Мужчины выпили, немного закусили.

«Зачем он пришел, – нервно раздумывал хозяин. – Ведь явно не просто так…».

– Как мой заказ? – спросил гость.

– Пока никак.

– Да ты что, Федор! – удивленно изрек гость. – Сейчас кругом бардак и разруха, бери, что хочешь! А уж за деньги, тем более!

«Вот сам бы и брал! – зло воскликнул хозяин. – Нет, норовит чужими руками!».

Но ссориться сейчас с Пехоевым ему было нерезонно, если не сказать даже – опасно. Поэтому Калиновский, сжав зубы, взял себя в руки и осторожно вымолвил:

– Зарядил я одного барыгу, а он погорел в Эрмитаже. Если что, поможете, Феликс Артурович?

Гость удивленно взглянул на хозяина.

– Вообще детали меня не касаются, но помочь по старой дружбе – конечно помогу. Не бесплатно, конечно.

«Врет куркуль! Не моргнув глазом, сдаст с потрохами! – почему-то неприязненно подумал Негоциант. – А за свою помощь еще три шкуры сдерет!».

– Тот заказ остается за тобой, – продолжал Герцог. – Но у меня есть и новый заказ, – и раскрыл портфель.

Достал лист бумаги и три пачки советских сотенных рублей. Все это сдвинул в сторону хозяина. Строго вымолвил:

– Так вот, Негоциант. Даю наводку на два адреса, там живут старики, и у них есть отменные картины, настоящие шедевры. На листе они расписаны, чинно и спокойно купишь у них эти картины за деньги. Ну и передашь мне, – кивнул на пачки. – Там и тебе хватит, – хохотнул. – Работай чисто, люди сейчас за деньги и продукты – себя продадут, – снова хохотнул, хохотнул крайне неприятно.

«Продадут? А если не согласятся? Опять афера!? – воскликнул Негоциант. – Подставит он меня!».

– Наливай, – весело бросил гость. – Выпьем за успех наших дел.

Разливая, Негоциант бросил взгляд на лист. Против каждой фамилии стоял список примерно из 20-ти картин.

«Хороший аппетит у него!» – подумал, бросил:

– Мне транспорт потребуется.

– Проведи разведку, подготовься. А пойдешь на дело, позвонишь. Я выделю тебе свой «газон», он сразу и картины заберет. Давай чокнемся что ли за удачу, только не тяни с этим.

Мужчины чокнулись рюмками и выпили, поговорили немного на отвлеченные темы. Вскоре Герцог ушел…

На какое-то мгновение Сергеев оцепенел, как и все присутствующие.

– Все быстро из помещения! – раздался крик Апалькова. – Борода, быстро организуйте тушение пожара! Быстро, бегом!

Этот крик привел всех в движение. Четверо человек, находившихся в помещении, выскочили в коридор. Борода стал кому-то что-то кричать, в его руке появился огнетушитель. Он и еще двое прибежавших мужчин прошли в горящее помещение.

Апальков и следом Сергеев побежали на улицу. Они увидели, как толпа людей удерживала какого-то мужчину. Раздавались крики:

– Диверсант!

– Поджигатель…

При этом задержанного беднягу били.

Апальков и Сергеев подбежали к толпе. Майор вытащил пистолет и выстрелил в воздух.

– Всем разойтись! Диверсанта оставить в покое! – крикнул майор и тише добавил. – Сергеев, возьми его.

Люди медленно стали расходиться. Ермолай крепко схватил избитого мужчину…

Кенигсберг, штаб-квартира Абвера в Восточной Пруссии,

кабинет начальника

Адмирал Канарис с явным удовольствием читал донесение ленинградского резидента Пэна. Его агенты-боевики устроили взрыв и обстрел машин, перевозивших музейные экспонаты.

Хозяин кабинета прошел к окну и вслух повторил слова из донесения:

– Ценностям нанесен существенный урон, несколько из них уничтожены полностью.

Адмирал понимал, что объективно оценить урон Пэн не мог и наверняка приукрасил ситуацию. И, тем не менее, это явно успех, русские как минимум приостановят вывоз.

Для полного решения поставленных задач Пэн предлагал внедрить в Ленинград значительные диверсионные формирования, например, батальон Абвера «Бергман».

О тяжелом положении в осажденном Ленинграде Канарис получал и сообщения из разведцентра службы из Стокгольма. Вот только доблестный люфтваффе ничем не может похвалиться…

Все это требовало отдельного и специального осмысления. Между тем, адмирал изрядно вымотался за последние дни. Недавно он посетил разведцентры службы в Лиссабоне, Берне и Анкаре. Везде были свои успехи и неудачи. Были и предательства…

Канарис прошел к радиоприемнику, нажал на одну кнопку, затем на вторую. Послышалась мелодия из раннего музыкального произведения Рихарда Вагнера, романтической оперы Die Feen.

Адмирал прошел к рабочему столу, развалился в кресле. События на Восточном фронте развивались не так уж плохо. Но полного удовлетворения от работы адмирал не испытывал. Ведь первоначальный «План Барбаросса» окончательно срывался. Канарис все ближе подходил к пониманию, насколько неправильным было представление немецкого руководства и его самого о силе и резервах Красной армии…

В помещении находятся четверо мужчин. Трое из них стоят: Апальков, Сергеев и Борода. Четвертый мужчина с окровавленным лицом и связанными руками сидел на стуле.

– Кто тебя направил – немцы? Японцы? – кричит майор.

Сидящий мужчина сжимается в комок, испуганно вертит головой, что-то нечленораздельно говорит.

– Ты тут дурака не валяй, этот номер не пройдет, – эмоционально давит майор. – Ну, тварь!? Ты сам сделал жидкостную зажигательную гранату?

Сидящий мужчина отрицательно кивает, моргает, что-то мямлит.

– Не ты. Тогда кто тебе дал жидкостную зажигательную гранату? – спрашивает майор.

– Чего? – заикаясь и косясь, спрашивает сидящий мужчина.

– Кто тебе передал «Коктейль Молотова»? Ну, бутылку с зажигательной смесью? – спросил более доходчиво Борода.

– А, это? Ну, друг Ваньша и передал.

– Он сказал, куда бросить бутылку? – спросил Сергеев.

– Ну.

– Как его фамилия?

– Так, это… Удачин он…

– Где он живет? – рявкнул майор.

Сидящий мужчина испуганно вертит головой.

– Он недавно из Китая приехал.

– Где он сейчас, тупица? – кричит майор.

– Снова в Китай уехал.

Стоящая вокруг троица хмуро переглянулась.

– Я эту тупую гниду забираю с собой, – обращаясь к Бороде, бросает Апальков.

Отводит в сторону Сергеева и тихо говорит:

– Сейчас на машине – живо на аэродром, и сразу вылетайте по своему маршруту. Про взрыв в театре держи язык за зубами, – протягивает для рукопожатия руку. – Иначе всем мало не покажется. Я потом сам доложу, когда во всем разберусь, – кивает головой на задержанного, – и с этим, и с дружками его тоже. Последствия пожара мы оперативно ликвидируем.

Ермолай кивает, жмет руку майора и поспешно направляется на выход…

Где-то через час задумчивый Сергеев поднялся на борт самолета. Мысли крутились вокруг взрыва в театре.

Из кабины летчиков вышел майор Теплов.

– Ну что, лейтенант, летим? – весело спросил командир самолета.

– Летим.

Майор прошел по салону к двери, закрыл ее, вернулся к кабине. На ходу бросил:

– Что-то хмурый ты, Сергеев. Случилось что?

«Рассказывать о диверсии в театре летчику не стоит», – решил Ермолай, выдавил:

– Просто устал немного.

– Да уж, достается нам. Ничего, сейчас выспишься, восстановишься, – изрек майор и прошел в свою кабину.

В пустом мрачноватом салоне Ермолай не спеша соорудил небольшую лежанку и завалился на нее. Перед глазами четко стояло полыхающее помещение театра…

«Если бы мы замешкались, – подумал. – Пожар мог быстро охватить другие помещения и даже все здание! Могли сгореть все и всё, что находилось в здании! Экспонаты музеев, картины… да само уникальное здание… Молодец майор Апальков …».

Тем временем, самолет уверенно набирал высоту…

Ермолай спал почти пять часов.

Встал в бодром настроении, организм вовсе не хандрил. События в театре как-то сами по себе отошли на второй план. Мысли снова вернулись к выполняемому заданию…