Рамы у него были выкрашены в голубой цвет, а перед дверью виднелись остатки цветника. За растянутыми рулонными шторами в окнах ничего не получалось разглядеть, но Дину показалось, что кто-то изнутри наблюдает за ними.

Дом парней смотрелся более обшарпанным: в одном окне поблескивало треснутое стекло, в другом виднелась стоящая на подоконнике початая бутылка пива, а под навесом возле двери грудой была свалена грязная обувь. Интересно, которое тут окно Эйдана?

— А где все? Чем они вообще занимаются? — спросил Дин, задумчиво рассматривая радужный флажок на одном из окон.

— Всякой полезной ерундой. Парни сейчас в море, уплыли куда-то за пробами. Люк по призванию поэт, а по профессии морской геолог, пишет диссертацию. Крэйг в море ничего не смыслит, но старается помогать. Он вообще ремонтирует все, до чего может дотянуться, хотя по специальности, смешно сказать, — детский психолог. Бедные дети, — фыркнул Эйдан. — А девочки дома, но они предпочитают свою компанию. Уилс инженер, иногда она придумывает всякие штуки и продает изобретения, иногда что-то мухлюет с ценными бумагами. С ней нельзя быть ни в чем уверенным, кроме одного: Уилс непременно выкрутится. А Сара главным образом работает красавицей, хотя она неплохой механик и лучше всех нас соображает в устройстве маяка. В частности, все части прожектора, таймера и движущего устройства на ее совести.

Дин вспомнил тоненькую брюнетку и улыбнулся своим мыслям. Она ему кое-кого напомнила.

— Никогда бы не подумал. Она выглядит хрупкой.

— Внешность обманчива. Сара в гневе похожа на самый страшный ураган, который только можно вообразить. Я серьезно. А вот тут мое место работы, — Эйдан на ходу ткнул в третий, нежилой домишко. — Там приборы и все такое, крыша частично открывается. Все очень удобно для меня.

— Здорово, все не отходя от места жительства! Как вам это удалось?

— О чем ты? — Эйдан кинул окурок в банку возле крыльца и посмотрел на Дина с подозрением.

— Обо всем. Для современного мира это довольно странно: жить в уединенном месте с большим количеством родственников, при этом всем удобно работать и никто не озабочен личной жизнью. Тут что-то не так.

— Ты слишком много думаешь, Дин. Это плохо сказывается на тебе, — нахмурился Эйдан. — Но в чем-то ты прав: мы странные и несовременные.

— Ладно.

Ничего не стоило покладисто улыбнуться в ответ, но еще несколько фрагментов мозаики легли на свои места. Дин обернулся на дом девочек и заметил легкое движение у края шторы. На секунду он представил себе комнату с большой кроватью, изящную Сару у окна, босиком, в длинной футболке. Она кусала губы и злилась. В детстве Дин часто играл так, представляя себе то, чего нельзя увидеть, а с возрастом перестал. Интересно, почему это само собой вышло сейчас?

Маяк возвышался впереди, Дин не удержался и сделал несколько фото.

— Ты позволишь мне поснимать тебя за работой, Эйдан?

— В моей работе нет ничего интересного, — отозвался тот, взбегая на каменное крыльцо. — Но если тебе хочется…

— Хочется. А сейчас посмотри на море, я тебя сниму!

Лестница внутри пронизывала башенку длинным винтом. Сквозь узкие оконца проникал бледный вечерний свет, а шум моря звучал приглушенно и сказочно, словно Дин оказался внутри большой ракушки.

— Дед живет в комнатке сбоку, рядом с гаражом. У него бессонница, и ночами он часто бродит здесь, — рассказывал Эйдан, бодро взбегая по лестнице наверх.

Когда он пробегал мимо окошек, на него падал синий или оранжевый свет, в зависимости от того, как солнечные лучи пробивались сквозь облака. Дин крепче стискивал камеру в пальцах и уговаривал себя не рассматривать его, не любоваться слишком живыми, яркими чертами, не пытаться улавливать запахи. Он вспомнил о том, что уже сложилось в его голове, и усмехнулся. Эйдан понятия не имеет об этом, главное не спугнуть его…

— Пойдем сперва наверх, на площадку под прожектором, устройство я тебе лучше при свете дня покажу.

— Да, отлично! Вечерние пейзажи! — кивнул Дин, немного задыхаясь от подъема.

Из открытого люка сверху уже веяло свежим ветром. Небо казалось крышкой шкатулки с растрескавшимся пожелтевшим лаком, из-под которого проглядывала прежняя голубая с оранжевым покраска. Совсем низко с пронзительным криком пронеслась чайка. Дин выбрался на площадку и огляделся. Да, это было самое красивое место из тех, что он встречал в Ирландии. Справа был пологий склон, казавшийся бурым в косых солнечных лучах. Он плавно стекал в долину, теряющуюся в сумрачной дымке. Домик Дина отсюда выглядел спичечным коробком, забытым на лугу. Чуть дальше позади виднелись бархатные холмы, по которым белыми блошками бежали домой овцы. Они отбрасывали длинные кривые тени на траву. Низенький и широкий домик МакКоев терялся среди холмов, но дымок из его трубы подсказывал расположение. Слева к маяку подступали зубчатые скалы, сплошной лабиринт из острых шипов и граней, а впереди жидкой медью переливалось вечернее море, бывшее сейчас дном волшебной шкатулки.

— Ну как, нравится? — спросил Эйдан, облокачиваясь на перила.

— Потрясающе… — бледными губами произнес Дин.

Пейзаж и правда был прекрасен, но гораздо лучше было смотреть на то, как ветер играет с кудрями Эйдана. Это походило на тот давний образ из мечты, после первой встречи на рынке. Сердце замирало само собой, руки дрожали.

— Дин, тебе плохо? — обеспокоенно нахмурился Эйдан. — Боишься высоты?

— Нет. С чего ты взял?

— Показалось.

Эйдан отвел глаза и облизал губы. Он лег на перила грудью и стал смотреть вниз, будто высматривая что-то, и непроизвольным движением заправил за ухо вьющуюся по ветру прядь волос. Дин тихо рассмеялся.

— Вот оно что! Значит, это не я сошел с ума…

— Ты о чем?

— Эйдан, — Дин прикрыл глаза и погладил прохладный бок камеры, — ты можешь послушать меня, не перебивая, не смеясь и не возмущаясь?

— Ну… да, могу, — он нахмурился.

— Видишь ли, я замечал некоторые вещи, которые не давали мне покоя, и теперь многие факты сложились в некую теорию. Смотри сам: ты умеешь двигаться быстрее, чем любой нормальный человек, ты не теряешь равновесия на скользких камнях, поднимаешь меня так, словно мой вес — пушинка! У тебя глаза меняют цвет, и вся ваша семья очень странно получается на фотографиях.

Эйдан коротко кивнул и уставился на Дина со странным выражением лица.

— Вы покупаете много свежего мяса. Ты смог найти меня в подворотнях, когда мне грозили неприятности, и распугал этих людей одним только взглядом. И еще… я думаю, это ты приходил ко мне ночью. И потом еще, днем. Эйдан, у тебя уши острые. Я… я знаю, кто ты. Кажется, знаю.

— Так скажи это. Скажи вслух, — прошептал Эйдан.

Его глаза стали темнеть, зрачок расширялся на всю радужку, ноздри начали нервно подрагивать.

— Этого просто не может быть, но ты… ты конь!

— Да, я конь! — Эйдан вскинул голову. — И я тебе сейчас докажу это.

Он начал стягивать свитер, а Дин вдруг почувствовал себя ужасно глупо. Это же не может быть правдой, да?

— Эйдан, не надо, я и так уже верю…

— Ты должен видеть! Ты должен бежать от меня в ужасе, а ты улыбаешься! — полуголый Эйдан стоял совсем рядом и тяжело дышал. — Смотри!

С этими словами он легко перемахнул высокие перила и, прежде чем Дин успел остановить его, прыгнул вниз.

====== Глава 12 ======

Дин зажмурился и схватился за перила. В ушах стучало, легкие наполнялись воздухом и тут же выбрасывали его прочь. На краю сознания кто-то истерически хохотал, а основное пространство занимала единственная мысль: «Разбился!!!». Усилием воли Дин заставил себя перегнуться через перила и открыть глаза. Он ожидал увидеть что угодно: искореженное тело, загадочную пустоту или Эйдана, бегущего по камням. Да хоть Пасхального кролика, серьезно!

На коротком отрезке каменных обломков никого не было. Морская пена медленно таяла в тени, закатный отсвет уже не заглядывал туда. Зато море дальше не было пустынным. Шумно фыркая и загребая сильными ногами, в волнах плескался черный конь. Темнеющая медная вода гладила его блестящие бока, длинный хвост шелковыми прядями струился позади, конь всхрапывал и поднимал тучу сияющих брызг.