С чистыми, теми, кто по каким-то причинам не успел, не захотел и не поставил себе имплант в тело, была совершенно другая история. Им была доступна вся социальная и административная лестница, их уважали во всех системах сектора и относились с почтением. Только чистый из класса Отрекшихся мог стать Консулом сектора Гердия.

Она чинно вошла в огромные ворота здания Сената. Каблуки звонко цокали по белому мраморному полу, разнося звук за высокие стеклянные колонны, в центре которых были голографические изображения выдающихся людей Старой Земли. В центре зала располагалось каменное изображение знака сектора Гердия: пять лучей, направленных вниз из верхней точки круга, где на каждом из лучей располагались пять окружностей – по две на крайних лучах и одна на центральном. Статую огибали две здоровенные лестницы, смыкающиеся на небольшом балкончике чуть выше. Поднявшись на второй этаж, Элиза Ромуа оказалась на внешнем круге зала сената. Отсюда по периметру располагалось множество лож для представителей сектора. Ромуа остановилась у центральной, расположенной напротив балкончика внешнего зала. Приложив руку к сенсору отпечатков, она вошла в небольшое помещение, располагающееся перед представительской ложей.

«Ты сильная», – посмотрела она на себя в зеркало, поправляя белые одежды и прическу. Медленно вдохнув, она открыла двери в ложу и вошла в зал. Её встретила нарастающая тишина. Шепот успокаивался: увидев прибытие Консула, представители в ложах стали утихать и рассаживаться по своим местам.

– Консул, – вежливо поклонился человек в очках, ожидавший Элизу в ложе.

– Сенатор Талон, – кивнула Ромуа в ответ и заняла место в кресле, расположенном перед небольшим экраном. Надев себе на ухо волновой декодер для усиления слышимости, она настроила частоту вещания и прочистила горло.

– Все получится, – тихо сказал рядом Талон, усаживаясь поудобнее в своё кресло и настраивая изображение. – Ты на главном экране. – Он нажал кнопку, и лицо Ромуа появилось на огромном экране над её ложей, а также отобразилось небольшим голографическим изображением у всех на панелях управления.

– Я приветствую всех, кто собрался сегодня в Сенате. Сегодня нам предстоит обсудить вопросы внешней политики. Наш сектор процветает и растет, и я рада видеть, что системы Морбул и Мобиус принимают активное участие в развитии дальних регионов сектора. – Ромуа обвела взглядом всех присутствующих. – Следуя опыту наших предков, мы понимаем, что каждой цивилизации нужно развитие, распространение идей, новые последователи и ресурсы. Система Мираж, – Ромуа вывела на главный экран весь соседний сектор и подсветила в нем указанную систему, – медленно разваливается от Песочной Язвы. Конфликт между чистыми и техами растет и может дорасти до гражданской войны.

– Какое нам дело до другого сектора? – выкрикнул кто-то из зала.

– У нас и так полно внутренних проблем, – начал один из сенаторов системы Морбул. – Связь между планетами Сигма-1 и Сигма-2 так и не была восстановлена. Никто не знает, что происходит в добывающей системе!

– Консул, при всем уважении, в пограничных системах Гиперон снова обнаружили пиратские синдикаты, – высказался сенатор системы Гиперон, Дориус Корр, который никогда не был сторонником Ромуа и считал её правление крайне неэффективным. – Чего вы хотите добиться от системы, полной песка?

– Я понимаю ваши опасения, сенатор, – сложила руки домиком Ромуа, – но не стоит забывать, что в системе Мираж находится множество сторонников сектора Гердия, которые не прочь присоединиться к свободному сектору и его людям.

– Мы не будем развязывать войну! – озадаченно скрестил руки на груди Дориус, и его поддержали многие сенаторы. В зале прошла волна шепота.

– Мираж нам не враг, – встала из-за стола Ромуа и попыталась успокоить зал, – мы не пойдем на кровопролитие, нет. Через полтора года состоятся выборы канцлера данной системы – и я прошу Сенат дать согласие на моё участие в выборах. – По окончании речи зал затих. Ромуа с тревогой посмотрела на Талона, нервно кусающего губы и наблюдающего за движениями сенаторов в ложах.

– Консул Ромуа, – поклонился один из присутствующих из системы Морбул, – Вильям Савинни, система Морбул. Кому перейдет право финального голоса в ваше отсутствие?

– Справедливый вопрос. Титул временного Консула на полтора года перейдет главнокомандующему армией Лазарусу Ватария, который будет подотчетен мне и моему первому сенатору Талону, пока я буду готовиться к выборам в системе Мираж. Выбор уже сделан, сенатор Вильям, я лишь прошу вашего согласия. – После этого зал затих, и у всех на экранах всплыло окно с возможностью отдать или не отдавать голос за данную идею. Кто-то голосовал быстро, резко нажимая на клавишу на экране, другие, задумавшись, сидели, рассматривая реакцию других сенаторов.

– Я бы не стал доверять командование Лазарусу, – обратился Талон к Ромуа, пока шло голосование. – Он не понимает, что происходит в секторе, не понимает политической игры.

– Лазарус укрепит границы сектора на случай, если оппозиционные группировки или синдикаты захотят захватить контроль в мое отсутствие. Плюс он подготовит отряд для укрепления влияния в системе, когда она станет нашей после выборов.

– Но он совершенно не разбирается в политике! Сколько было ошибок на Старой Земле… – начал было возмущенно Талон, но небольшой сигнал к окончанию голосования перебил его.

– Пятьдесят восемь процентов проголосовало «За», сорок процентов «Против», два процента воздержались, – проговорила программа шелестящим металлическим женским голосом. – Решение, принятое большинством, вступает в силу с этого момента.

Февраль, сектор Мираж, система Мираж, Дворец Собраний.

Сильва прибыла во дворец чуть раньше Алзира, а потому видела, как его точный клон привозят к главному входу в Зал Ожиданий. У неё был точно такой же, сделанный точно наподобие своего хозяина: клон был подключен к замысловатому ресиверу, который принимал сигнал от предыдущего тела хозяина и мгновенно закачивал все воспоминания, сознание и поведение в новую оболочку. Таким образом, тервинн могли посещать множество точек, практически не теряя времени, а также не опасаясь за свою жизнь. Среди корвийцев ходила поговорка: «Чтобы убить тервинн, нужно двое – один на хозяина и другой на клона». Клоны были роскошью в секторе Тервинн и тем более редкостью в других секторах: только самые влиятельные из корвийцев и самые богатые из валлейцев могли позволить себе несколько штук.

Будучи сарро, Сильва имела двух, но и этого было достаточно, так как она любила путешествовать на своих ногах, в отличие от других корвийцев, считающих, что переносить их могут и боты. Разминая затекшие суставы клона, Сильва поправила свою прическу – длинные, тонкие сине-серые отростки-ороговелости, из-за своей толщины очень походившие на жесткие волосы. В отличие от мужчин тервинн, женщины имели больше схожести с людьми в некоторых аспектах: пропорции тела, волосы, форма лица и рук. Конечно, корвийские женщины также имели слегка раздвоенный лоб, заканчивающийся двумя аккуратными рожками, и также располагали тупоконечными ороговелостями на бедрах и плечах, словно огромная чешуя нарастающими гладкими пластинами друг на друга. Обилие ороговелостей означало принадлежность к более древнему роду – они могли уже с рождения определить тервинн в свою социальную группу.

Сильва была из рода Аббура-Гра, второго по значению рода у тервинн. Женщина многого добилась сама. Конечно, не обошлось и без уловок, когда в ранние годы своей жизни ей пришлось несколько раз ложиться с корвийцами выше её по положению. Так она продвинулась от сонну до сарро, что позволило ей как женщине управлять большой корпорацией Хоркул. А еще через десятилетие ей доверили целое отделение корпорации в другом секторе. Простившись со своей семьей, считавшей жутким позором оставлять свой сектор во имя продвижения другого, она улетела на корабле в Мираж. Общество тервинн, состоящее исключительно из рангов Нибу-Вар, Вар-Гра и высших представителей расы лор-дун, одобрило ее решение и позволило покинуть родной сектор. Это был большой шаг вперед для женщины. В родном секторе, да и на Мираже тоже, её ставили в пример как сильную женщину, способную добиться своего, ею восхищались и ей завидовали. Но Сильва не собиралась останавливаться, она чувствовала, что может добиться большего, хотя и боялась этого: боялась наткнуться на предел собственных возможностей, границу, которую ей никогда не переступить.