— Спасибо. Ты уверен, что хочешь помогать мне в этом? Я же не… не смогу тебя отблагодарить так, как ты мечтаешь.
— Уверен. Дружбу никто не отменял, а ты хороший человек, — Адам поднял голову и улыбнулся. — Да, я хочу тебе помогать.
Силуэт гостя растворился в дожде слишком быстро. Ветер сдувал с ног, в такую погоду бесполезно было брать зонты и дождевики; мимо несколько раз пролетали пакеты, мокрые листы газет. Наверное, объявляли сильный шторм, но Дин не слышал. Он стоял у окна и смотрел, как постепенно исчезает в дожде море, за ним далекие камни, потом обрыв. Мир превратился в сплошной дождь, маленький дом на клочке блеклой сырой травы будто плыл в мутном океане без неба и дна, и Дин представил себя на секунду жителем стеклянного шара. Кто-то тряс его слишком сильно, чтобы дождь шел во всех направлениях сразу.
Дома было темно, хотя сутки еще только подбирались к полудню. Работать не получалось даже с хорошей музыкой и ярким светом — Дин чувствовал себя крохотной сухой щепкой, которую несет в неизвестном направлении бурный поток воды, собраться с мыслями никак не выходило. Он то и дело возвращался взглядом к шкатулке с музыкой, которая осталась лежать на краю стола, и наконец не выдержал. Взял ее и сел на диван. Проведя рукой по передней стенке, Дин почувствовал тепло в одном из ключей и не глядя повернул его. Мелодия в этот раз вышла совсем тихая, робкая, любой посторонний звук мог спугнуть и заглушить ее. Дин прикрыл глаза и замер на диване, вслушиваясь. Шкатулка шептала о силе корней, прорастающих сквозь камни. О том, как после самых суровых морозов приходит тепло, и деревья выпускают молодые листочки. О том, что любой дождь однажды заканчивается, а над облаками всегда светит солнце. Дин заслушался, тем более что мелодия стала сильной, шумной, уверенной. Она разрослась, как большая река вырастает из тонкого ключа, и теперь заполняла все вокруг, заглушая дождь и ветер снаружи. С последними радостными звуками кто-то ласково куснул Дина за ухо.
— Кажется, моя принцесса совсем скисла от дождя. Должен ли я изменить ветер? — бархатный голос Эйдана тепло щекотал кожу на шее.
— Наконец-то ты пришел, — сонно улыбнулся Дин.
— Я услышал, как ты зовешь меня. Вот тут, — он взял руку Дина и приложил к своей груди. — Угадал?
— Угадал, Эйдан. Оставь дождь в покое, пусть он идет так, как ему нравится. Однажды он просто кончится сам.
====== Глава 21 ======
Дин сам не заметил, как быстро он привык к тому, что Эйдан практически живет у него. Ночи были длинными, утром подолгу не хотелось вставать. Эйдан уходил на берег затемно, и Дин просыпался в наполненном тишиной доме совершенно один. Он успевал готовить кофе, глядя в темное кухонное окно, зевать и ежиться одновременно, а потом садился обрабатывать фото. Начинало светать, и в это время чаще всего приходил Адам. Иногда они вместе ехали на рынок, но чаще всего просто завтракали вдвоем. Снаружи привычно выл ветер, билось о камни морское тяжелое стекло, а в доме было тепло и спокойно. Адам больше не заговаривал на болезненные для обоих темы, стараясь просто быть хорошим другом. Он уходил, и Дин знал, что у него есть примерно полчаса тишины. В это время хорошо было почитать блоги друзей, посмотреть что-то в сети, чтобы Эйдан мог подкрасться незамеченным. Дин специально для этого надевал наушники, выставлял в сторону двери незащищенную спину и не говорил, что чувствует ветерок от входной двери, когда его конь проникает в дом. Эйдан обнимал его целиком, вместе с ноутбуком, наушниками и домашним свитером, натянутым на колени, и пахло от него холодным ветром, солью и водорослями. С ним у Дина был второй завтрак — скорее, перекус сладким, а не настоящая еда.
Предрождественские хлопоты проходили здесь совсем не так, как дома — без беготни и лишнего шума. Дин заранее отправил подарки всем, кому хотел, в Окленде, и заготовил несколько для новых друзей здесь. Эйдан его сразу предупредил, что дорогие вещи тут не в моде, но Дин в ответ на это только фыркнул: у него все равно был очень ограниченный бюджет.
Эйдан продолжал носить в дом еду в немыслимых количествах, и спорить с ним Дин не пытался. Все равно большую часть съестного поедал сам конь, уверяя, что процесс его успокаивает.
Рождество обещало стать спокойным и прекрасным, если бы не продолжающаяся эпопея с угрозой, теоретически надвигавшейся на Дина с весной. Пальцы Эйдана часто оказывались испачканы пылью и старыми чернилами, а Люк и Сара при встрече разговаривали с ним как с умирающим. Несколько раз Дин видел Адама на границе владений водяных лошадей. Он стоял и явно ждал приглашения. Навстречу ему чаще всего отправлялся Крэйг — чисто из вредности, зная, что Адам его побаивается из-за резкого нрава.
Дин понимал, что соседи говорят о нем, пытаются вместе найти выход, и от собственной бесполезности чувствовал себя просто ужасно.
— Эйдан, расскажи мне, что происходит? Почему я не должен ничего знать?
— Все нормально, Дин! Ты никак не можешь помочь, и мы не хотим, чтобы ты случайно выдал наши планы во сне. Это может ее встревожить, заставить изменить поведение. Ты мне веришь? Я смогу защитить тебя, ты же мой человек.
Эйдан смотрел на него своими невозможными глазами, где ленивое солнце плескалось в зелени, обнимал жарко и терся лбом о плечо. Дин каждый раз соглашался, потому что это было правдой, но продолжал волноваться.
Шкатулка Адама здорово помогала: после ее появления странные сны стали не такими живыми и цельными, и Дин всегда чувствовал, что это именно сон. Картинка рассыпалась на отдельные детали, они не так сильно тревожили воображение, и та тяжелая, тянущая тоска не возвращалась. Он стал спокойнее спать и не пугался больше Эйдана, привычно дремавшего стоя в углу.
За пару дней до Рождества Эйдан предупредил, что ненадолго пропадет.
— Мне нужно достать кое-что, это может занять сутки или чуть больше. Ты сможешь побыть один?
Дин ласково улыбнулся и потрепал Эйдана по голове.
— До встречи с тобой я вполне неплохо справлялся в одиночку. Думаешь, я сильно ослаб с тех пор?
— Конечно, ведь ты теперь влюблен в меня и жить не можешь без своей лошадки! — коварно заулыбался Эйдан, запуская руки под свитер Дина.
— Ох, да, тут ты прав! Но я постараюсь справиться, честное слово!
— Как-то слабо в это верится, с твоим-то умением влипать в неприятности...
— Какие еще неприятности, Эйдан? О чем ты, я совершенно беспроблемный! — Дин сделал самые честные глаза и для убедительности захлопал ресницами.
— Точно влипнешь, — покачал головой Эйдан. — Попрошу кого-нибудь присмотреть за тобой.
Он ушел в конском виде, и Дин уже в который раз подумал, что очень странно, должно быть, смотрится здоровенная черная лошадь, выходящая из двери дома. Конь с разбегу вонзился в воду и взял курс на северо-восток. Изящная голова подпрыгивала в волнах, двигаясь в намеченном направлении со скоростью моторного катера. Кудрявая грива реяла на ветру как мрачное знамя. Метрах в двухстах от берега конь погрузился с головой и пропал из вида.
Дин отослал заказчикам еще одну серию работ, немного прибрался и до самого вечера читал в сети рецепты местных рождественских блюд. Уже в сумерках он вышел за дверь, чтобы немного прогуляться.
Ветер менялся. Он дергал Дина за руки, ласкал короткую щетину на лице, забирался в куртку, пытался выстудить его и прогнать в дом. На море поднялось слабое волнение, еще недостаточное для шторма, но вполне ощутимое. Каждая волна несла на себе маленький гребень сероватой пены. Дождя не было, но низкие тучи грозили им разродиться в любой момент. Дину показалось, что ветер становится холоднее. Надо было спросить у Эйдана, что там с погодой на эти дни, а он не догадался.
Легкий топот Дин услышал в порыве ветра. Дробный перестук копыт неподалеку, где-то за домом. Он вглядывался в сгущающуюся тьму, пытаясь угадать, кто там сейчас на прогулке, но, как и положено хорошей лошади, та упрямо не попадалась на глаза. Тогда Дин вернулся к самому обрыву и присел там, будто бы рассматривая крохотный колючий кустик, росший из расщелины. Топот донесся до него с новым порывом ветра, похоже, лошадь вышла на открытое место, чтобы лучше его видеть. Дин усмехнулся беззвучно и чуть качнулся вперед. Ближе, еще ближе. Он резко обернулся и увидел светлое пятно грудины и длинную, почти белую гриву. Лошадь нервно вскинулась, собираясь исчезнуть.
