Кахома

Темнота объяла всех и Ли не стал исключением. Его отель, его апартаменты, главный зал. Но как всё изменилось за последний год. Где мебель, где сураке, где веселый женский смех? Где дух максимализма и уверенности в себе? Где, прошлое, куда ты ушло?

Вместо этого пол устелили толстым ковром, в пустоте витает запах пота. Посредине, в позе лотоса, Ли Кахома. Перед ним самурайский меч, два карих глаза разглядывают, словно пытаясь подружиться. Ли упражняется каждый день по пять-шесть часов, теперь его тело, наконец, вошло в гармонию с разумом. Он спокоен и не волнуется о завтрашнем дне. Он, быть может, даже обрел просветление. В голове тихо летают размышления о красоте, царит белый цвет. Мысли редки и не всегда привычны обычному разуму, но Ли считает это хорошим знаком. Он поднимает взор с меча и глядит на стену. Там мишень. Несколько досок сбиты в щит, на них фото. Дядюшка Чан, утыкан ножами и изрешечен дырами от пуль. Номер звукоизолирован, никто не слышит грохот от выпущенных в мишень обойм. Ли предпочитает делать это ближе к полуночи.

Комнату разрывает звонок телефона. Здесь была тишь и сосредоточенность, а теперь прорвался безумный, враждебный внешний мир. Кахома поморщился и поднялся. На определителе номера знакомые цифры.

- Ало, Чан-сан, - сказал Ли.

- Мальчик мой! Что-то от тебя давно нет новостей, как у тебя дела?

- Хорошо, Чан-сан, - Ли много тренировался, но Чан всё равно слышит в голосе злобу, готовую прорваться в любой момент, как из переваренной банки сгущенки. - А у вас?

- У меня не так хорошо, как хотелось бы, Ли. Боюсь, придется перенести премьеру. У нас уже готово, но мы потеряем деньги от рекламной кампании...

- А почему такая срочность? Я думал, премьера через месяц?

- Так и было, но толстяки перенесли свою на следующую неделю. Если их фильм будет иметь успех, мы можем серьезно пролететь. Так они заткнут наш и еще не явятся на премьеру. Мы предполагали, что они сделают что-то такое, и приготовились. Реально мы могли выпустить ленту еще два месяца назад, но ждали, когда они объявят...

- Где пройдет наш показ?

- В Токио. Нет смысла делать его в одном городе вместе с Ткачами. Все произойдет в один день, ты останешься в Токио, а я полечу в Нью-Йорк вместе с нашими друзьями из якудзы. Меня они не испугаются и придут все.

- Как все?

- Ах да! Они заявили, что прибудут туда всемером. Вот слушай, это из рекламной брошюры. "Новый шедевр от гениального продюсера Энтони Уолта! Да, жарит лето на сюрпризы в этом году. Сразу две высокобюджетные картины увидим мы в июне. Первая - "Сыны Одина". Скандальная лента по сценарию не менее скандального "латвийского клоуна" Дмитрия Морозова; вторая - неподражаемая сказка от автора таких произведений как: "Предел Запределья" и "Нора крота" Энрике Болтона. Фильмы выходят примерно в одно время, но критиков и знатоков искусства больше заинтересовал "Репортаж сквозь сказку". Еще бы, достаточно посмотреть на актерский состав и режиссерскую труппу. Создатели фильма уже заявили, что на премьере будут многие известные люди, в том числе писатели Джо Мрит, сам Энрике Болтон и Олег Шоль, а так же известный гурман Хосе Гнолт, еще превосходный кутюрье, сделавший большенство костюмов для фильма, - Джакомо Фарит, и даже его святейшество Колтран - кардинал католической церкви...". Как составчик, а?

- Их можно взять всем скопом! Заминировать зал!

- Не получится. Ткачи привлекут туда столько охраны... Но наши слепые друзья пообещали, что справятся.

- А почему я не могу туда приехать?

- Это будет уж очень подозрительно, мой мальчик, если продюсера нет на премьере.

"Боишься, сукин сын?" - подумал Ли.

"И ничего я не боюсь", - подумал Чан.

- Хорошо, Чан-сан, я сделаю всё, что ты скажешь.

- Отлично. Дату ставим пятое.

- До встречи.

Ли положил трубку. На столике рядом короткий нож. Кахома взял его и метнул в мишень. Точно в голову!

Японец

Лети, лети.... Как прекрасна свобода, как хороша, заманчива. Став всего лишь легким дуновением ветра, японец понял, свобода - это, ничего не делая, получать удовлетворительный результат. Не хороший и не плохой, а именно удовлетворительный. Вся суть человеческих страданий имеет две ноги: первая - человек ничего не делает, вторая -человек ждет какого-то блестящего результата своих действий. Никто не хочет удовлетвориться тем, что у него есть. Все всегда либо ничего не хотят, либо хотят большего.

Жизнь ветра очень интересна. Ну, например, можно заглядывать в женские раздевалки, но толку от этого? Можешь узнать столько удивительного, а практической пользы нет. Но, наверное, самое неприятное - нельзя поговорить. Другие потоки заносчивы и ленивы или вялы и глупы. Правда, японец встретил несколько, как и он, в прошлом людей, но они не захотели общаться. Однако один собеседник всегда радовался его приходу. Очень занятный собеседник любил поболтать как о пустяках, так и о серьезном.

Японец не всегда находил его. Он - человек очень занятой. Да и не человек вовсе, правда, любит себя так называть. Сегодня он выстраивал свою армию на грандиозном поле боя, где скоро разразится страшная сеча. Японца не интересовала война как таковая, но, найдя своего единственного знакомого, он спросил его просто из вежливости, чтобы завязать разговор:

- Зачем ты воюешь?

- Потому что так надо, - отвечал мужчина в шелковом кимоно.

- Кому? Тебе?

- Нет, я решаю проблемы без насилия. Это надо им.

- Кому им?

- Всем остальным. Иногда человека нужно как следует встряхнуть, чтобы захотел изменить хоть чего-то.

- Но ведь война будет не только здесь?

- Конечно. Настоящая война и здесь, и на страницах книг, и в жизни. С разными масштабами, в разных формах и с разными персонажами, она везде.