С Галей дела обстояли немного иначе: переверните доску для серфинга, чтобы гребень торчал наверх, нарисуйте под ним губы, а сверху глаза брови волосы – Галя готова.

Видно, не зря Бог каждой твари по паре подбирал.

– Вы жилье хотите снять, да? – уточнила Галя, настолько протяжно, что я невольно взглянул на сумрачное небо: вдруг это самолет низко пролетал?

– Хотят. Им жить негде, только приехали на службу. Опрятные ребята, добропорядочные, хорошие. У вас же есть на примете дом, верно? – вмешалась Елена Александровна.

– Так, смотри… Кирилл, да? Смотри, Кирилл. Времени терять не будем… не будем, да?.. У нас два дома: один рядом, другой – дальше немного, буквально чуть-чуть пройтись. Но лучше машиной подъехать. А этот, что здесь, пока занят. Но мы не знаем наверняка или не наверняка. Там пока решают этот вопрос. – Антон постоянно оглядывался по сторонам и чесал нос. Казалось, он откинет сторону легкой черной курточки и предложит нам «сорвать крышу» за символическую сумму. Неужели мы выглядели как потенциальные наркоманы?

– Тогда, как вы сказали, не теряем время.

Пятеро человек втиснулось в консервную банку марки «Славута», проехали четыреста метров вдоль улицы опять-таки Тараса Шевченка. Антон припарковался у небольшого дорожного отростка. Дом стоял как раз на углу: примятый, убогий и совершенно неприметный в кустистых зарослях бурьянов.

– Зато здесь скважина тридцать шесть метров глубиной, – сразу отозвалась Галя, как только мы ступили на порог. Рина сразу раскусила оправдывающиеся нотки в томном голосе коренной «западенки». Значит, дом внутри – никакой.

– Прямо в яблочко, – пробормотала Рина, заглядывая в комнаты.

– Что, простите? – не расслышал Антон.

– Да так. Это я о своем.

«А как же» – подумал я. Конечно раскусила.

Мы вышли на улицу.

– А другой дом? Он окончательно занят? – спросила Елена Александровна.

Антон с Галей мельком переглянулись.

– Обещать мы ничего не можем, Кирилл, – начал Антон, сунув руки в карманы. – Сегодня вечером, если они нам не позвонят, мы сами спросим. Но этот дом вам не нравится, так?

Рина вежливо покачала головой.

– Он слишком… старый, – произнесла она, проводя рукой по бурьянам. Те покалывали мягкую ладонь, оставляя на ней тонкий горьковатый запах.

Галя немного скривилась после Риныных слов. Чтобы их захолустный дом был старым? Да как мы смеем? Его построил всего лишь прадед, в то время как у некоторых хибарки возводились еще со времен правления Рюриковичей!

– Другой дом – пуст. Там только обогреватель, плита и газовый баллон. Мы можем все оставить вам, если хотите, – щедро предложил Антон. Я ухмыльнулся, представив, как удобно будет спать втроем на полу, подставляя под спину обогреватель и обнимая газовый баллон – желательно открытый, чтобы не переносить эти муки дважды. – Но там я буду делать санузел, проводить воду, так что недели через две-три можно будет жить. Или сейчас живите. Как угодно.

– Какова арендная плата? – Я машинально потянулся к карману, проверяя на месте ли кредитная карточка.

– Этот – тысяча в месяц. Тот, что ближе к нам – восемьсот. Ну что? – махнул головой Антон.

– В смысле, что? – не понял я.

– Согласны?

– Вот так сразу? Погодите, нам подумать нужно. Не брать же кота в мешке, – сказала Рина. – А участок там больше?

Галя улыбнулась. Это было не очень впечатляюще, будто акула очень долго терпела и наконец-то сходила по-маленькому.

– Там восемь соток, – заявила она, и, поняв, что это нам ничего не говорит, уточнила: – Это больше, чем здесь раз в пятнадцать.

– Нехило…

– Ну, тогда вот вам мой номер. – Антон протянул скомканный листочек. – Наберите завтра после обеда.

– Спасибо, – я пожал напоследок ему руку и мы разошлись: Антон с Галей уехали, а я предложил прогуляться, познакомиться с Мостками поближе.

Спустя полчаса, попивая чай на кухне у Елены Александровны, я понял, что подобные решения лучше не принимать в Мостках. Никогда.

– Сегодня был тяжелый день для всех, – вздохнула Елена Александровна.

– Спасибо вам огромное за вашу помощь. Не знаю даже как вас отблагодарить, – сказала Рина.

– Я вас прошу. Нужно молодым помогать.

– И тогда молодые помогут, – подметил я. – Что ж, спасибо еще раз за помощь и за гостеприимство. Мы спать.

– Душ примете?

Рина не возражала.

– А я, пожалуй, уже в постель. Спокойной ночи.

Вскоре мы лежали вдвоем под чужим одеялом, в чужом доме совершенно чужого нам уголка страны.

Жутко хотелось домой. Жутко.

– Скорей бы тебе отпуск дали, – сказала Рина, сильнее прижимаясь к моей спине.

– Завтра займусь этим вопросом. Постараюсь выбить его как можно раньше. Пусть уже на две недели, только бы не затягивали. Как там Яра, кстати? За весь день почти не вспоминал о ней.

– У них все нормально. Яра у бабушки кушает, как не в себя. Единственное, что тетя мультфильмы ей идиотские показывает, с двадцать пятым кадром. И сколько ее не проси – плевать она хотела. Говорит, что они познавательные.

Я развернулся, поцеловал Рину в лоб.

– Я завтра с бабушкой поговорю, чтоб не пускала малышку к ней. Спокойной ночи, Солнышко.

Лунными осколками озарилась комнатка. Летний воздух приятно защекотал ноздри. Для полного расслабления после крысиных бегов не хватало разве что еле слышных звуков природы или какой-нибудь классики.

– Нам бы так жить, – сонно и удовлетворенно сказал я.

– Не дай Бог, – проговорила Рина. – Спокойной ночи. Спи.

Глава 4. Люди кукурузы

Вторник, среда и четверг отличились лишь несколькими малозначимыми событиями. Во-первых, переехали в Жаннин замок, как выразилась Рина, потому что жилищная коробка со средневековыми условиями домом называться не имела права. Единственными плюсами от аренды были соседи – невероятно добродушные люди, которые поделились с нами дровами – и чистая вода с колодца. Ее можно было пить.

В остальном же все тянуло на троечку с минусом. Однако, подбодряло нас то, что через две недели, со слов Антона, он сделает все необходимое в доме, так что нормальная жизнь не за горами. А выбор наш все-таки пал на их другой дом – пустой. Мы видели его снаружи, возвращаясь с прогулки в понедельник. Земли там было предостаточно для нас, даже слишком, но Рина, довольная как стадо слонов, первым делом представила план озеленения территории и возвращения ее из статуса мертвых нетронутых земель.

Во-вторых, мне предстояло заявить о себе в пятницу на читке приказов, которая проводилась еженедельно без всяких отговорок и переносов. Читка была сродни богослужению в церкви, только в военной обстановке, и вскоре я понял, что они имеют одно большое сходство: и там и там я засыпал, не дотягивая до середины.

В-третьих, после прочтения общего диалога нашей бывшей университетской группы, а вернее тех душераздирающих сообщений, в которых одногруппники проклинали обманувших нас военную кафедру и хитрожопых представителей трех военных структур, я в какой-то мере вздохнул с облегчением.Многие из них столкнулись с настоящим кошмаром в первые же дни: одному в отпуске отказали, другого уже вычитали за безответственное исполнение обязанностей, с которыми одногруппник познакомился только в первый день. Еще двое, уехавших в зону АТО, повелись на двойную зарплату, а в итоге зарабатывать стали максимум на двадцать процентов больше. Если мне обещали десять тысяч, то они должны были довольствоваться семнадцатью, но как только перо черкнуло подписью по контракту, сумма резко упала до тринадцати. Просто так. Иными словами, всех нас крепко надули – и тех, кто не хотел подписывать контракт, и тех, кто искренне хотел служить родине. Последних я так же искренне считал неадекватными людьми.

Я постепенно начал привыкать к утреннему ритуалу: проснулся, поставил чайник, сделал бутерброды или полноценный завтрак – в зависимости от настроения – и ждал на часах десяти минут девятого, чтобы одеть "ежедневку" – так Рина называла мою форму. О том, что так еще называют ежедневные прокладки она рассказала позже. В принципе, это забавное сравнение показалось мне вполне логичным: ежедневками я никогда не пользовался, но знаю по себе, что больше одного раза форму носить не хочется. Она становится противной.