Снаружи накрапывало, тучи облепили небо плотным однотонным слоем. Дин решил выйти прогуляться и заодно опробовать настройки света в естественных условиях, он очень надеялся, что дополнительные вспышки не понадобятся и ему хватит чувствительности объектива. Натянув капюшон куртки до самого носа и на всякий случай прикрыв камеру защитным чехлом, он выбрался на улицу.

Серый цвет преобладал повсюду. Серыми были и небо, и море, и даже окрестные скалы. Серая трава прилегала к земле под слабым ветром, серый мелкий дождь заслонял обзор. Дин вздохнул, вспоминая яркие краски цветущего Окленда. Здесь хорошо работать любителям монохромной съемки. Помечтав, Дин нашел тропку вниз и стал осторожно спускаться. Камни прибрежья были как всегда привлекательны и хороши в своем постоянстве. Он копался в настройках, подгоняя параметры, когда услышал неподалеку шорох осыпающихся камешков. Внутри появилось чуть тревожное ощущение, которое тут же отступило, едва Дин увидел кто это. С противоположного края каменистой чаши по самому склону шла лошадь. Маленькая и очень пригожая лошадка, вся блестящая, как черненое серебро. Она пробиралась среди камней легко и уверенно, но никуда не спешила, будто бы специально привлекала внимание Дина. А он, наученный неудачным опытом преследования местных коней, не спешил наводить на нее камеру, только наблюдал. Лошадка была уже в нескольких метрах от него, и Дин против воли отмечал, что ведет она себя странно для животного. Не отходит дальше, не пытается приблизиться, но смотрит пристально, осмысленно.

— Привет, лошадка, — пробормотал Дин. — Интересно, ты тоже не дашь себя сфотографировать, как и остальные?

Маленькая лошадь остановилась, смерила Дина презрительным взглядом, тяжело вздохнула и тихонько заржала, качая изящной головой. Дин поднимал камеру по миллиметру, надеясь поймать в объектив хоть эту, которая не пыталась удрать, исчезнуть или прыгнуть с обрыва.

— Ты очень хорошая лошадка! — прошептал он. — У тебя такая красивая грива! И шерстка блестит, прямо как серебро...

— Придурок, — отчетливо прошипела та, с независимым видом цокая мимо. — Уезжай отсюда!

Дин сел на камни там же, где стоял, выпустив камеру из рук. Если бы не ремень на шее, объективу пришлось бы несладко, но в тот момент Дин даже не подумал об этом. В ушах звенело, а дышать не получалось, Он делал вдох и не мог выпустить воздух, будто пытался надуться, как шарик, и взлететь. Лошадка тем временем дошла до выступающей скальной стены и скрылась из виду как ни в чем не бывало.

Желание пробовать объектив куда-то улетучилось, Дин поднялся и помчался в гору, проскальзывая по камням подошвами, чиркая коленями; он остановился только оказавшись в доме и плотно закрыв за собой дверь. Некоторое время единственными звуками были тиканье часов, вой усиливающегося ветра снаружи и тяжелое дыхание человека. Дин медленно успокаивался, разглядывая потолок. Нет, это чувство не было страхом: лошадка ничем ему не угрожала, это совершенно точно. Шок — самое правильное слово. Убежал он именно потому, что необходимо было оказаться в окружении простых и понятных вещей, уложить в голове неожиданный новый опыт. Дин разделся, заварил чай и поставил на стол ноутбук, надеясь, что работа его успокоит. Бретт прислал письмо со ссылкой на фотоархив — какая-то тусовка, бассейн с пивными банками, голой девицей и собакой, брат обнимается с пылесосом. Мишель в своем блоге показывала фото маленькой дочки, заказчики писали, что работы им нравятся, высказывали пожелания о дальнейших съемках… Дин рассеянно моргал в монитор и улыбался. Окленд стал для него таким далеким, ненастоящим. Как кино по ту сторону экрана: вроде бы все видишь и слышишь, но понимаешь, что это не на самом деле.

Здесь море, скалы и холмы. Ветер, дождь, говорящие кони и розовые соловьи. Здесь все происходит с тобой, а не с кем-то еще. Сердце стукнулось в ребра и чуть не выпрыгнуло наружу, когда Дин наткнулся взглядом на подставку с номером Эйдана. Интересно, ответит ли он или снова пропадет на сколько-то дней? За окном сделалось светлее, до заката было еще далеко. Позвонить уже сейчас, или еще слишком рано? Дин вбил номер в память телефона и задумался над именем. Просто Эйдан? Может, официально, по фамилии? В дверь коротко постучали, и Дин вздрогнул.

— Надеюсь, это не общительная лошадка пришла убедиться, что я собираю вещи, — пробормотал он себе под нос, хватаясь за ручку.

Еще не прикоснувшись к металлической поверхности, Дин ощутил волну предвкушения и тяжелого жара того, кто стоял снаружи. Ошибиться было невозможно, даже заглядывать в оконце не потребовалось бы.

— Эйдан, — выдохнул он, отворяя дверь.

— Привет! Я решил зайти сам, чтобы ты никуда не убежал и не попал в неприятности. Не отвлекаю от важных дел?

— Ох, нет конечно, заходи! Я как раз смотрел на небо и думал, когда тебе звонить, — Дин гостеприимно распахнул дверь пошире.

— Видишь, я не наврал с погодой: дождь прекратился, небо проясняется, — Эйдан говорил как-то особенно осторожно, мягко, будто боялся реакции Дина.

— Да, здорово! Я как раз опробовал настройки у берега сегодня, так что практически готов к бою. Хочешь чаю или кофе?

Эйдан внимательно на него смотрел, и от его взгляда Дину становилось не по себе.

— А молока нет? Мне нравится, — со старательной улыбкой спросил он.

— Хм, есть, должно быть, если не скисло. Заходи, не топчись у входа, располагайся! Мне все равно еще собираться, — Дин потянул Эйдана за руку в гостиную, а сам побежал на кухню.

— Спасибо. У тебя все хорошо?

— Ну… да, а что? — Дин замер с головой в холодильнике.

— Просто. Сегодня магнитные бури, они иногда влияют на людей очень странно. Ты знаешь, что во время них повышается уровень сообщений от людей, видевших что-либо сверхъестественное, похищенных инопланетянами и прочее?

Дин улыбнулся зеленой плесени, ровной порослью покрывавшей остаток пирога Адама, и закрыл дверцу холодильника. Пара кусочков паззла легли на свои места.

— Нет, не слышал. Очень интересно, а ты откуда об этом знаешь?

Он поставил стакан молока перед хмурым соседом и сел напротив, частично отгораживаясь ноутбуком.

— Так, интересовался, — неопределенно пожал плечами Эйдан, снимая стакан со стола. — Еще не скисло, но собирается. Завтра уже можешь выливать!

— Что-то у меня быстро продукты портятся, — покачал головой Дин.

— Потому что натуральные, никакой химии! Так что, ты пойдешь со мной на маяк? Дед сказал, чтобы я без тебя не возвращался, — Эйдан глядел на него смеющимися глазами поверх стакана.

— Да, только вот соберусь, подождешь немного?

— Конечно, давай!

Собрать сумку было делом нескольких минут, многолетний опыт был на руку, но Дин не торопился. Что-то очень естественное было в том, что Эйдан сидит за его столом, обхватывает стакан сильными пальцами, поглядывает на него. Дин замирал всякий раз, когда он запрокидывал голову, и кадык его ритмично шевелился. Жаль, это не могло продолжаться вечно.

— Я готов.

Они вышли из дома вместе, Дин запер дверь и повесил сумку на плечо.

— Тяжело? Давай я помогу?

— Не стоит, я привык к весу и нервничаю, когда не чувствую свою аппаратуру, — Дин покачал головой.

Снаружи стало холоднее. Ветер окреп и гнал клочки облачного слоя на запад. В разрывах виднелось предвечернее небо, иногда вздрагивали зыбкие солнечные лучи. Эйдан чиркнул зажигалкой, и через пару секунд голову его окутали клубы прозрачного дыма.

— Видишь, сработали шестьдесят процентов! — улыбнулся он.

— Ага. Выходит, ты не такой плохой метеоролог! — поддакнул ему Дин, на всякий случай осматриваясь.

Маленькой лошадки нигде не было, окрестности вообще выглядели пустынными, если не считать нескольких овец на дальнем холме.

Шли не спеша, хотя склон поначалу поднимался очень плавно. Теперь Дин убедился, что домиков у подножия маяка три, но один выглядит нежилым из-за слишком маленьких окошек.

— Здесь живут девочки, — сказал Эйдан, указывая на маленький аккуратный коттедж.