— Хочешь домой? — шепнул на ухо Эйдан.

— Черт, подловил, — Дин усмехнулся, потирая переносицу. — Ты такой горячий, что я начинаю засыпать, но мне не хочется выглядеть невежливым.

— Невежливыми должны чувствовать себя мы: заманили к себе, напугали, поймали и отобрали ботинки, а теперь еще и окружили всем стадом, — улыбнулся глава семьи. — Наступает ночь. Я думаю, теперь тебе проще будет заглядывать к нам в гости, Дин?

— Спасибо, мистер МакКеллен, я с удовольствием, ведь не снял и половины того, что хотел. И мне было очень приятно познакомиться с вами. Теперь я смогу спать спокойно и не ломать голову над загадкой Эйдана, — Дин выпутался из пледа и встал. — Но я не прочь получить назад свои ботинки!

— Может, лучше я отнесу тебя? Ты умеешь ездить верхом? — с надеждой спросил Эйдан.

Дин не успел ответить, Сара с раздражением швырнула журнал в кудрявую голову братца.

— Ты идиот? Ты понимаешь, что тебя могут увидеть за этим занятием? Эйдан, ты совсем потерял голову с тех пор, как увлекся О’Горманом! Все, с меня хватит этого маразма, я иду к себе, — она встала и уверенным шагом вышла в холл.

— Не обижайся на нее, хорошо? — мягко улыбнулась Уилс, поднимаясь и обеспокоенно глядя вслед ушедшей подруге. — Сара вообще-то славная, просто ее пугает неизвестность. Дай ей время, она привыкнет.

— Все в порядке. Уверен, на ее месте я вел бы себя куда хуже, — кивнул Дин.

Эйдан уже ждал его с ботинками в руках.

— Почти совсем сухие. Ты же придешь еще, правда?

— Конечно придет! — заржал Крэйг, падая на освободившийся диван. — Мы еще пива вместе не выпили, и вообще! Так я не понял, кто выиграл?

Люк что-то зашептал ему в ответ, но Дин этого не расслышал. По правде говоря, он вообще почти ничего не слышал, в его голове кто-то радостно выл и скакал, задевая свод черепа и топая по грудной клетке. Дин совершенно не сердился на Сару и сейчас был благодарен ей больше, чем любому в этом месте: ведь она, хоть и невольно, сказала то, что он так хотел услышать.

Эйдан потерял голову, потому что увлекся им.

====== Глава 13 ======

Небо было темным, разрывы между облаками казались каньонами, будто земля и небо поменялись местами. Дин молчал и удивлялся собственному спокойствию. Обычно люди не так воспринимают странные вещи. Ему казалось, что в голове сейчас находятся два сознания одновременно: одно, считавшее весь сегодняшний вечер нереальным сумасшествием, и второе, всегда знавшее правду.

— Ночь кажется теплой, — улыбнулся Дин.

— Думаю, в этом виноват мой фирменный кофе, — хмыкнул Эйдан, пристраиваясь рядом и засовывая руки в карманы куртки.

Обувь он, к счастью, надел.

Дин подумал, что вряд ли это на самом деле кофе, но спорить не стал.

— Странно чувствую себя. Я должен быть в шоке, а на самом деле спокоен абсолютно, будто то и дело с нечистью общаюсь!

— Ничего удивительного, — склонил голову Эйдан. — Ты О’Горман, тебе положено знать такие вещи!

— Слушай, вряд ли старинная легенда может быть настолько серьезной. И я, и все родственники, о которых я знаю, не отличаются ничем особенным, никаких экстрасенсов среди моих родных нет.

Эйдан посмотрел на Дина так, будто тот сморозил изрядную глупость.

— Хм, то есть ты считаешь, что в твоей жизни не происходило ничего необычного и особенного, пока ты сюда не переехал?

— Да я практически уверен в этом, — легко согласился Дин.

Он действительно не мог вспомнить ничего необычного: детство как у многих, юность, взросление... Все как у всех.

Эйдан вздохнул и пробормотал что-то на чужом языке.

— Ты говоришь на старом наречии или это другой язык? Я не знаю местный традиционный диалект хорошо, только отдельные слова, но то, как вы говорите между собой, на него не похоже.

— Говорим с Уилс? Это язык острова Мэн. Он свалился на меня вместе с новой сущностью, когда я очнулся на берегу, — Эйдан закурил. — Поначалу я мог говорить только на нем.

Дин смотрел на тлеющий огонек сигареты и думал о том, может ли он спросить...

— Я всегда считал, что самоубийцы попадают в ад, как и мужеложцы. Не ждал для себя никакого снисхождения, просто хотел, чтобы моя жизнь прекратилась поскорее. Чтобы я больше ничего не чувствовал. А вышло вот как... — Эйдан глубоко затянулся и вздохнул.

— Капля никотина убивает лошадь, — не к месту вспомнил Дин.

— Никогда не принимай никотин в каплях, Дин, — очень серьезно сказал Эйдан.

— Я не знал, что кони курят.

— Больше того, они еще и пьют... как лошади!

Дин улыбнулся, почему-то зная, что Эйдан смотрит на него.

— Давно ты перестал быть человеком?

— По человеческим меркам да, — Эйдан тихо хмыкнул. — В тысяча восемьсот семьдесят шестом году я отметил тридцатилетие и прожил после него неполных пять месяцев. В ноябре того года меня не стало.

Окурок расчертил воздух огненной дугой, отправляясь в море.

— Ты жалеешь об этом?

— Нет, совсем нет. Это куда лучше моей прежней жизни. Быть геем в девятнадцатом веке непросто, Дин.

— Ты поэтому... ну, в море?

— Мне грозил тюремный срок. У меня не было ни дома, ни работы. Человек, в которого я был влюблен, предал меня, и жители городка, где я скрывался, узнали о моих склонностях. Они вышли на улицы, чтобы покарать ужасного грешника, подожгли хижину, где я жил, кидали камнями, отбросами. Ну, как обычно, так всегда делали. Меня выгнали на берег моря, и особого выбора не было: только броситься в воду. Пловец я был никакой, так что доплыть до близких вроде бы берегов Ирландии не смог бы. Мне хотелось, чтобы эти люди умерли в муках, я ненавидел их всех так сильно! У меня не осталось ни страха, ни сомнений. Я думал, что захлебнусь быстро, и все прекратится, настанет тишина. А потом только ангелы будут судить меня.

Эйдан замолчал, глядя в сторону моря. Там в ночной тени лежал тот самый остров, у берегов которого все случилось. Дин дорого дал бы за то, чтобы увидеть выражение глаз Эйдана сейчас.

— Это было больно? Превращение?

— Вряд ли. Я вообще-то не помню почти. Как сон после болезни, странный и цветной. Я был волнами и спал на дне много веков. Качался на поверхности и трогал берега, плыл под черными животами лодок, считал звезды, каждый раз получая точное число. А потом я проснулся на берегу, неподалеку отсюда, беспомощный и ничего не понимающий. Меня нашел твой предок и позвал деда. Так я и оказался на маяке.

— Вы живете там полторы сотни лет, и никто не заметил странного? — удивился Дин.

Это был самый безобидный вопрос, который он смог задать.

— Нет конечно! Мы живем здесь лет по десять, пока можем хоть немного соответствовать возрасту. Потом переезжаем в другое место. Есть маяк на Оркнейских островах, лодочная станция в южной части страны, метеостанция в Шотландии... Короче, места общего пользования.

— То есть сейчас там живут... другие лошади?

— В мире много странных существ, и не все из них кони, — хмыкнул Эйдан.

Дом вырос перед ними слишком быстро. Дину совсем не хотелось входить одному и отпускать Эйдана, вопросы в его голове постепенно уступали место интересным картинкам, в которых они присутствовали вместе.

Эйдан остановился у двери, ничего не говоря. Он ждал решения Дина.

— Зайдешь?

— Да.

В доме было прохладно, наверное, опять угасала топка.

— Сейчас затоплю, — вздохнул Дин, спускаясь в подвал.

Эйдан кивнул и по-хозяйски направился на кухню. Он чем-то звенел там и постукивал, в одном из звуков Дин узнал характерный звонкий щелчок по чайнику.

— Ну конечно, ты ведь уже бывал здесь, — прошептал он.

— Знал бы ты, сколько раз! — прокричал Эйдан сверху, заставляя Дина вздрогнуть.

— Ты так хорошо слышишь, или у меня в подвале шикарная акустика? — спросил он, поднимаясь.

— Я же конь!

— Иииии... что из этого следует? Связи не улавливаю, — Дин вымыл руки и убедился, что Эйдан нашел чайник, наполнил его и поставил на плиту.

— Ну ты что, — обиделся конь, — легенды не читал? Лошадь слышит, как растет трава, как ложится снег, как в высоких тучах рождается дождь. Лошадь слышит стук сердца своего человека, даже если он на другом конце света. Как иначе я нашел бы тебя в переулках?