Подозвав к себе старшего дозора, Игорь вытащил с кармана продолговатый кусочек бумаги, развернул перед ним. Начальник дозора кивнул и забрал бумажку себе, на которой значилось всего два слова: Кировоград/Луцк. Вернулся с автоматом в строй – к своим, зелененьким человечкам – после чего Игорь заговорил:

– Все, кто не может нести службу по каким–то причинам – выйти из строя!

"Можно я выйду? Я уже фактически вышел, а?"

Увы, мыслей Игорь не читал.

– Нету таких? Хорошо. Тогда ставай. Равняйсь, смирно!

Игорь вытянулся, приложил правую ладонь к прилизанной стороне берета и произнес то, чем прикрывает задницу каждый хоть-как-то-умеющий-соображать военный:

– Во время несения службы приказываю строго придерживаться правил безопасности! Напра-во! По местам несения службы шагом марш!

Стоят взрослые люди, некоторые уже давно старики, некоторым девятнадцать только исполнилось и в наивных удивленных глазах уже виднеется тусклость и безразличие, – а шапки-то у всех одинаковые, все стаптывают одинаковые берцы, ходят под одним колпаком. И стар и млад.

– Печально…

– Что печально? – не понял Игорь. Подчиненные покинули плац – будто овцы пастбище покидают – и разбрелись асфальтированными тропинками кто куда.

– Стоит мужик лет под шестьдесят и склоняет голову перед нами. Неправильно это.

Игорь засмеялся.

– Ну ты скажешь! Я его в армию не тянул. И вообще, с армией связываются либо тупые, либо по глупости.

– Значит я по глупости.

Игорь свой ответ не озвучил.

– Беги в дежурку, попроси оружие выдать. Кобура есть?

Я мотнул головой.

– Просто так оружие выдают? – никаких психологических тестов я не проходил, никаких карточек не получал, нигде не расписывался. Приходи бери все, что хочешь, амиго! Пээмы, калаши, клейморы, эфки. Так, что ли?..

– В смысле, просто так? Погоди, за тобой закреплен ПМ или нет?

Мимо пробежал пухленький прапорщик, похожий на пончика. Пыхтя, поздоровался быстренько, на ходу пожал руку Игорю. И мне. Рука оказалась потной.

– Нет, наверное. Я не знаю.

– Зашибись… – Игорь прикусил нижнюю губу, посмотрел на курилку – там что-то бурно обсуждали двое девушек и парень, все одетые в гражданское. Потянулся к нагрудному карману, выступающему прямоугольником. – Сделаем так: будешь без пистолета. А спросят – сделаешь доброе лицо. С тебя все равно спроса… ну ты, Кирилл… что ты здесь забыл вообще?

– У меня тот же вопрос. Ты говорил, что в командировку уезжаешь. А теперь мы в наряде стоим вдвоем…

– Кирилл, Кирилл, Кирилл… меня поставили – я и стою. В этом минус армии. И стар и млад, да? Кстати, как пес?

– Да нормально. Пес как пес. Ластится. Кушает. Живет.

– Гулял?

– Еще нет. Но погуляю.

– Ладно.

Он не дотерпел до курилки. Спрятался у входа в здание, прямо под окном, и с явным успокоением затянулся ослепительно-белой сигаретой, словно она подчеркивала всю иронию ситуации: твои зубы пожелтеют, а я останусь белой; твои легкие превратятся в черное месиво, а я все равно буду сверкать белизной бумаги. Белая снаружи – черная внутри. Прямо как те, кого я использую.

Вдруг завибрировало в штанах. Достал телефон. Рина.

– Привет, солнышко.

"Главное не обмолвиться о Мерседесе" – мысленно повторял как мантру.

– Привет. Слушай, я тут подумала. Пока ты в наряде, я не особо хочу сидеть дома одна…

Так обычно начинались наши приключения. Вернее, эти слова служили неким катализатором судьбы, которая лениво вытаскивала с шарообразной вазы скомканный фант со списком интересных событий, имеющих общее название "все через жопу".

– И что ты придумала? – вкрадчиво спросил я и вошел в здание, но не свернул направо – к дежурке, – а взял левое направление, в самый дальний угол, где не возьмет ни одна камера. В принципе, я смутно догадывался, что хочет предложить Рина. На ее месте я поступил бы точно так же.

– Чтобы время зря не терять, ты взяла билет на вечер на Винницу, а завтра утром оттуда уедешь, но с Ярой. Угадал?

– Откуда ты знаешь? – Рина явно округлила и без того большие красивые глаза. – Ты читаешь мои мысли?

– Почти. Просто я тебя люблю.

– И я тебя, – сказала Рина. От ее слов в груди потеплело. – Что скажешь?

– Скажу, что ты чересчур самостоятельная.

Рина издала губами звук, который производит подушка-пердушка, когда на нее садятся.

– Я все сказала.

– Стой, а когда вы приезжаете? Кто тебя встречать будет?

Рина хмыкнула, будто вопрос мог номинироваться на "тупой вопрос года".

– Ты, конечно! Или у нас друзья есть?

– Разве что твой карлик-любовник, который в шкафу живет.

– Ну-ну. Может и он, – таинственно улыбнулась Рина. – С работы отпросишься. Не проблема. Ты все равно увольняться будешь.

"Буду, конечно, вот только как семью обеспечивать безработному"? Об этом я благополучно умолчал. Слишком много раз данная тема поднималась, напоминая рану, с которой постоянно сдирают не успевшую засохнуть корочку, и она кровоточит. Кровоточит и кровоточит раз за разом…

– Во сколько прибывает поезд во Львов?

Вместо ответа, телефон начал издавать короткие хаотичные сигналы. На фоне них говорила Рина:

– Так-так… сейчас, погоди… Ну блин, включайся давай! Долбанный сенсор… О, вот! Семнадцать двадцать восемь.

– Полшестого. Значит с работы в…

– Два! – радостно выкрикнула Рина. – А еще лучше – сейчас! Вместе поедем, а?

Было бы здорово, подумал я. Только вот поздно уже держаться за виски, ноя от несуществующей боли, или звонить Игорю с туалета, издавая убедительные аргументы своей неспособности заступить. Голубой вагон ушел, покачивая крокодилом с гармошкой, советским миниатюрным Чубакой и старухой с крысой. Па-па.

– Я постараюсь отпроситься. Надеюсь…

– Не постараюсь, – перебила Рина, похолодев в голосе, – а отпросишься. Понял? Молодец. Все, я побежала краситься. Целую тебя, вАенный.

Она смачно чмокнула в микрофон и отключилась.

– М-да… Что ж, квест обновлен, Кирилл. Задача: смотаться пораньше с наряда. Уровень сложности: пока неизвестный. Желаете приступить к исполнению квеста?

Лучше не сейчас. Отпрашиваться с работы еще толком не заступив, конечно, в моем стиле, но не думаю, что "квест" закончится успешно. А переигрывать в жизни гораздо тяжелее. В большинстве случаев – невозможно.

Не сказал бы, что дежурка была тесной. Неуютной? Да. Однако уют подразумевает комфорт и расслабленность, что может привести к сладкому сну с десяти вечера до шести утра. Иногда и несколько минут хватает, чтобы бомбу оставить у здания или завязать в отчаянии петлю на шее где-нибудь на чердаке. Тут же целых восемь часов. Просыпаешься, а вместо части – выжженная пустошь. И дежурка – чудом уцелевшая – посреди эпицентра ядерного взрыва. Прямо картина маслом. Рисуй и подписывай от имени семилетнего ребенка – Коленьки там, или Петеньки. Патриоты это любят. Так легче своей просраной богачам страной гордиться.

– О, вспомни Домса – вот и он! – улыбнулся Саша.

Он сидел за столом перед громадным в наше время и отжитым свое монитором и балансировал на задних ножка стула, которыми обычно заставлены конференц-залы. Сам бодренький, но организм себя не обманет и выдаст по глазам: уставшим и соображающим.

– Там немного другая пословица. Обидная. – Я повесил китель на вешалку, напялил на штырь берет, почесал лоб. От берета постоянно оставался след на лбу, опоясывающий всю голову, будто кольцо дубовую бочку. К тому же, полоска жутко зудела. – Чем порадуешь?

– В кавычках, да? Люблю кавычки. Можно много хорошего наговорить, а потом раз! – и в кавычки. Вроде хорошо отозвался, но в итоге говном облил… Ладно, не об этом. Смотри…

Объяснял Саша недолго. Главными правилами считалось записывать все действия на территории части в рабочую тетрадку, не спать ночью и отвечать на звонки.

– Фактически, я буду секретарем.