В каменной плошке бился огонек, – то затухал, то разгорался вновь. Тени плясали в полумраке шатра.

Дети его сердца еще не спали. Тирид расчесывала волосы, – черные, волнистые, густые. Должно быть, подруги и сестры завидовали ее красоте. Невысокая, но ловкая и быстрая, темноглазая. Всегда готовая колкостью ответить на обидные слова, но внимательная к добрым советам. Да, раньше завидовали, теперь – боятся.

Тирид положила деревянный гребень, встала навстречу хозяину. Шебу поднял вопросительный взгляд, но вслух не проронил ни слова. Отсветы пламени отражались в его глазах, родимое пятно над правой бровью словно бы дрожало и меняло очертания.

Отметина в форме звезды, дурной знак, – так считали люди народа марту. В родном кочевье Шебу был изгоем, никто не желал отдать свою дочь ему в жены, хоть в сражениях и на охоте он был одним из лучших. Намтар помнил, как, утолив жажду в первый раз, Шебу выпрямился, прижал ладони ко лбу и сказал: «Для человека это дурной знак, для демона – благой!» А Тирид засмеялась и воскликнула: «Я всегда знала, что благой это знак!»

Юные демоны, опьяненные солнцем и кровью. Счастливые, уверенные в себе.

Я должен оставить их.

Намтар кивком велел Тирид сесть, сам опустился на подушки, набитые овечьей шерстью.

Забрать их с собой в Ниппур? Нет, не могу. Лучше пока никому не знать про Шебу и Тирид.

– Хозяин, – тихо позвала Тирид. В глазах у нее была тревога. – Что случилось? Ты…

Намтар жестом остановил ее речь.

– Я должен уйти, ненадолго.

Шебу и Тирид переглянулись, беспокойство плеснулось меж ними, понятное без слов.

– Ненадолго, – повторил Намтар. – Луна вырастет, состарится и исчезнет – тогда я вернусь.

– Всего одна луна? – Тирид улыбнулась, успокоенная. – Мы сможем прожить без тебя одну луну.

– Здесь много крови, много людей, – согласно кивнул Шебу. – Одна луна – недолгий срок.

Они не понимают.

Намтар провел рукой над плошкой. Огонь взвился, метнулись тени.

– Недолгий срок, – сказал Намтар. – Но он покажется вам длиннее, чем годы вашей жизни.

Тирид сжала руку Шебу, но не проронила ни слова. Оба они сидели неподвижно, молча.

– Вам будет тяжело, – продолжал Намтар. – Но вас двое. Держитесь друг друга. Вы – как близнецы, рожденные в один день, но ни один брат не был так близок к своей сестре, и ни один муж не был так близок к своей жене. Помните: я обещал и я приду. Ничего не бойтесь.

На мгновение тень тоски наполнила шатер – словно Намтар уже ушел далеко, и дети его сердца были здесь одни. Но затем все исчезло, без следа. Лишь потрескивал огонь да ветер шуршал в травах за пологом шатра.

– Да, хозяин, – проговорил Шебу, и голос его звучал почти спокойно. – Мы поняли и будем ждать.

Луна светила ему в дороге – узкий серп, ледяная лодка севера.

Степь шелестела, колыхалась как море, ночные запахи текли среди трав, – в них вплеталась поступь хищников, вышедших на охоту, и голоса речных птиц. Евфрат был рядом, его влага и свежесть манили, плеск волн уже был различим сквозь шепот травы.

Дети его сердца, должно быть, еще спали, – чувства их, подернутые дымкой расстояния, были неясными и текучими, проходили сквозь его сознание, как свет сквозь воду. Но скоро Шебу и Тирид проснутся, ощутят, что в душу пробрался неведомый прежде сумрак, и ни кровь, ни солнечный свет не смогут им помочь.

Нельзя оставлять тех, кто обращен так недавно.

Нельзя оставить, и нельзя остаться.

Намтар замер на миг, глядя на лезвие луны.

Оно было таким же холодным и острым, как и прежде. Ледяная вьюга давно уже не режет воздух, мир пропитался теплом и солнцем, люди стали мягче, жизнь их изменилась. Ни следа не осталось от прежнего мира, даже в сказаниях и песнях.

Что удивляться этому? Ведь и он, родившийся в краю замерзших рек и лесов, звенящих от холода, не помнил даже своего первого имени.

Но он помнил луну, сиявшую над снежными горами, – и она была такой же как здесь, где не знают снега.

И таким же было чувство, раз за разом заставлявшее покидать знакомые места. Еще слабое, день за днем, год за годом оно становилось все ярче. Дорога пока не появилась, и не было смысла гадать, к чему она приведет: в незнакомые края, к новым встречам, к неведомым словам и заклятьям. Путь был сокрыт, но уже манил к себе.

Но жизнь людей изменилась, а следом изменилась и жизнь пьющих кровь.

Все демоны Шумера склоняются перед Намтаром-Энзигалем и чтут его законы, соблюдают правила. Он создал то, что хотел, – в этой стране можно жить, позабыв о жажде, не беспокоясь, не ведая бед.

Но раз ты Энзигаль, все демоны Шумера смотрят на тебя как на защитника, считают тебя своей опорой.

Я хочу снять с себя это бремя. Я дал им законыи дам им нового хранителя земли.

Он отвел взгляд от луны и вновь пустился в путь.

Впереди, за рекой, лежала страна урожая, страна полей и каналов. Там, в священном городе Ниппуре, Намтара ждал обращенный. Дитя его сердца, Эррензи, еще юный, и нельзя оставлять его надолго.

Но не он станет хранителем законов. И поэтому не узнает, что за рекой теперь живут его брат и сестра.

2.

Хозяин вернулся, как и обещал. И его слова сбылись: время разлуки было долгим и темным. Снова и снова Тирид снилось, будто они с Шебу – дети, застигнутые половодьем. Держась за руки, стоят на клочке земли, а кругом бушует вода. Они ждут рассвета, но солнце не восходит, лишь луна отражается в волнах, отмеряя течение дней.

Утро разгоняло сны. Степь раскалялась под полуденными лучами, но в душе оставалась тень. Стремясь убежать от тоски, Тирид и Шебу приходили в родное кочевье. Собаки заходились лаем, почуяв их, испугано блеяли овцы, а люди расступались, не поднимали взгляда. Выпитая кровь разгоралась в сердце, но не приносила покоя. Снова и снова на смену дню приходила долгая ночь, с каждым закатом все туманней становились мысли, и уже казалось – это не кончится.

Но хозяин вернулся.

И с тех пор он уходил и возвращался много раз. И с каждым разом все легче было дышать без него, все прозрачней становилась тень, закрывавшая душу.

Годы текли незаметно. Рождался, возрастал и умирал месяц, река разливалась и вновь возвращалась в свое русло. Равнина расцветала, высыхала под солнцем, опять зеленела весной. Рождались и умирали люди, новые имена звучали в кочевьях, новые песни пелись.

Но шатер пьющих кровь все также стоял в степи, невдалеке от людских селений. Цветные ленты бились на ветру, вечерами горел огонь у порога, и все также двое демонов были молоды и счастливы.

И давно потерялся счет годам, растворился в зное.

3.

Тирид спала. Беспокойные утренние грезы еще владели ее душой, но сквозь их образы и звуки проникло чувство из мира яви, и сон растаял. Словно солнечный луч упал в полумрак шатра, коснулся глубин сердца.

Тирид открыла глаза и мгновение лежала, прислушиваясь. Теплое предчувствие разрасталось в груди, ошибиться нельзя. И тогда, не в силах больше ждать, она повернулась к тому, кто спал рядом.

– Шебу, проснись!

Тот лишь пробормотал что-то, попытался вновь укрыться одеялом.

– Шебу, хозяин возвращается, проснись!

Не дожидаясь ответа, Тирид выскользнула из постели, на миг застыла посреди шатра – нагая, с распущенными волосами – и кинулась искать одежду. Где новая рубаха, расшитая синей нитью? Где ожерелье из лазуритов? Намтар скоро придет, надо выйти, встретить его! Оделась поспешно и, видно, волновалась, забыла о своей силе: одно резкое движение – и бусы порвались, камешки рассыпались по шатру.

Шебу засмеялся, и Тирид обернулась к нему.

– Не бойся, – сказал он, улыбаясь, и натянул рубаху. Спутанные после сна волосы упали ему на лицо. – Хозяин не близко еще, за рекой.

Тирид молча кивнула, наклонилась, собирая бусины.