Скандинавы знают также финнов. В их сагах, с исхода IX до начала XII в., идут положительные сведения о торговой и богатой страна Биармии, занимавшей, по исследованию ученых, пространство от Северной Двины до верховьев Камы и Уральских гор. Вся северо-восточная сторона России носит в этих сагах имя Гардарикии, т. е. страны городов. Если верить этим сагам, то у финнов существовала какая-то довольно сильная, в настоящее время погибшая цивилизация. Западные финны, ближе знакомые скандинавам, являются в их сагах искусными кузнецами и мечи их славятся в целом свете. Западная ветвь финнов говорит сама о характере своей народности в своих заунывных, тихо-грустных песнях, в своем богатом религиозно-героическом эпосе «Калевала»¹⁵.

Арабы, бывшие в торговых сношениях с Болгарией, оставили нам также несколько свидетельств о чудском племени. Они знают Артанию, в которой некоторые ученые желают видеть мордву-эрву, виссу (весь) и югру¹⁶.

Наш первоначальный славянский летописец Нестор помещает чудские народцы, «свой язык имуще», в «странах полуночных», в «Афетовой части». Он перечисляет их в таком порядке: меря, мурома, весь, мордва заволочская, чудь, пермь, печора, ямь, угра. Далее он говорит о них определеннее, показывая местности, занятые некоторыми из них: «…на Беле озере седят весь, а на Ростовском озере меря, на Клещине озере – меря же: по Оце-реце, где потече в Волгу, мурома язык свой и черемиси язык свой, мордва свой язык»¹⁷. Этнографические данные о чудском племени у Нестора самые определенные из всех приведенных нами выше. Очевидно, что в эпоху Нестора чудское племя обособилось уже в несколько видовых типов, достаточно различавшихся друг от друга по языку и живших на известных местностях, хорошо знакомых Нестору.

Новгородцы находились в давнейших сношениях и с западными, и с северо-восточными народцами чудского племени. Начиная с XI в., мы имеем несомненные свидетельства летописей и актов, доказывающие знакомство новгородцев с водью, ижорой, чудью (под которой г-н Костомаров разумеет ливов и эстов), емью, корелою, чудью заволочьскою и крайними чудскими северо-восточными народцами: пермью, печорой и югрой¹⁸. В летописях земля «чуди» является страной волшебства, волхвов и кудесников. Наши былины также знают «чудь белоглазую», а северо-восток России, издавна заселенной этой чудью, представляется и в былинах той же мифической страной чудес.

Меря помещается Нестором при двух озерах: Ростовском и Клещине, а весь – на Бело-озере. Из последующего нашего изложения будет видно, что население у озер Ростовского и Переяславского (Клещина) стало центром заселения земли Ростовской, стало основным ядром образования этой земли, и что Белоозеро было сперва только одним из главнейших водных путей для проникновения в землю Ростовскую славянской колонизации и уже поздно вошло в состав Ростовской земли. Поэтому мы считаем необходимым остановиться теперь подробнее на рассмотрении мери.

Распространение народца мери, границы его поселений с точностью определить невозможно. Но многие ученые и исследователи местной старины пытаются провести эти границы, основываясь на археологических раскопках и на местных названиях урочищ и поселений, из которых многие до сих пор звучат не по-русски, а иные сохраняют в своем названии имя мери¹⁹ – Так, граф А. С. Уваров определяет границы мери следующим образом: от Волги до Клязьмы, в губерниях Ярославской, Владимирской, в западной части Нижегородской и в Московской до Звенигородского уезда²⁰. О. Диев, в своей статье «Какой народ населял в древние времена Костромскую сторону?», полагает, что поселения мери шли далее на север, захватывая часть теперешней Вологодской губернии²¹. Того же мнения местный ярославский историк г-н Серебряников и неизвестный автор «Исторического очерка Ярославской губернии». Основываясь на сходстве названий урочищ в Ярославской и Вологодской губерниях, они оба полагают, что поселения мери шли на северо-восток до самого Уральского хребта²². Г-н Артемьев, в предисловии к «Спискам населенных мест Ярославской губернии», ставит границами мери на северо-западе Мологи и Шексны, а на востоке р. Унжу²³. Господа Раевский и Огородников, во введении к «Спискам населенных мест Владимирской и Московской губерний», считают возможным продлить поселения мери на восток до г. Мурома, где обитал уже другой чудской народец, мурома, а на юге и юго-западе ограничивают эти поселения левым берегом Москвы-реки, до самого ее истока²⁴.

Из представленных нами мнений ученых – исследователей местной старины – можно усмотреть, что главным образом меря жила в теперешних губерниях: Ярославской, Костромской, Владимирской (до Клязьмы) и северной части Московской губерний.

Как ни желательно было бы в интересах науки восстановить исчезнувшую физиономию мери, как ни желательно было бы вполне реставрировать этот народец, теперь не существующий, но мы не можем этого сделать в настоящее время, или, лучше сказать, мы не решаемся взять на себя этой задачи. Мы видели, каким неясным светом освещено для исследователя все чудское племя вообще, мы видели ту неустойчивость, которой до сих пор отличаются воззрения ученых на происхождение, распространение и историческую роль этого племени. Относительно отдельного чудского народца мери представляется еще больше неясности, еще больше неустойчивости в воззрениях. Даже самый материал, из которого можно извлечь некоторые данные о мери, не приведен в порядок, не сгруппирован должным образом, не проверен критически. Между тем материал этот в настоящее время, как нам кажется, достиг уже достаточной полноты для научной обработки.

Мы далеки от мысли представить именно эту научную обработку материала, мы не решаемся привести его в строгую систему, сгруппировать должным образом и осветить, так сказать, светочем науки. Такая задача превысила бы наши силы, наши знания. Мы поставляем себе более скромную задачу. Она ограничивается попыткой наметить главнейшие, по нашему мнению, рубрики групп материала, приняв за основание при этом степень важности и достоверности извлекаемых из той или другой группы данных, и затем указать на важнейшие из этих данных.

Материал, из которого могут быть извлечены некоторые этнографические данные о мери, может быть разделен на следующие четыре группы: первая состоит из свидетельств письменных источников – летописей, житий святых и актов; ко второй группе относится рассмотрение языка, быта, нравов и обычаев теперешнего великорусского населения губерний Ярославской, Костромской, Владимирской и северной части Московской; третья группа заключается в рассмотрении языка, быта и религиозных верований мордвы и черемис, могущих иметь некоторое отношение к языку, быту и религиозным верованиям мери; наконец, четвертая группа состоит из результатов курганных раскопок и археологических находок в вышеназванных губерниях.

Самой достоверной, конечно, должна быть почтена первая группа письменных свидетельств. Но данные, извлекаемые из этой группы весьма скудны; они касаются только географического распространения мери и некоторых указаний на ее религию. Вторая группа, со временем, при более точном ее изучении, может представить много важных данных, но при настоящей ее необработанности из нее можно извлечь только несколько предположений, не лишенных, впрочем, интереса и значения. Особенные свойства разговора теперешнего великорусского населения Ярославской, Костромской и Владимирской губерний, а также племенной характер этого населения, его быт, нравы, простонародные праздники, обряды и поверья, в которых находится много черт, отличающих население этой местности от других местностей России, дают право предполагать, что когда-то обитавший в пределах этих губерний чудской народец меря пропал не бесследно, дают право предполагать, что остатки этого народца живут в теперешнем населении края… Данные из третьей группы, если не вполне еще достоверны, то, по крайней мере, вероятны. Эти данные дают возможность, при сопоставлении этнографических особенностей мордвы и черемис, заключить, на основании этого сопоставления, по аналогии, о некоторых этнографических чертах мери. Что же касается до последней, четвертой группы, то данные из результатов курганных раскопок и археологических находок представляются нам еще слишком шаткими для того, чтобы основать на них какие-нибудь выводы.