– Лея, не тяни, рассказывай дальше.

– Так я и рассказываю. Цены там завсегда лучше здешних, и выбор богаче, поэтому я люблю у них пройтись по базару, заглянуть в лавки. Так вот, если ты знаешь бухгалтера ихнего винного завода реба Шимшона Блюменфельда, то уже начинай проникаться уважением к этому почтенному человеку. Лея, какой он грамотный! В его роду были раввины и ученые, а он, как я уже сказала, аккуратно работает бухгалтером. А какой он набожный! Говорят, его начальник не сильно евреев жалует, но Шимшона очень уважает. Его даже ревизия не потревожила, когда завод приехала проверять. Она увидела, как он усердно молится в кабинете у стены, и осталась стоять как вкопанная. Прям встала тихо, дождалась конца молитвы, а когда он закончил, только тогда начала смотреть отчетные книжки.

– Лея, не томи.

– Тебе не интересно, какие родители у твоей будущей невестки? Если нет, то считай, что я ничего не говорила.

– Ладно, потерплю, но ты ближе к делу. Невеста хороша собой?

– Как можно! Неужели бы я нашему Фимочке предложила абы что? Я тебя умоляю! Белла, если бы ты знала, как он красиво и тихо разговаривает! От него никто никогда плохого слова не слышал. Чистюля, каких еще нужно поискать! Сапоги натирает каждый день и пейсы крутит на льняной отвар так, что они несколько дней держатся. А какая у него умница жена! Из семьи раввинов и ученых.

– Ты же говорила, что Шимшон из знатной семьи.

– Ошиблась. Я же говорю, не ставь мне раньше времени вопросы и не перебивай. Из-за тебя запуталась. Так вот, он милостыню бедным так подает, что даже никто этого не замечает. Семья не богатая, но очень приличная. Все девочки у них большие мастерицы: шьют, вяжут, хлеб пекут. А уж какое масло с творогом делают! Они иногда и на наш базар приезжают. Беллочка, давай на следующей неделе ты поедешь со мной. Зайдем к ним за продуктами, и ты посмотришь на будущую невестку.

Так и сделали. Ровно через неделю подруги отправились на смотрины. Зайдя в дом Блюменфельдов, Белла увидела работающую на кухне Мэри и с первых же минут полюбила ее, как родную дочь. По приезде домой она с восхищением о ней рассказывала:

– Если бы вы видели, как она ловко с тестом управляется! Оно воздушное, легкое, так и норовит из рук выскользнуть, а Мэри его лопаточкой подсекает и в муку. Мнет клубочек, пузырьки воздушные в нем так и трещат, так и трещат! Прям уже видно, какой пышный хлеб будет после выпечки. Потом все клубочки разложила по формам, оставила для подъема и пошла яичную лапшу замешивать. Лея с Розой разговаривают, я им поддакиваю и искоса поглядываю на предмет нашего интереса. Раскатала она почти прозрачную лепешку и нарезала такой тонкой соломкой, шо мне за всю жизнь не суметь сделать подобное. Какие умелые ручки у нашей Мэри! И ко всем ее достоинствам, она мила лицом, – гордо произнесла Белла, словно подвела черту под отчетом о проделанной работе.

Фима полностью положился на вкус матери и был абсолютно уверен, что девушка с именем Мэри красива и не может быть плохой женой.

Ни у кого из членов семьи после рассказа не осталось сомнений, что пора ехать свататься.

– Вот так все себе и представляла, – обрадовалась Фрейда. – Если поиск невесты идет без препятствий – не это ли рука Господа? И вот еще что, дорогой сын, – обратилась она к Хацкелю. – Забудь про пятьсот рублей приданого. Сколько дадут, тому и будем рады.

– Как это! – возмутился Хацкель. – За нашего-то Фиму – за его золотые руки?

– А вот так! Никогда в еврейских семьях приданое не было главным. Если у невесты есть выбор, то за кого она выйдет замуж?

– Ясно, что за образованного.

– То-то! А знаешь, как я познакомилась с твоим отцом? В пятнадцатый день месяца Ав. В день радости и веселья. По такому случаю все девушки на выданье одевались в белые одежды. Богатые менялись платьями с бедными, чтобы женихи не знали, кто из какой семьи. Мы гуляли всю ночь в винограднике. Кто там знакомился, обретал счастье на всю жизнь. Главное, сынок, не деньги, главное – соблюдение закона и знание Торы! Только через нее семья получит уважение. Твой папа был лудильщиком, мы жили бедно, но, слава Богу, у нас всегда хватало денег купить свечи для шаббата. За это Господь никогда не оставлял нас без куска хлеба. К чему я все это говорила?.. Ах да! У хорошой жены, Хацкель, светильник и ночью не гаснет. Фима, – внезапно переключилась Фрейда на внука. – Скажи своему папе, что получает семья через женскую добродетель?

– Прибыток, – с готовностью ответил Фима.

– Я тебе говорила, что ты умница?

– Говорила.

– Так вот, еше раз говорю. Иди, бабушка тебя поцелует и благословит.

Фима послушно встал на колени возле Фрейды, и она долго над ним молилась, утирая грубым платком обильные слезы счастья.

Во время следующей поездки за молочными продуктами Лея предупредила Блюменфельдов о предстоящем визите Разумовских.

– Никогда не думала, что придется быть свахой, но ради моей подруги Беллы согласна ей работать хоть всю жизнь. Я обесчала подыскать для Мэри жениха, так вот, все и случилось наилучшим образом. Фимочка мальчик – золотые руки! Если бы вы видели, какая это умница! Мамина радость. Да что там мамина! Считай, всем повезло с его талантом. Какие он делает чудные вещи! Просто загляденье! Откудова что берет в своей голове! Захочите получше рассмотреть его художества – готовьте очки с толстыми линзами. А наш Фимочка без всякой лупы такой узор на ложечках сгравирует, увидите и сразу без чувств от восторга упадете. Фима клад – и никак иначе! Его печати самые лучшие в округе. Случайно, вашему мужу не требуется новый штемпель в ближайшее время? Нет, наверно? А жаль! Если таки «да», то вы знаете, куда нужно обращаться. Я на всякий случай сказала. А что касается вашей кровиночки, так после седьмого дня Суккота [7] ждите гостей, если вы не против ее счастья, – возбужденно отрапортовала Лея, отсчитывая деньги за покупку.

– Спасибо, уважаемая Лея, дай Бог вам светлого разума до конца ваших дней и хорошего достатка семье. Уберите сегодня деньги в карман и передайте Разумовским, что им здесь будут рады.

К смотринам, а заодно и к сговору [8] готовились две недели. Все это время Хацкель ходил взволнованный, периодически что-то бормотал себе под нос, жестикулировал, подсчитывал в уме и сразу же записывал на маленьком клочке бумаги. Шутка ли, такое серьезное дело предстоит пережить! За дочерей так не волновался, как за Фиму. Любимый сын, толковый, надежный. Только на него и можно рассчитывать в старости.

– Хацкель, к Блюменфельдам нужно ехать с Фимой. Пускай мальчик посмотрит на будущую жену и успокоится, – предложила бабушка.

– Мама, это совсем не обязательно. На первой встрече можно и без него обойтись. Он нам не доверяет или как? Опять же, дом на кого оставить? Считай, на цельный день выезжаем! Не дай Бог, пожар или погром, останемся нищими на всю жизнь.

– Хацкель, прекрати говорить плохо о нашем будущем! Впереди такие праздники, а ты настроение поганишь, – вмешалась в разговор Белла. – Мине тоже не нравятся эти старомодные законы. Как можно ему не показать Мэри? Он же ее наверняка сто тысяч раз в своей голове нарисовал, и все до одного рисунки разные. А вдруг его представление не совпадет с оригиналом, и тогда «на тебе здрасьте» – нервный сдвиг. Он у нас мальчик впечатлительный, с ним по-другому нужно. Я тоже за то, чтобы ребенок ехал с нами.

Так и решили. Все оставшиеся дни прошли в хлопотах и подготовке не только к сватовству, но и к празднику урожая. Предстояло смастерить во дворе сукку [9], в которой в течение семи дней всей семье нужно было есть, пить и даже спать. Ради такого дела Хацкель специально на лошади съездил в лес и нарубил крепких веток для стен шалаша, а для крыши – ивовых прутьев. Не успел он заехать во двор, как Фрейда преградила ему путь: