— Отличные новости, — улыбнулся Дин. — Всем кофе или сразу пива?

— Кофе! Пива! Мяса! — нестройным хором заорали гости.

— Остаются окна, — озабоченно сказал Эйдан.

— Они же солью засыпаны! И потом, у нас есть монастырские ставни!

— Но ставни слишком большие!

— Значит, я оболью пилу святой водой и распилю их пополам, — хмыкнул Крэйг. — Делов-то!

— У нас есть железная пила? — встряла Уилс.

— Наверняка! В крайнем случае, одолжим у МакКоя.

— Слушайте, вы считаете, что это поможет? — Дин с сомнением посмотрел на свою новую дверь.

С виду она была солидной, из мощных, гладких от времени досок, с забранным решеткой ромбовидным оконцем из толстого кустарного стекла.

— Каждый элемент повышает наши шансы. Все вместе они станут неплохой защитой, — отозвался мистер МакКеллен.

— Да у тебя уже почти настоящая крепость вместо дома, — улыбнулась Уилс.

— Подвальная дверь выводит на улицу. Что-нибудь будем делать с ней или пусть приходят оттуда? — прервала их беседу Сара.

— Предлагаю заколотить крест-накрест оставшимися монастырскими досками на железных гвоздях! Ну, или давайте хоть свет в подвале выкрутим и грабель набросаем, — сказал Крэйг.

— У нас нет столько полевого инвентаря, — хихикнула Уилс. — Хотя я бы охотно отходила эту дамочку чем-нибудь потяжелее, чтоб знала, как на чужих парней засматриваться!

— Еще успеешь, — мрачно ответил Эйдан. — Да, давайте забьем дверь, снаружи вход оставим, я топить буду сам, и к стиралке ходить. Помогло бы.

— Поможет, если Дин не выйдет наружу сам, — Люк задумчиво осматривал результаты переделки. — Обычно феи в этом специалисты.

— Об этом мы тоже подумаем. Адам готов помогать, и это очень хорошо! — улыбнулся мистер МакКеллен.

— Слушайте, я вот не пойму, Адам — он колдун или кто вообще? Все о вас знает, заговоренные поделки мастерит, и вы его умения цените, — вклинился Дин, голова у которого давно шла кругом.

— Адам — хороший человек. Их клан очень старый, они знают куда больше остальных людей. Но я не могу раскрывать их секреты, Дин, — мистер МакКеллен мягко улыбнулся. — Попробуй расспросить его самого.

— Он говорит то же самое, — вздохнул Дин. — Ладно, это не так важно. Как я понял, мне нельзя будет покидать дом? А когда?

— Ночами в любом случае, а в дни силы и в другое время. Не волнуйся, мы все время будем рядом, обо всем тебе расскажем!

— Я точно буду, — прошептал Эйдан, обнимая его за плечи. — Никому не отдам!

В начале марта, когда трава уже пошла в рост, вокруг дома Дина появились камни. Белые, рыжие и черные, они образовывали концентрические круги, расходившиеся по всему склону. Дин не заметил, кто и когда успел выложить их. Он начинал чувствовать себя как в осаде, напряжение копилось где-то внутри и требовало выхода. Слишком много тайн было для него одного, а количество понятных и привычных вещей стремительно убывало. Хотелось обрести уверенность хоть в чем-то, и Дин старался работать больше, а думать меньше, погружаясь в мир своих фотографий днем, и в объятия Эйдана ночью.

Однажды вечером они общались с Бреттом по скайпу.

— Эгей, братишка! Ты выглядишь уставшим!

Дин скривился, неловко почесав плечо. Сегодня он полдня ползал у скал, где гнездились чайки, укрываясь от их бомбежек и пытаясь при этом снять что-то пристойное. Теперь у него болели колени, локти, живот и поясница.

— С местным ландшафтом впору вообще инвалидом стать! Я никогда не был фанатом съемок дикой природы, но чего не сделаешь ради хороших кадров, — вздохнул он.

— Дело только в этом, или… Ну, в смысле, я хотел узнать, все ли у вас хорошо, — Бретт воровато оглянулся и зашептал громче, чем говорил до этого, — с Эйданом?

— Да, все хорошо, спасибо что спросил. Слушай, я тут вроде как что-то странное видел, и не знаю, как к этому относиться. Что бы делал ты, если бы произошло нечто, чего не может быть?

— Например? — Бретт нахмурился и захрустел чипсиной.

— Ну, например, если бы ты встретил русалку. Или фею. Не знаю…

— Дин, первым делом я сменил бы дилера травы. Это уже какая-то химия, бросай ее!

— А если не трава и вообще не вещества?

— Выбросы газа в вашей области? Эксперимент правительства по использованию психотропного оружия?

— Бретт, это Ирландия! Овцы, камни, море — помнишь? Какое оружие, о чем ты?

— И то верно. Хм… а кого ты видел-то? — он почесал шею задумчиво.

— Да это вообще был не я. Долго объяснять, честно.

— Понимаю. Вообще, ты знаешь, — Бретт придвинулся к камере, и Дин привычно созерцал его нос во весь экран, — мне тоже кажется, что Адам какой-то лепрекон!

— Чуточку серьезнее.

— Если русалка симпатичная — пригласи на свидание!

— Бретт!

— Ну хоть отфотай ее, денег получишь кучу!

— Бретт!!!

— Да что ты хочешь-то от меня, я откуда знаю? Самое странное, что я видел — это красные собаки после курения дури в школьном туалете, да как мой старший брат дрочит в шкафу!

— Черт, ну это-то как связано? — Дин закрыл лицо ладонью.

— Понятия не имею, как и то, о чем ты хочешь узнать! Если ты что-то видишь — значит, оно существует. Если у него зубы, то оно может укусить, если крылья — летать! Короче, если чудовище страшное, то не трогай его и беги, а если миленькое, то присмотрись и знакомься.

— Эээээ…

— Рецепт из мультиков. Все, я больше ничего не знаю!

— Спасибо, Бретт, ты здорово помог.

— Правда? — тот вытаращил глаза.

— Нет, но все равно спасибо. Хоть буду знать, как реагируют на такие вещи нормальные люди.

— Смахивает на оскорбление.

— И не мечтай. Хорошего тебе дня, я спать пойду: страшно устал сегодня.

— Ты меня пугаешь. В общем, ты это… береги себя и не лезь к русалкам, ага?

— Не полезу, хорошо.

— Вот и умница. До связи.

Дин некоторое время бездумно пялился в монитор, соображая. Если феи уведут его, родные никогда не узнают, что это было. Не поверят, даже если соседи в один голос будут говорить правду.

— О чем ты задумался?

Бархатный голос Эйдана заставил его вздрогнуть и улыбнуться от нахлынувшей нежности.

— Да так, о неприятном. Если все пройдет плохо, на моей пустой могиле напишут «Пропал без вести», да?

— Не знаю. Я этого в любом случае не увижу, — он сел рядом на диван и обнял Дина, положив голову ему на плечо.

— Мне страшно.

— Мне тоже. Я так долго тебя ждал и боялся твоего приезда, и так мало успел пожить с тобой… Хотя даже один день стоит того, чтобы умереть счастливым.

— Я предпочел бы не умирать.

— Я тоже. Идем в спальню?

— Иди. В душ схожу — и к тебе, ага?

— Хорошо. Давай только недолго, а то я уже скучаю, — Эйдан поиграл бровями и важной походкой удалился из комнаты.

Дин выключил ноутбук, отложил его на стол. За окнами снова шумел дождь, быстрый и сильный, вертикальный в редком для этих мест безветрии. Луч маяка пробивался через водяной слой, сверкая и меняя цвет до белого. Каждые пятнадцать секунд — это как моргать, глядя вдаль. Сияющий глаз над ночным морем. Дин подышал на стекло и нарисовал маленького коня. Когда луч маяка проходил над морем, казалось, что конь бежит прямо по ленте света.

Он уже шел в душ, когда его взгляд остановился на шкатулке Адама. Тоскливое настроение могло пройти от хорошего видения. Недолго думая, Дин захватил ее с собой, но шкатулка, похоже, была не в духе сегодня. Все ключи показались холодными, и только через несколько секунд один из них нерешительно потеплел, будто сомневаясь. Дин водрузил ящичек на полку для полотенец, осторожно завел механизм и включил теплую воду. Сначала из шкатулки слышалось только тихое, ритмичное постукивание, похожее на тиканье часов, но потом Дин разобрал, что это кто-то идет по камням, едва заметно ступая у самого обрыва. Среди дождевых туч виднелись синеватые вспышки звезд, луна упряталась за холмами, так что светить мог только маяк. Как моргать, глядя в море.

Дин прислонился виском к стеклу душевой кабинки и закрыл глаза. Сегодня он слышал, как натужно играет механическая музыка. Без труда можно было различить металлические щелчки пружинок и крючков, скрип тонких пластинок, удары о корпус. В глубине мелодии слышалась ему прекрасная песня, но приходилось напрягать слух изо всех сил, чтобы разобрать голос. Кажется, песня пыталась поведать о далеких холмах под звездным небом, о звонких голосах, звучащих до самого утра, о бесчисленных мирах в капельке росы; показать что-то очень красивое — как сердцевинка подснежника, как закат сквозь новорожденные листья папоротника, как превращение крохотного желудя в могучий дуб. Дин морщился, стараясь расслышать песню за лязгом музыкальной шкатулки, но вдруг все прекратилось. Раздался последний громкий щелчок, и стало тихо. Дин распахнул глаза и встревожено осмотрелся. В ванной больше никого не было, только он один. Шкатулка мирно лежала на полке, крышку ее пересекала по диагонали крупная трещина.