— Уилс? — нерешительно позвал Дин. — Это ты? Почему не подходишь?

— Эйдан просил не тревожить тебя, — отозвалась темнота знакомым голосом.

— Ты не тревожишь. Мне немного одиноко, пойдем пить какао?

— Хм. Сейчас, только оденусь, — лошадь дернула головой и растворилась в туманной мгле.

Дин едва успел дойти до дома, а Уилс уже была на пороге.

— Приглашение в силе?

— Конечно! Ты одна?

— Ага. Мальчики сегодня заняты друг другом, у Сары дурное настроение и маникюр, а дед любезничает с соседями. Но утром меня должен сменить Крэйг.

— Сменить? У вас что, дежурство?

Они вошли в дом, Дин расстегнул куртку.

— Эйдан просил приглядеть за тобой. На всякий случай.

— Отправился куда-то далеко? Вернется не завтра?

— Не знаю. Он ищет кое-что, это может занять некоторое время. Но я надеюсь, что он успеет до Рождества. Ты уверен, что я тебя не отвлекаю?

— Уверен. Мне не нравится сидеть тут одному, — Дин поставил кофейник на огонь.

Молоко с утра принес Адам, по прежнему опыту было понятно, что до завтра оно не доживет. Дин осторожно разводил в теплом молоке драгоценный порошок и слушал Уилс. Она не боялась напугать его случайно, должно быть, потому что не была влюблена, и отвечала на вопросы о быте лошадей у моря куда более охотно, чем Эйдан.

— Чаще всего мы охотимся на северных островах. Тюлени там есть, а людей почти не бывает. Я не люблю соленую воду, но потерпеть могу, и иногда плаваю с ними, у Сары на спине. Крэйгу хуже всех, он моря опасается и, когда остается один, сидит на маяке или бегает по окрестным рекам. Они тут все больше мелкие, так что шума он наводит — будь здоров. Зато научился ловить кроликов и с хрустом их трескает, в одной местной газете даже писали об этом. Но вообще я стараюсь оставаться тоже, мне вполне хватает мяса с рынка. Вот Люк — другое дело, ему непременно нужно спускать пар, убивать кого-то. Он очень страдает, если причиняет кому-то вред, но сдерживаться долго не может, так что эти вылазки в большей степени для него.

— Звучит жутко. А местных животных вы не убиваете? Ричард рассказывал — еще по осени, — что кто-то рвет овец, и я подумал, что это могли быть вы. Кто-то из вас.

— Скорее всего, Эйдан. Когда ты приехал, он места себе не находил, носился по округе совершенно бешеный, ни с кем не разговаривал. Пару раз он возвращался весь в крови, так что, думаю, овечки — его рук, копыт и клыков дело, — усмехнулась Уилс.

— Почему так? Я же ничего плохого ему не делал! — Дин замер с ложкой в руках.

— Вот так. Потому что ты приехал, как не понимаешь! Перевернул ему мир с ног на голову, заставил чувствовать себя несвободным. Лошади ценят свободу чуть ли не выше всего. Может, ты видел, как ведет себя конь, которого впервые хотят оседлать — вот примерно это и было с Эйданом. То, что он чувствовал к тебе, было сильнее его. Если бы он был обычным диким водяным конем, он мог бы использовать свой шанс и остаться свободным, но Эйдан не мог так поступить, — Уилс пожала плечами.

— И что же это за шанс? Что он должен был сделать? — буднично спросил Дин, выставляя на стол наполненные чашки.

— Убить тебя, разумеется.

Дин удивленно распахнул глаза и застыл на месте. В образовавшуюся паузу ворвался вой ветра и приглушенный грохот волн.

— Убить?

— Ну да. Единственный способ избавиться от вечного ярма — убить человека до того, как любовь в сердце лошади поднимет голову и расправит крылья. Но Эйдан даже не пытался, не думай! — спохватилась Уилс, увидев, как стремительно бледнеет Дин.

Отчего-то пить какао в этот раз было совсем невкусно. Дин не сердился и не испытывал досады от того, что он узнал, просто в груди было как-то не так, но в этом надо было разобраться самому. Уилс вскоре ушла — она явно чувствовала себя виноватой из-за того, что рассказала слишком много, но не знала, как это исправить. Распрощавшись с ней, Дин устроился в кровати. Спать не хотелось, он лениво возился в ноутбуке некоторое время, но сон так и не приходил. Он совсем отвык засыпать один за это время. Про шкатулку Адама он вспомнил случайно, встав в туалет часа в два ночи. Вещица призывно поблескивала стекольцами на крышке, и Дину захотелось посмотреть, что будет в этот раз. Ключик он выбрал не глядя, нащупав самый теплый в руке. Не зная толком, какой ответ хочет получить и что именно жаждет увидеть, Дин повернул ключик целых восемнадцать раз, прежде чем услышал короткий щелчок стоппера. Музыка в этот раз долго расходилась. Сперва были лишь отдельные звуки, Дин лег в кровать и вслушивался. Он закрыл глаза и тут же полетел сквозь сырую, туманную мглу над холодным морем. Где-то там, вдалеке, плыл в ледяной воде черный конь. Он тяжело отдувался и тащил за край белого пояса зиму, которая медленно летела над ним в седых тучах, полных снега. Видение медленно потухло, и больше снов в ту ночь Дин не видел.

Утром под дверью уже препирались Адам и Крэйг, Дин услышал их перепалку сквозь сон.

— Мы едем на ярмарку! Давно так решили, и не спорь!

— Неа, вот мы щас его разбудим и спросим, куда захочет, туда и поедет!

— Не ори, а то и правда разбудишь!

— Уже.

— Что «уже»?

— Разбудили. Он нас слышит, — спокойно констатировал Крэйг. — Эй, Дин, отворяй! Сегодня зверски холодно, ставь кофе вариться, я пока в топку подброшу пару брикетов!

Дин кивнул, словно парни могли видеть его через стены, спустил с кровати ноги и почувствовал легкий холодок у самого пола. За окнами едва светало, море все еще сердилось, и ветер бросался на стены, но хотя бы дождя не было. Он отворил дверь Адаму, сонно помахал ему и отправился в ванную. Выйдя после короткого утреннего туалета, Дин убедился, что Адам вовсю хозяйничает на его кухне, и кофе на подходе. На столе уже стояли чашки, тарелка посреди стола заполнилась печеньем с прослойкой из домашнего творожного крема. Крэйг ввалился через подвальную дверь, на нем был толстенный свитер с узором из кактусов.

— Ух, ну и холодина сегодня! Наверное, к ночи пойдет снег, — он подмигнул Дину.

— Было бы здорово, сегодня Сочельник.

— Ага, а у тебя еще ничего не готово! Живо ешь и делай, чего там ты хотел — на рынок с этим… славным малым? А я пока украшалки повешаю!

— Может, я сам... — попробовал возразить Дин, но его фразу прервал тяжелый взгляд Крэйга.

Похоже, самым благоразумным решением было послушаться его и не спорить.

После завтрака их с Адамом практически вытолкали за дверь. Крэйг выглядел при этом вполне веселым, в подтверждение этому из дома тут же донеслись слова одного из популярных рождественских гимнов. Келпи ужасно фальшивил, но горланил с удовольствием.

— Хочешь поехать на своей машине? — вежливо спросил Адам.

— Мне кажется, так удобнее: вдруг ты захочешь остаться? Я не хотел бы задерживаться, ты же сам видел, что у меня в доме остался конь, переполненный энтузиазма, и я слегка волнуюсь.

— Да уж, понимаю, — криво усмехнулся Адам. — А где же Эйдан?

— Уплыл куда-то на север. Наверное, за подарками; лишь бы живого Санту мне не притащил.

Адам сел на пассажирское сиденье и пристегнулся. Лицо его было задумчивым.

— Понятно. А Крэйг тоже твой... друг?

— Мы общаемся. Он вроде бы неплохой парень, забавный, — Дин отъехал от дома и вывернул на дорогу.

— Мне не нравится.

— Тебе они вообще не нравятся, Адам! — улыбнулся Дин. — Признайся, ты просто боишься их, потому что магия и все такое!

— А вот и нет, — тот насупился и отвернулся к окну.

— Ладно, не дуйся. Не нравится и не нравится, тебе же с ним не жить.

Тучи на небе собирались в большие комья, свет едва проникал через свинцового цвета покрывало. Ветер продирал до костей, и Дин порадовался, что надел теплый пуховик.

На рыночной площади было много народу, несмотря на похолодание. Снова собирали помост, украшали лавки венками и хвойными ветвями, кто-то напевал. Миранда, одетая в ярко-красную куртку, помахала им рукой в узорчатой рукавичке и что-то сказала, но разобрать ее голос сквозь гул толпы не получилось.