- Мы обеспокоены, Шалит, - сказал Марит. - Ты знаешь больше, чем говоришь.

- Все мы знаем больше, чем говорим, Марит, - отозвался Шалит, продолжая стучать по клаве. - Человеческий язык никогда не сможет выразить ни душевные муки, ни любовь, ни верность, ни дружбу. Мы можем лишь строить красивые метафоры, пытаясь это объяснить.

- Хотелось бы больше конкретики, - буркнул Марит.

- Сколько угодно. Ответь мне, друг мой, почему Демьян до сих пор жив, кроты потеряли уже шестерых, тот, кто был призван стать нашим мечом карающим, пропал, а мы остановили книгу?

- Ты отключился, нам пришлось остановиться.

- Книга зашла в тупик. Как можно писать о том, чего не знаешь? Когда книга командует тобой, а не ты ей, надо либо подчиниться, либо перестать писать. Я выбрал второе.

- Что ты скрываешь, Шалит?

- Ничего.

- Тогда объясни, что нам делать дальше? Эмиссар по-прежнему жив, герой пропал, а кроты точат на нас зубы.

- Мы, все вместе, поедем в Нью-Йорк и посмотрим фильм Вольта.

- Зачем? Почему вместе?

- Только так мы сведем четыре силы.

- Какие силы?

- Нас, кротов, эмиссара и Дениса.

- А с каких пор Денис сила?

- С тех, как выпрыгнул из такси. Денис - не то чтобы самостоятельная сила...

- Прикажи и мы найдем его.

- Я уже приказал. Его не нашли.

- Нужно больше времени.

- Нет, Марит. Настало время перемен. Для всех нас.

Шалит повернулся и Марит увидел, его темные глаза немного побледнели. Это слезы навернулись и отразили свет тусклого освящения.

- Что значит "перемены"? Что значит "для всех нас"?

- Марит, то и значит. То, что мы делали со всем миром, наконец, отразилось на нас. И в этом нет ничего плохого. В конце концов, перемены не всегда к лучшему.

Чан

Но почему четыре армии? Почему три музы, а армии четыре? Изучая эстамп, Чан внимательно смотрел на состав четвертой армии. Животные, закованные в доспехи, люди, драконы, гоблины, эльфы, гномы, всякая прочая мишура, придуманная писателями. И, по большей части, именно люди.

Если провести параллель и представить поле битвы книжным произведением, и не одним, а всеми...

На поле брани собрались все персонажи всех когда-либо написанных книг. Это страшная сеча, ибо здесь возможно всё. Здесь танки вполне могут столкнуться с драконами или кентаврами. Здесь лукам противостоят атомные бомбы, а наукам волшебство. Битва никогда не прекращается. Она живет и сейчас - на страницах миллионов книг, в воспаленных умах и воображениях. Здесь возможно то, что можно себе представить. То есть - всё.

Первая армия под предводительством Мелеты - опыта и стратегий. Это истории стройные и правильные, как узоры на замерзшем окне. Под кажущимся множеством форм Мелета прячет унылое однообразие. Персонажи ходят по струнам Ее воли, а сюжет не потерпит интриги, не запланированной с самого начала. Каждый в армии движется по Плану и никогда не отступит от него. Внимательный читатель может разгадать концовку с первой строчки, ибо каждый персонаж взят из Ее мира и нет в нём места поющему воображению. Эмиссары Мелеты редко верят в то, что пишут, пусть это даже исторические хроники и уж тем более чистый вымысел. Но они знают Правила и поэтому процветают.

Вторая армия управляется Мнемой. Эта муза скучна, потому что нет в ней ничего нового. Но и старого ей достаточно. Нет, не было и не будет такой удивительной и полной приключений жизни, как у Мнемы. Она и ее слепые слуги написала когда-то великие вещи, но у воспоминаний есть один серьезный недостаток - когда-нибудь терабайты памяти заканчиваются, и больше не о чем писать. Тогда остается только перемалывать старое. Описывать одно и то же, снова и снова находя забытые детали или придумывая несуществующие. Таково свойство памяти - помнить только то, что хочется. Слуги Мнемы - это огненные демоны. Они следуют ее приказам и несут лишь страх и безумие. Ибо нельзя найти ничего хорошего или правильного, или ободряющего в том, что прошло и не стремиться к новому. Память несет смерть и разрушение, считает, в будущем нет и не может быть ничего лучше, чем в ее жизни. И слуги Мнемы процветают только поначалу, а потом увядают в прошлом и тонут в злобе, не способные придумать нового.

Третьей армией командует Аэда. Озорная проказница, она тащит за собой саму Тьму. Не ту тьму, что несет страдания и ассоциируется со злом, а ту, в которой так приятно укрыться больному воображению. В этой тьме возможно всё, ведь Аэда - песнь. В рифмованных строчках мы видим так много великого. От древнего Гомера и до Фауста или Данте с Шекспиром, всё великое, важное и новое поется. И песня, как никто, разнообразна. Она непостоянна, ветрена и шаловлива. Слуги Аэды всегда стремятся к новому. Аэда - прежде всего прогресс и перемены. Песнь меняется вместе с нами, с каждым поколением, как мода, пристрастия, живопись, идеалы красоты. Аэда синоним перемен и далеко не всегда к лучшему. В этом сила Аэды, но в этом и ее проклятье. Порой разгулявшееся воображение заводит в такие дали или, напротив, настолько вглубь себя, что остальные просто не понимают, не могут угнаться за ее бегом. Но, если поняли, можешь ставить себе памятник. Слуги Аэды попадают впросак чаще, чем Мелеты и Мнемы. Они терпят неудачи немыслимым числом в погоне за воображением и фантазией, поэтому им надо нарастить внутренний, а иногда и внешний жир, чтобы поддержать уверенность в себе. Истинные слуги Аэды непробиваемы. Самые сильные и несгибаемые. Ничто не может победить их, кроме самих себя или... Аэды. Эта муза настолько любит перемены, что может с легкостью убить слуг, чтобы спеть им реквием.

Но кто же в четвертой армии? Люди. Простые люди, которым не нужна муза. Они добиваются успеха реже и тайно мечтают - но никогда не признаются - чтобы к ним заявилась одна из сестричек. Они не всегда процветают, но если взросли до вершин - только благодаря себе. Для них то, что они делают, - труд. Иногда приятный, иногда противный и редко благодарный. Но их много и в этом их сила.

Четыре армии. Следует задать вопрос - почему каждый раз побеждают Толстые Ткачи? Почему слуги Аэды отбивают все атаки Мнемы и Мелеты? Потому что четвертая армия крайне редко вступает в игру. Не могут две старшие сестры одолеть младшую без помощи простых людей. И Ада потерпит поражение, только когда четыре армии столкнутся. Во всех других случаях она победит снова и снова. И Чан готов был стать четвертой силой.

Но кто такие писатели без персонажей? Кто они, творцы миров, без населения этих миров? Никто. Поэтому нужен герой. Теперь есть герой. Однако законы жанра требует, чтобы был не один герой, а несколько, но не больше трех. Ну, знаете этих именно трех мушкетеров, именно трех богатырей. Сейчас их как раз столько. Один главный, который определит, два второстепенных, но и они сыграют свою роль. Если у Чана все получится, если он действительно станет генералом четвертой армии, - перемену примут все. И даже те, кто их несет. Чан собирался сражаться с противниками их же оружием и их персонажами.