— Точно! Чем ты собирался заняться после еды? На рынок не поедешь?
— Сегодня вроде бы море поспокойнее, я думал поснимать на берегу. На рынок, наверное, завтра, да и в городе посмотреть кое-чего хотел. А что, тебе туда нужно?
— Да, надо помочь деду, подвезти товар. Он сам там с рассвета, наверняка почти все распродал. Ты же его знаешь — продаст шерсть даже тому, кто зашел случайно, просто ошибившись адресом!
Дин хохотнул, Адам тоже забулькал в чашку, болтая ногами.
— Кстати о веселом: кажется, ко мне в гости приходила лошадь!
Дин посмотрел на Адама, удивляясь его молчанию, и увидел, как тот стремительно бледнеет. Чашка выскользнула из его застывших пальцев и разбилась, осколки и остатки кофе со звоном брызнули по каменному полу.
— Л-лошадь?
— Эй, Адам, ты чего? Не обжегся? — Дин подскочил к нему и схватил за руки.
— Ты сказал «лошадь»?
— Слушай, ты меня пугаешь! Это вообще-то шутка была, я просто нашел снаружи следы копыт, и мне показалось это забавным…
— Где следы? Покажи мне! — обычно улыбчивое и наивное лицо Адама вдруг стало очень серьезным, он вцепился в руку Дина изо всех сил.
— Адам, успокойся! Я не знал, что ты боишься лошадей, прости! Вот, смотри.
Дин показал следы за дверью, тайком наблюдая за реакцией Адама.
— Может быть, просто пришел и постоял тут? — бормотал тот себе под нос.
— Я бы наверняка слышал, если бы некой лошади вздумалось зайти ко мне домой и выпить чего-нибудь на кухне! — постарался разрядить обстановку Дин.
Он уже жалел, что вообще заговорил об этом, потому что Адам одарил его тяжелым, подозрительным взглядом.
— Ты уверен, что не звал никого в гости?
— Имеешь в виду коней и прочих зверушек? Нет, Адам, я уверен, что у меня нет четвероногих друзей. Ко мне заходили только Ричард, ты с дедом и Миранда из долины. Как думаешь, она могла привести с собой лошадь? Или это дядя Ричард хулиганит?
Напряжение во взгляде Адама постепенно таяло, он начал нерешительно улыбаться.
— Наверное, я и правда зря запаниковал. Извини. Боюсь лошадей, ты прав. Они большие, опасные — пару раз получишь копытом и все, труп. Страшно!
— Тогда лучше не будем говорить о них вообще, идет? — Дин хлопнул приятеля по плечу.
— Идет! Ох, я же тебе пол испачкал и чашку разбил… Вот я неуклюжий! Давай соберу!
Они вместе убрали беспорядок, причем Дин постоянно ловил на себе короткие, полные беспокойства взгляды Адама, но старался не придавать этому значения.
— Мне пора.
— Да, я понял! Тоже сейчас пойду, пока ветер снова не взбаламутил море или еще какую-то гадость не принес, — Дин старался выглядеть расслабленным.
— Ты это… Дин, слушай… будь осторожен, в общем. Камни внизу скользкие, вокруг никого. И море, оно коварное бывает, знаешь. Пожалуйста, не рискуй там, ага?
Адам смотрел на него очень серьезно и очень печально одновременно. И молчал немножко дольше, чем следовало. Дин прекрасно умел изображать легкую непроходимость мозга, а вот переставать понимать происходящее — нет. Такой взгляд он уже видел и хорошо знал, что это означает. Только вот не ожидал он встретить нечто подобное здесь, в глубинке с более чем традиционными устоями.
— О, не беспокойся! Я не собираюсь снимать ничего особенного, просто пару видов. Буду очень внимательным, обещаю! — Дин широко улыбнулся, стоически игнорируя тот факт, что у Адама пропадает дыхание. — Привет дедушке!
Как и большинство киви, Дин любил развлечения и имел крайне мало предрассудков. В юности он легко соглашался, если предполагал, что намечается неплохой секс — не важно, с девочкой или мальчиком. С возрастом он стал разборчивее, главным образом потому, что сам почувствовал однажды, как больно бывает, когда тебя не любят на самом деле. Было это давно, чувства с тех пор сгладились и потускнели, но повторения чего-то подобного Дин не желал, поэтому даже радовался, что уедет в Ирландию, где совсем не такие свободные нравы, и не нужно будет заводить там сложных отношений. Максимум — случайный секс после знакомства в пабе, мотель, душ — и забыть, как вчерашний сон.
А теперь человек, живущий по соседству, стоял в холле его дома, молчал и глазами рассказывал, как сильно Дин ему нравится. Это была та еще засада. Согласиться и обмануть, впоследствии причинив боль обоим, или отказаться — и сделать больно сейчас? Сделать вид, что не понимает, конечно. Может быть, это трусливый выбор, но он дает время подумать, осознать, все взвесить. Попытаться найти выход.
После того как Адам ушел, Дину потребовалось совсем немного времени, чтобы собрать вещи для съемки. Работа отвлекала его лучше всего, разгоняла дурные и навязчивые мысли, позволяла погрузиться в то, в чем он разбирался, где чувствовал себя легко.
Сумка получалась довольно увесистая, потому что в этот раз Дин подготовился серьезно. Сменные объективы, выносная вспышка (просто на всякий случай), складной отражатель, штатив — целая гора разного барахла. Снаружи было тихо и сыро, воздух казался тяжелым, осязаемым. Низкие облака быстро неслись над берегом; в любое время мог пойти дождь. Дин для порядка осмотрелся, но не увидел ничего подозрительного: никаких коней с чашками или без, никого вообще, кроме чаек над волнами. Где-то за холмом гудел мотор водяного насоса, по шоссе вдали одиноко ползла крохотная машинка. На маяке тоже было безлюдно, двери и окна закрыты, свет не мелькал. Это превратилось в совершенно бесполезную традицию — смотреть на маяк. Дин понятия не имел, что хочет увидеть там, ведь Эйдан не проявляет не только расположения, но даже элементарной вежливости.
Спуск вниз дался непросто. Сначала Дин посмотрел место с края обрыва, выбирая удобный склон для спуска. Неприметная тропка вилась правее, но и она была опасной и крутой, камешки то и дело выскакивали из-под ног, норовя лишить опоры. Дин берег сумку больше, чем собственные ноги, бурча под нос: «Объективы дорогие, а я бесплатный!».
Внизу оказалось еще тише и глуше. Каменные стены образовывали плавную дугу, будто бы пытались обнять море в этом месте. Камни лежали без всякой системы, вперемешку, море нанесло их за долгие годы штормов и бурь. Здесь встречались большие глыбы ростом с Дина, они скрывали за собой булыжники поменьше, а гальки разного размера набралось бы на целую баржу.
Свет сегодня выдался удачным и для пейзажей, и для мелкой предметной съемки, хотя Дин не считал себя хорошим фотографом-натуралистом. Работать с людьми ему было интересно, с животными — весело, а с природой… спокойно. Наверное, так.
Маленькие серые крабы шустро разбегались под камни, стоило чуть шевельнуться рядом. Дин хмыкнул, выбрал светосильный макро, выкрутил диафрагму до предела и поставил в настройках репортажную съемку. Посмотрим, кто кого! Он переворачивал камни, зажимая кнопку на камере почти не прицеливаясь. Фотоаппарат стрекотал, снимая по несколько кадров в секунду. Хоть что-то да получится!
В результате Дин стал счастливым обладателем больше ста пятидесяти портретов местной фауны, хватило бы на целый Крабтаун. Теперь бы еще кто-то разобрал все это...
Слишком занятой, чтобы смотреть по сторонам, Дин не заметил ничего: ни хруста гальки, ни надвигающейся темной тени. Поэтому от звука голоса — глубокого, бархатного, погружающего в себя — Дин предсказуемо вздрогнул и выпустил камеру из рук, хотя позади него сказали вовсе не «Сдавайся, руки вверх!», а банальное «Добрый день».
Эйдан перехватил камеру в полете, спасая ее от удара о каменную глыбу. Он смотрел на Дина пристально, внимательным, изучающим взглядом, но без ненависти.
— Извини, я напугал тебя.
— Ничего... я сам виноват, что не замечаю ничего вокруг. Спасибо что поймал, — Дин улыбнулся и отсалютовал «кэноном».
— Не за что. Я Эйдан. Эйдан Тернер, — он протянул руку, не отрывая взгляда от собеседника и чуть поводя головой. — А ты Дин, верно?
— Точно! Ты первый, кто назвал меня по имени, а не мистером и не «молодым О’Горманом»!
Руки у Эйдана были сильные и гладкие, как обкатанные морем камни. Дин не хотел выпускать его пальцы из своих, и одновременно не мог оторвать взгляда от его гипнотических глаз, которые оказались не черными, как он подумал сначала. На зеленоватой воде летнего пруда плескалось зыбкое видение солнца, рыжее и теплое. Ресницы окружали глаз, как сухой еловый лес — водоем. Дину показалось, что он заблудился и никогда больше не выйдет из этого леса.
