпания плохо сказались на нем. Под глазами его набухли мешки, кожу покрыли морщины, спина согнулась и в волосах засеребрилась седина; но в решительную минуту этот обманчивый вид в мгновение исчезал — походка Вождя становилась тверда, глаза искрились огнем и голос гремел как набат. Он говорил о недавнем расстреле и о жертвах, о разобщенности людей, страхе и цинизме сковавшими общество; но и о новых смельчаках, приходящих на смену погибшим, о поставках оружия, о листовках и печатных станках. Он упомянул о молодом Гавриле Кравцове, продолжившим дело своих родителей и с юных лет вступившем в борьбу с деспотизмом. Одним своим существованием Глебов бросал вызов советской системе, не давая спокойно спать жирным карасям и хищным щукам, безмятежно обитающим в райкомовских и обкомовских заповедных кущах. Я пожал ему руку и пожелал удачи. С тех пор я ничего не слышал о нем. След Глебова затерялся. Говорят, что видели его и там и здесь и сразу в нескольких местах. Он создавал ячейки, устраивал забастовки и поднимал мятежи. Был ли это Вождь, или кто-то другой, принявший его имя, — какое это имеет значение? В любом случае война не стихала…