– Не плачь, мама, – задергал Эрин Ромуа за штанину и тоже начал всхлипывать, – мы будем тебе писать и присылать голограммы!

Повернувшись к нему, консул широко улыбнулась:

– Хорошо, я не буду, Эрин – вытерла она рукавом слезы и собрала всех троих перед собой. – Я вернусь или заберу вас с собой, когда выиграю выборы. Будем жить на Мираже на роскошной вилле, верно?

– Да! – вскричали дети.

– Победи их, мам. – Эрин пригрозил кулачком и запрыгал.

– Выходи почаще на связь, хорошо? – взял Маркус её за руку. – Как договорились. И береги себя, Лиз.

Элиза кивнула. Хотя материнское чутье все равно говорило ей, что нельзя просто так бросать своих детей, она проводила их на площадку ожидания, а сама пошла разбираться с финальными сборами. Они должны были выехать сегодня же.

Добравшись до грузового отсека, она пересеклась с Талоном, который осматривал намертво привязанные контейнеры.

– Состояние корабля, сенатор? – попыталась она войти в свою обычную роль консула, но голос дрогнул.

– Все отсеки загружены, остались последние приготовления относительно провизии и вычисление оптимальных координат, после этого корабль готов к старту. – Талон повернулся к Ромуа и сделал небольшую паузу, затем озабоченно спросил: – Все хорошо?

– Да, – сжала она губы, – нет. Я думала, это будет легче. Отпускать семью. И зачем нам потребовался этот Мираж? – нахмурила она брови. – К бреггам его.

– Посмотри на меня. – Талон взял консула за плечи и развернул лицом к себе. – Ты же хотела этого. Мираж, новые территории, ресурсы, возможность показать всей Гердии, что то, что ты делаешь – правильно! Разве не так?

– Наверное.

– Наверное? При всем уважении, я никогда не встречал настолько сильной женщины, способной к переменам, способной вести за собой целый Сенат. Я вижу, как они тебя слушают. Даже Дориус Корр слушает тебя, несмотря на свою позицию. Чего добился предыдущий консул? Обнищания Морбула? Появления синдикатов?

– Зато он возвысил Гиперон, – вставила Ромуа, – но да, ты прав. Предыдущий консул и правда был… слабым.

– А ты сильная, – кивнул сенатор.

– Я сильная, – повторила она за сенатором.

«Наверное, он прав. Кто еще сможет усилить Гердию, если не я? Не для того наши предки прилетели в этот сектор, чтобы просто прожить жизни, как на Старой Земле. Рим не был таким».

– Рим не был таким, Элиза, – как будто прочитал ее мысли Талон. Она немного смутилась. Он редко называл её по имени на людях.

– У тебя есть семья, Талон? – риторически начала она, все еще думая над правильностью решения. – Ты бы смог оставить их, зная, что никогда не вернешься за ними? Что никогда не увидишь их улыбки и не прикоснешься к ним? Не думаю, что это простой выбор.

– Поэтому я не консул, – пожал плечами Талон, – зато ты на это способна. Ради своего народа. Ради нас, – заискивающе посмотрел он ей в глаза. – Мы же хотели этого. Начать все заново в Мираже.

– Да, я все помню, – опустила она голову, – просто не думала, что это будет настолько тяжело.

– Я буду рядом. Но медлить нельзя.

– Хорошо, распорядись подготовить корабль к вылету. Вылетаем через час, – приказала она, но при этом на душе её что-то повисло, что-то необъяснимо тяжелое и тревожное. Возможно, это было неверное решение, но она была консулом, который должен отстаивать интересы сектора, а потому у неё не было выбора.

Он был в новом костюме, на котором теперь красовались не две золотые, а одна фиолетовая толстая полоса, обозначающая титул консула. Передача прав прошла очень тихо: не было ни церемонии в Сенате, ни собрания сенаторов Гердии. К нему просто пришли трибуны и выдали новую форму, а после них пришла сама консул Ромуа, уже готовая к отправлению в сектор Мираж. Все прошло спустя целый месяц после объявления консулом Ромуа о своем решении. За этот месяц Лазарь успел прийти в себя и удалиться в самые глубокие размышления в своей жизни. Ответственность и власть, которые вот-вот должны были лечь на его плечи, не давали ему покоя. Перед ним разворачивались грандиозные планы по преобразованию Гердии в лучший сектор до возвращения истинного консула, но ответственность за решения, к которым его не готовили в Академии, сдерживала его, сажая в вымышленную клетку ограничений и совести. Целый месяц он прорабатывал план и всевозможные варианты, как можно было бы улучшить систему, как управлять таким здоровым куском земли. Он часто сидел с сенатором Талоном, и вместе они тщательно изучали все заметки, любые записи и архивы, которые могли хоть как-то помочь сделать первые шаги в новой должности. И это обучение сильно помогло Лазарю, поставило его на ноги и придало какой-то внутренней уверенности, не появлявшейся раньше. Сегодня он посмотрел на Ромуа уже по-другому, будучи готовым.

Выглядела Ромуа, по мнению новоиспеченного консула, не очень – нервные рассеянные движения, неуверенный взгляд. Куда делось все самообладание, вся твердость этой женщины в самый ответственный момент для их сектора?

– Консул Лазарус, – поприветствовала она его новым титулом, оглядывая униформу, костюм, сделанный из прочнейших гибких термоволокон. В отличие от экзокостюма легата, костюм консула был оснащен куда большим количеством модулей и был будто самим продолжением человека, новой кожей, из которой Лазарю совершенно не хотелось вылезать. – Мой корабль готов к отлету к межсистемным вратам. Но я хотела еще раз убедиться, что все будет сделано правильно.

– Разумеется, – кивнул он, – как только ваш корабль покинет пространство Гиперон и подойдет к вратам в системе Зевс, я транслирую на весь сектор ваше сообщение и возьму командование на себя. Моим основным приоритетом будет удерживать синдикаты в пограничных системах и сохранять стабильную ситуацию во всем секторе до возвращения консула… – он взял небольшую паузу, – и одновременно канцлера Миража.

– Надеюсь, так и будет, – улыбнулась Ромуа, – стабильность нашей системы много значит в нашей кампании. Никто не пойдет за мной на Мираже, если в Гердии будут волнения. Люди знают тебя, Лазарь, и я знаю, что ты не подведешь, – похлопала она его по плечу, как старого друга, от чего Лазарю стало не по себе. Видимо, Ромуа действительно очень сильно переживала, раз возлагала все надежды на него, а не на своего любимчика Талона, которого решила взять с собой.

– Еще указания?

– Нет, думаю, что нет. Подготовься к трансляции – от первого шага для тебя многое будет зависеть. – Ромуа развернулась и пошла в сторону корабля, постоянно бросая короткие взгляды в сторону своей семьи, ожидающей на площадке провожающих. Он видел, как она поднимается по короткому трапу внутрь, и увидел, как Талон последовал за ней. Привлекший его внимание, Лазарь отошел подальше вглубь ангара, где вряд ли кто-нибудь заметил бы этот разговор.

– Консул? – переминаясь с ноги на ногу, Талон выглядел немного взволнованным.

– Ромуа сильно нервничает, – посмотрел он в сторону корабля, затем на платформу. – Мы два года готовились к этой миссии, нельзя, чтобы она провалилась вот так вот просто.

– Я смог переубедить её, – закивал Талон, – все пойдет, как было просчитано за этот месяц в Сенате.

– А если нет? – сложил руки на груди Лазарь. – У тебя есть семья, сенатор?

– У меня? Нет, но почему…

– Я бы легко бросил свою, если речь идет о нашем секторе, – перебил его новоиспеченный консул, – а она – нет, не думаю. Она не должна колебаться. Она должна улететь.

– У неё двое маленьких мальчишек, – почесал залысину сенатор, – думаю, это действительно было непростым решением.

– Твой долг, – ткнул Лазарь пальцем в Талона, – и наш долг сделать Гердию лучше. Ромуа укрепила торговые отношения и экономику, но военная сила Гердии пришла в упадок.

– К чему ты клонишь? – непонимающе моргнул сенатор.

– Я знаю консула довольно давно. Колебания всегда сбивали её с пути. Не дай ей передумать. Гердии нужны перемены, иначе нам никогда не стать могущественным сектором.