Ночью, когда «Сверх-Я» спит, ОНО выходит из-под контроля и проявляется во снах. Анализируя сны, можно понять, в чём мы себя угнетаем и откуда следует ждать взрыва. Цель психоанализа состоит в выявлении недоступной сознанию информации из подсознания.

Классический психоанализ довёл технику анализа сновидений до абсурда – для поиска и устранения проблемы, возможно, несущественной, нужно порой годами записывать и тщательно анализировать сны.

Для нашей темы важно то, что «препятствием для роста З. Фрейд считает тревожность, которая вызывается ожидаемыми неприятностями и потерями: потеря желаемого объекта, любви, себя, любви к себе. Есть два способа уменьшить тревожность: непосредственно обратиться к ситуации (здоровый путь) и исказить или отрицать саму ситуацию (защитные механизмы)»[16].

Фрейд не считал волю весомым фактором, полагая, что она может только подавлять и поэтому её влияние негативно. Выход он видел в том, чтобы становиться более интеллектуальным и разумным – только рассудок может справиться с теми безбрежными эмоциональными силами, которые нами управляют. Фрейд утверждал, что без развития разума мы продолжаем жить в иллюзии, которая имеет природу бреда, но гораздо более опасна, поскольку отнимает у нас жизненное время.

«Она (иллюзия) имеет сходство с бредом, но она не находится в таком противоречии с действительностью, как бред. Девушка-мещанка может предаться иллюзии, что на ней женится принц.

Вера – это тоже иллюзия, где присутствует исполнение желания. Множество людей находит своё единственное утешение, лишь с её помощью они могут выносить жизнь. …Голос интеллекта тих, но он не успокаивается до тех пор, пока его не услышат»[17].

Психоанализ сегодня не только жив, но и породил ряд новых методов: символдраму, психодраму, транзакционный анализ…

И бихевиоризм, и фрейдизм были порождением европейской веры в торжество науки. Если первый выступал радикально и отвергал любые иррациональные стороны личности, то психоанализ, признавая интеллект наиболее важным фактором, пытался объяснить тёмную сторону личности, проложить к ней мостик, чтобы найти гармонию.

В вопросе самоконтроля и поиска душевной гармонии экзистенциализм явился как бы шагом назад. С точки зрения научного подхода это регресс, откат к старым идеям, но для нерешённой проблемы поиска внутреннего покоя он был логичным этапом.

Современное человечество свято верит в могущество интеллекта. Так было не всегда. Долгие тысячелетия люди считали, что ими управляют посторонние могущественные силы, которые сначала описывались с помощью мифов, потом религии и натурфилософии. Поскольку человек не управляет эмоциями и желаниями, поскольку они приходят непредсказуемо и властвуют над нами, то логично предположить, что они приходят извне; являются вестниками и способами постороннего вмешательства – божественного или демонического.

Только с момента появления философии интеллект стал рассматриваться в качестве отдельной части личности и был осмыслен как фактор самоуправления. Однако вера в то, что нами управляет нечто, что мы не способны понять, была оттеснена, но не исчезла. И если раньше это НЕЧТО искали снаружи – божества, духи, демоны, ангелы, Бог… то с развитием психологии появилось предположение, что это НЕЧТО стоит искать во внутреннем мире.

Даже в тот момент, когда казалось, что рационализм, восторженно принятый обществом, одержит полную победу, он не смог избавиться от своего извечного оппонента – чувственного, иррационального, интуитивного, мистического… Европа вполне справедливо предвкушала дальнейшие подарки от выпестованной науки, ещё ничего не зная о сопутствующих «сюрпризах». Она обзавелась колониями, доказала могущество научно-технологической цивилизации, навязывала свою волю странам, которые считала отсталыми… Однако улучшения уровня жизни оказалось недостаточно, чтобы сделать всех людей счастливыми. Материальное благополучие избавило от многочисленных бытовых проблем, подарило свободное время, но, обретя устойчивый достаток и привыкнув к жизненным благам, человек задавался закономерным вопросом: «А что дальше?» Благополучие не спасало от депрессий и тревожности – оно оказалось одним из условий, но не причиной счастья. Рационализм пробуксовывал в той области, которую сложно описать и где невозможно поставить эксперимент.

Человек пытался всмотреться в себя самого, чтобы понять смысл существования, и ничего не находил. Теорией, которая попыталась заполнить эту пугающую пустоту, стал экзистенциализм.

Его называют культурным течением, философией, психологической теорией. Термин появился только в 1931 году, но предтечей считается Кьеркегор – датский мыслитель XIX века. Если попытаться коротко объяснить особенность экзистенциализма, то можно сказать, что он снимает рациональное знание с пьедестала и возводит туда личное отношение, непосредственное восприятие жизни. Отсюда следует, что жизнь конкретного человека иррациональна, уникальна и плохо поддаётся точному исследованию.

Основную проблему человеческого разума экзистенциалисты видят в том, что он разделяет мир на субъект и объект – попытки противопоставить исследующему интеллекту (субъекту) исследуемый объект, который можно изучить и которым можно попытаться управлять, приводят к неизбежным ошибкам. Особенно если в качестве объекта человек (субъект) рассматривает сам себя. Правильный подход состоит в единстве субъекта и объекта, переживание такого единства и есть акт экзистенции[19] – истинного иррационального бытия. Каждый человек может ощутить это истинное бытие в момент душевного кризиса или духовного поиска, перед лицом смерти или во время интуитивного озарения.

То, что в Европе назвали «экзистенциализмом», не было новым открытием и на уровне концепций существовало с древности. Возможно, оформление этих идей в отдельное течение стало протестом против развивавшегося европейского рационализма. И поскольку рационализм вознёсся на небывалую высоту, это предопределило и взлёт его противовеса – экзистенциализм быстро вошёл в моду у той части думающей европейской публики, которая не находила ответов на свои вопросы в рамках доминирующего подхода. В культурологических статьях, посвящённых экзистенциализму, это учение трактовалось как передовое, освобождающее, разбивающее оковы стереотипов – чуть ли не как ответ на все вопросы человеческого бытия. Новое прогрессивное течение быстро распространилось и пропитало искусство и литературу. Сократ, Эпикур, Достоевский, Толстой, Ницше и бесчисленное количество других авторитетов были объявлены экзистенциалистами.

Обозначим пункты, которые имеют прямое отношение к нашей теме: исходя из первичности восприятия и непосредственного осознания, экзистенциалисты наделяли человека свободой: мы сами творим себя, каждую секунду осуществляя свободный выбор. Отсюда следует и то, что мы несём полную ответственность за то, что с нами произойдёт.

Экзистенциалисты утверждают, что в силу отделённости от непосредственного бытия, из-за разделённости на «наблюдателя» и «объект», в человеке порождается ощущение глубокой тревожности. Поскольку наблюдатель (рациональность) не переживает бытие, а оценивает его: предвидит возможные беды, испытывает разочарованность, терзается страхами… Эта глубокая, почти не осознаваемая беспричинная тревога оказывается нашим постоянным спутником. Она формирует тот тёмный колодец, в который так страшно взглянуть! Именно там прячутся наши страхи: одиночества, смерти, боли, ответственности за сделанный выбор… И в том числе страх от непонимания смысла своего бытия – поскольку этот вопрос нельзя решить рационально, а от экзистенции мы отгородились, – угнетающая, бездонная, одинокая пустота накатывает на человека, когда он пытается найти хоть какой-то смысл своего бытия.