– КУДА ТЫ БРОСИЛ АПОРТИК, ДЯТЕЛ!

– КАК Я МОГ ПОПАСТЬ, КОГДА ТЫ ЖОПОЙ ПОЛКЛУБА ЗАКРЫВАЕШЬ?!

– ТЫ ОТВЛЕКАЛ ЛАКИ!

– Я?! НЕ ХРЕН БЫЛО ЕГО УСАЖИВАТЬ! ОН ПРАВИЛЬНО НАШЕЛ! А ЧТО ПОМЕТИЛ НЕ ТАК – ЭТО ТВОИ ПРОБЛЕМЫ!

Пока они горланили как два петуха, Лаки разнервничался и пометил место закладки по-настоящему: огромной, несоответствующей маленьким песьим размерам, кучей. Вздохнув с облегчением, песик покинул помещение.

– Что, можно уже заходить? – донеслось с улицы и в дверной проем просунулась картофельная голова Черненького.

– НЕТ! – в один голос ответили Осинов и Драчин.

Я не вмешивался в спектакль, ибо он был прекрасен. Конечно, в любой момент ссора могла перерасти в драку, но я был уверен, что криками все и закончится – петухи обычно ограничиваются горлом и гребнем. Но не когтями. Истина: кто в армии был – тот в цирке не смеется. Собственно, цирк создали по мотивам советской армии, иначе как объяснить те ошеломляющие трюки на арене? Все скопировали с проделок убивающих как-то время солдат. Может и неправда, но с намеком…

– Подождите заходить. Там еще убраться должны, – сказал я топчущемуся у входа курсанту с шоколадного цвета лабрадором. Тот провел меня непонимающим взглядом.

Опять звонок. На этот раз играло настойчивей, словно мне разрешили не спеша достать телефон с кармана.

– Да?

– Товарищ Кирилл…

Данила Иванович. Начальник. Орел.

– Слушаю, товарищ подполковник.

Затянулась пауза. Но мне показалось, что начальник растягивает тишину, наслаждаясь той мелкой крупицей власти, что удалось накопить за долгие годы службы. А может он просто туго соображал. Или связь пропала.

– Значит… – вышел он с астрала, – ставлю задачу…

«Задача: у полковника три звезды, а у майора – одна. Станет ли майор подполковником, если заберет с погона полковника одну звезду, когда станет свидетелем взятки в размере пять тысяч долларов?» – подумал я.

– Подготовиться к своему выступлению на читке. До обеда мне доложить, как и что будешь рассказывать. И…

– Да?

– И…

«Ей–Богу, он сейчас бегает по кабинету с самодельным самолетиком в руке, имитируя звук двигателя мне в трубку».

– Пока все… Стоп. Не все. Ты где?

– Возле клуба с группой старшого лейтенанта Бевза, – отчеканил я.

Можно было добавить, что я как раз наблюдаю за жалкими попытками двух курсантов словить перенервничавшего джек-рассела, у которого после криков хозяина – а вскоре и его исчезновения – случился когнитивный диссонанс, потому что пес, порыкивая, метался от дерева к дереву в поисках любимой кормящей руки, при чем хозяину Лаки явно льстил, так как забегал исключительно за тоненькие березки.

– Хм… А Бевз где?

Захотелось ответить по-военному, срифмовать так, чтобы в эту же пятницу меня отправляли в увольнение всей частью с положенными почестями.

– В… возле плаца. Занимается.

– Ясно.

«Звонок завершен» – высветил экран дешевенького «самсунга», за который пришлось вывалить продавцу шесть сотен. Любимая, но поломанная «нокиа» превратилась в обычный гаджет для чтения и мультимедиа.

Погода прояснилась. За последних три дня тучи орудовали городом всецело: то дождь, то огрызок солнца, то ливень, то пустозвонный гром – так, ребятню попугать. Сегодня же стояла идеальная погода, без всяких намеков на надвигающиеся циклоны со всевозможных сторон. Дополняла идиллию каламбурная курсантская возня, от которой хоть на йоту, но таяло сердце.

Жена пока не звонила, и я надеялся на то, что скажу ей об отпуске на обеде лично. По телефону такое не сообщают.

Видно, она почувствовала что-то неладное, потому что в следующую секунду телефон заиграл всеми красками полифонии и экран высветил маленьким шрифтом: "Любимая".

– Не занят?

– Сейчас… Подожди секунду. – Я прошмыгнул незаметно мимо Бевза (чтобы не прослыть постоянно болтающим по телефону работником), поднялся чуть выше по склону и спрятался за непроглядной стороной столовой. Там же в заборе красовалась зияющая метровая дыра, за которой ощущаешь совершенно другой воздух: свободы и возможностей.

– Вот, теперь могу говорить. Как у тебя дела?

– Ты решил с отпуском?

Вот так сразу. Я был к этому не готов, думал, что смогу завести разговор в нужное русло и деликатно миновать тот островок, именуемый "отпуском". Однако случилось, как всегда, по-другому, будто показывали мне, что нечего планировать наперед – правда выплывет как можно скорее.

– Алло…

– Да-да, я здесь, – отозвался я. Глубоко вздохнул, чтобы слышно было, и приготовился: ща будит мясо. – На севере намечаются учения русских с белорусами, поэтому отпуска всем перенесли. Остались даже те, кто должен был уходить с понедельника.

– Что значит перенесли? Так тебе дали отпуск или нет? Нам до конца контракта без отпуска сидеть?!

Завелась. Как я и предполагал.

– Рин, послушай. Никому не дают. Вообще. Я выпрашивал, ссорился с отделом кадров, а они только руками разводят. Мол, командир дал команду. Что я могу сделать?

– Вот именно. Ты ничего не можешь.

Бросила трубку. Вот, собственно, и все. Первую волну я отбил. При благополучном раскладе и правильных действиях с моей стороны, их останется только две. Все уже проверено.

Пока я возвращался на цикл, то никак не мог выбросить из головы одну мысль: правильно ли я поступаю, относясь ко всему почти с безразличным спокойствием? Смирение это или же трусливая покорность? Жена на моем месте вырвала бы усы начальнику и наверняка заставила бы съесть ту часть закона Украины, где говорится о предоставлении отпуска военнообязанным. Я бы на это посмотрел… Но смог бы повторить ее подвиг? Вряд ли. Весы – не козерог. Я спокойный, как плод любви удава и ленивца. Жена – гепард, ягуар и пума. Убойное сочетание.

А может до задницы гороскопы и стоит наконец-то признаться, что я очередная безвольная жертва системы.

– Домс!

Я еще не развернулся, но уже почувствовал, что говорит как минимум заместитель командира. Голос грубый, немного свистящий и тяжелый. Как кувалда.

Почти угадал. Замкомандира. Правая рука. Или левая – зависит от предпочтения высшего начальства.

– Здравия желаю, товарищ… полковник.

Если ты не военный и тебя угораздило попасть в их болото, первое знакомство всегда начинается с заминки, так как разглядеть звание на тусклых погонах редко когда удается сразу.

Это был статный мужчина, вытесанный из камня без лишних штрихов, грубо, на скорую руку. Он тоже был усатый, но усы ему шли. Глаза усталые, кожа на лице шарпейная, с легкими красными прожилками на щеках. "Они все такие" – подумал я. "Начиная с двухзвездочных". Наверное, он был единственным, на ком форма сидела как литая, будто полковник родился не в рубашке, а в кителе, и как минимум старшиной. И в берете.

– Вы… сегодня должны… на читке наказов… представиться, – сказал он. Дышал полковник грузно и тяжко, как далекий родственник Дарта Вейдера. Неужто бежал за мной всю дорогу?

– Готовы?

Помедлив немного, я кивнул. Уже на пятый день ношения пограничной шкуры я понял, что здесь любят, когда все исполнено, даже если ничего не начато и не будет начато вообще. Офицеры как женщины: больше любят ушами.

– Хорошо. Свободны.

Полковник похлопал меня по плечу – рука у него была крепкой как девяностошестипроцентный спирт – поправил зеленый пельмень и вальяжно направился к штабу, где его встретила молоденькая дежурная. Он улыбнулся ей зубами цвета сигаретных последствий. Она в ответ приложила правую ладонь к виску. Полковник дыхнул отстроченной смертью и поднялся на второй этаж в кабинет. Ступеньки под ним явно прогибались, хоть были каменные.

– Дойду я до цикла без приключений или нет? – пробурчал я.

Повезло. Добрался-таки.

Данила Иванович про мою задачу благополучно забыл. Правда, я подозревал, что он забил на нее, как и на меня. В цикле меня считали забавной зверушкой, над которой можно время от времени потешиться, и у которой, со слов моего начальника, не хватало военной изюминки. В принципе, он был прав: мой мозг был явно больше.