- Забудь её, ладно? – ответила мама, и я застыла возле окна, по привычке пряча забинтованные запястья в подмышках. Мне стыдно, когда на них смотрят.

- Я… — не зная, как продолжить, я замолчала, но, кажется, моего ответа и не ждали.

- Я, наверное, плохая мать, — эти слова ножом резанули по сердцу. Мне хотелось броситься к ней в объятья, плакать, умолять простить меня и говорить, что это вовсе не так. Во всём этом нет её вины. Нет ничьей вины, кроме моей собственной. Кроме моей слабости. – …Я не заметила, как тебе плохо. Я не почувствовала, как ты страдаешь от одиночества. И даже не заметила, что ты… не такая как все. И что любишь эту девочку.

- Мам, не надо, пожалуйста…

- Надо, Рит. Надо было гораздо раньше. Надо было быть внимательней, надо было слушать, надо было видеть, а я… — тут она прикрыла глаза ладонью, и у меня болезненно что-то сжалось в груди. Что угодно, только не её слёзы. Они напоминают мне о той ночи, они причиняют боль. Порезы снова ноют. Мамочка, пожалуйста, не плачь.

Я плакала вместе с ней, хлюпая носом и занавешивая влажные глаза длинной чёлкой.

- Я должна была заметить. Ведь ты всегда была не такой, как другие девочки. Да, я замечала это, но боялась даже мысль допустить, что это может быть правдой. Какая же из меня мать?!

- Мамочка, не правда. Ты хорошая. Я очень тебя люблю, слышишь? Я дура. Я это по глупости. Я никогда больше… — а дальше только слёзы, в которых уже можно захлебнуться.

А она только крепко обняла меня, уткнувшись лицом в плечо, и продолжала:

- Мы тебя любой любим, Рит, понимаешь? Отец не приходит пока и молчит, но это он просто по-своему переживает так. Он придёт тоже, обязательно. И поймёт всё. И я пойму. Не сразу, но ты время нам дай, и мы придумаем с этим что-нибудь, честно. Ты только живи, ладно? Ты нам нужна. И мне, и папе. И Лильке. Ты же для неё кумир. Она просто капризничает иногда, потому что возраст такой. Но ты для неё пример, ориентир…

- Плохой, видно, из меня ориентир, — бормочу себе под нос.

- Глупости. Ты лучше всех. Доченька, ты же у меня такая умница, талантливая, и красивая… Даже в своих футболках и джинсах всё равно самая красивая. Хочешь, мы купим тебе что-нибудь новое, как только выпишешься, а? Ты же платье хотела, да? Мы в магазин собирались.

- Это я… ради неё хотела… — отвечаю, стыдливо опустив голову, и мама тут же замолчала.

- Рит. Забудь её. Ни один человек не стоит того, чтобы из-за него совершить такое.

- Мам, это не из-за неё…

- Вот и правильно. Просто забудь. Не сразу, но со временем. Всё наладится, вот увидишь…

Потом мы больше не говорили.

Снова были только больничные будни. Визиты мамы, болтовня медсестер, осмотр врачей, разговоры с психологом. Он кстати настоял на том, чтобы мне принесли краски и альбом. Первое время рисовать совсем не хотелось, да и кисточка в руках плохо держалась. От малейшего напряжения открывалось кровотечение и ладонь дрожала. Но вскоре пальцы окрепли, а от скуки тут же потянулись к бумаге, выдавая мрачноватые картинки. Впрочем, я всегда рисовала в тёмных тонах и редко пользовалась яркими чистыми красками, разве что ради зачётных работ в университете.

Когда психолог сообщил маме, что я прихожу в норму, «Во всяком случае, всё не так плохо, как могло быть», — сказал он ей, а я подслушала под дверью, — в тот день мне разрешили увидеться с Лилькой. Сестрёнке объяснили, что я порезалась нечаянно и поэтому попала в больницу. Лиля, конечно же, принесла мне свой подарочный рисунок с искренним пожеланием «Выздаравливяй», а ещё с аппетитом умяла принесённые для меня пирожки, которые пекла мама. Отец пытался её отругать, но я уверила его, что уже начинаю пухнуть на больничных харчах и поэтому всё равно не смогла бы найти для них место в желудке.

Да, в тот день впервые приехал отец.

И в его глазах было столько эмоций, хотя ни одна из них даже тенью не скользнула по лицу.

Спокойный и немного строгий лишь на вид, он осторожно поинтересовался:

- Доча, ну, как самочувствие?

И я благодарно кивнула, когда он чуть сжал мою руку. Мне даже показалось, что я услышала дрожь в его голосе. Но запрыгнувшая на кровать Лилька разрушила неловкую паузу.

- …Я тебя люблю. И это никогда не изменится, — спустя час чуть слышно прошептал он, уходя и унося на руках задремавшую Лильку. И я едва сдержала слёзы.

- Спасибо, — одними губами.

Я была бесконечно благодарна им за все добрые слова и по-настоящему счастлива, что они все рядом. Впервые, я почувствовала, что не одна. Семья. Самое ценное, что у меня было в эти дни. Самое ценное, что, оказывается, у меня было всегда.

И мысли о тебе, с которыми я засыпала и просыпалась против своей воли.

========== Часть 19 ==========

Меня уже давно должны были выписать, я знаю. Думаю, это мама настояла на том, чтобы меня оставили в больнице ещё хотя бы на несколько дней.

Понимаю.

Она не хотела, чтобы я виделась с ней.

А я?

А я сходила с ума от ночных кошмаров. В которых была она и кровавая ванная. В которых мы страстно любили друг друга, а потом мои ладони начинали гореть от прикосновения к её коже. Просыпаясь, я помнила каждую частичку этих мучительных снов.

И я мечтала увидеть её хоть раз.

Солнце в соседнем окне.

Но только ты не придёшь, я знаю. Зачем? Я тебе не нужна, ведь так?

Мы никогда не были парой, и даже не подруги. Я вообще сомневаюсь, знаешь ли ты о том, что я натворила.

Хотя мама явно знает гораздо больше, чем говорит. Неужели вы с ней разговаривали? И что же ты ей сказала? Я не знаю. Но, так или иначе, она наверняка ни за что не позволит нам встретиться.

Мне плохо.

Каждый день мне всё холоднее без тебя.

Я люблю тебя. И запястья каждый раз пульсируют, когда я мысленно произношу эту фразу. Я люблю тебя.

***

Психолог мной недоволен. Я плохо сплю и во сне пару раз неосознанно разрывала швы. Мне по-прежнему снятся кошмары.

Я сижу на подоконнике и совсем не хочу рисовать. Все мои мысли только о тебе. Где ты сейчас? С кем? Думаешь ли обо мне? Хоть иногда. Марина.

Я прошептала твоё имя во сне, когда днём задремала после приёма таблеток. Мама была рядом, сидела в кресле, и, конечно же, услышала. Мы разругались, едва я проснулась.

- Хватит! Выкинь её из головы! Забудь её!

- Я не могу! Я её люблю!!! – впервые прокричала в ответ я, и мама замолчала с остекленевшим взглядом. А я заплакала, уткнувшись лицом в подушку. Вот и вся ссора, но мне было так страшно. Я снова ощущала, как чувства захлёстывают меня с головой. Я боялась вновь поддаться эмоциям. И я боялась, что больше никогда не увижу тебя.

Я делала вид, что сплю, до самого вечера. Мама ушла, так и не попрощавшись.

Ночью было хуже всего.

Я не хотела спать. Я лежала на жёсткой больничной койке и смотрела в сторону окна. Луна и звёзды, а мысли там, где сияет солнце. Моё личное солнце, которое никогда не станет моим.

И я беззвучно плакала навзрыд, пока сознание разрывала в клочья эта мысль.

***

Я открою глаза. Сейчас. Не знаю зачем. Но что-то подсказывает мне, что я должна это сделать.

Всю ночь мне снова снилась ты.

Без всяких кошмаров и лужиц крови на кафеле.

Просто ты. Твои сверкающие золотистые волосы. Очаровательная улыбка, нежные губы и прекрасное тело, завёрнутое в белую простыню. Ты сидела на своём любимом подоконнике и смотрела на солнце, а оно ласкало тебя своими лучами. Такая красивая. Тёплая и нежная, как это самое утреннее солнце. Распахнутые окна и лёгкий ветерок. Казалось, он доносил до меня сладковатый запах твоих сигарет. Блики солнца на твоей смуглой коже и расслабленная поза – тебе как всегда комфортно на своём маленьком троне. А я просто не могла оторвать взгляд. Но это был лишь сон.

А потом я проснулась, почти физически ощущая это тепло. Оно скопилось на кончиках пальцев, словно кто-то согревал их своим дыханием.

Я открыла глаза и долго не могла поверить в то, что увидела.