За охотниками шли несколько туземцев, которые свежевали убитых животных, разрезали туши на большие куски и относили их в стан охотников. Они собирали стрелы, и по ним судили, кто сколько дичи убил.

Поздно ночью все охотники собрались в стане. Боамбо сообщил результаты большой охоты. Я убил больше всех: двух кро-кро и одну дикую свинью, и вождь объявил меня первым охотником.

Так закончилась большая охота.

В последнее время я часто ездил на яхту читать. Книжный шкаф Смита остался там, потому что не было возможности перевезти его на берег — он был массивный и очень тяжелый, да мы и не смогли бы его внести в хижину через маленькую, узкую дверь. Меня особенно интересовали научные книги, но их было очень мало. Все же среди пятисот томов я нашел несколько интересных книг, и порой весь день просиживал на яхте, читая.

Однажды и Смит приехал со мной и начал рыться в библиотеке. С тех пор он каждый день приезжал на яхту и все больше и больше увлекался книгами. И что было особенно странно, — он читал специальные книги по почвоведению и растениеводству на островах Зондского архипелага, к которым возможно принадлежал и остров Тамбукту, или, по крайней мере, имел с ними сходные фауну и флору. Смит особенно интересовался практической стороной вопроса: как нужно обрабатывать почву, какие культуры могут расти в этих местах, как их выращивать. Эти занятия плантатора удивляли меня, но я ни о чем его не спрашивал в ожидании увидеть, к чему приведет его интерес к почвоведению и растениеводству.

Раз утром он пришел в мою хижину и попросил меня пойти с ним к Арики. Я отказался. Я решил никогда не встречаться с этим нечестным и опасным стариком. Тогда Смит попросил меня отвести его к. Боамбо. Он хотел поговорить с вождем о чем-то очень важном, но так как не знал языка племени, попросил меня быть переводчиком.

— Что вам нужно от вождя? — спросил я его, когда мы отправились в хижину Боамбо.

— Я хочу, чтобы он мне дал кусок земли, — ответил Смит. — Я выбрал себе прекрасный уголок недалеко от селения, через который протекает маленькая речка.

— Зачем вам этот прекрасный уголок? — удивился я.

— Я его засею. У меня есть различные семена, которые я думал посеять на Кокосовых островах. Посею их здесь. Посею и местные растения: таро, ямс, кокосовые пальмы, хлебные деревья...

— Зачем вам все это? — недоумевал я. — Тут есть достаточно таро, ямса, кокосовых пальм и хлебных деревьев.

— Хочу внести разнообразие в пищу.

— Разве вы голодаете?

— Нет, не голодаю, — признался Смит, — но и не очень сыт. Мои потребности больше потребностей дикарей. Их пища однообразна: таро, ямс и бататы, а потом — бататы, ямс и таро. А это одно и то же, потому что эти три вида культур содержат почти одни и те же питательные вещества: крахмал, сахар, кое-какие витамины — и все. Кроме того, они едят сахарный тростник, печеные лепешки и плоды, рыбу и моллюсков... Этого недостаточно, сэр. Человек — плотоядное животное, а эти люди редко едят мясо. Их домашние свиньи, собаки и куры совсем недостаточны, а я привык каждый день есть мясо.

— Но вы хотите разбить сад и огород, а не организовывать животноводческую ферму, — возразил я.

— Это верно, — согласился плантатор. — Я посею различные культуры и буду иметь гораздо более разнообразную пищу. Но дело не только в пище. У меня есть идеи, сэр. Я хочу показать этим дикарям, что может сделать образованный и предприимчивый человек. Они сеют таро и ямс первобытным способом. Зелень почти не сажают и пользуются тем, что дает им природа в готовом виде. Они просто не используют богатой почвы острова. Я им покажу как нужно работать. Не забывайте, что я плантатор и кое-что смыслю в земледелии. Я решил делать опыты с различными растениями. Я выучу племя собирать три урожая в год.

У Смита была неплохая идея. Если сажать такие растения, которых тут не было, то это будет полезно для племени. Разнообразная пища имеет большое значение в жизни человека. Важно также, что туземцы научатся обрабатывать землю и сеять различные культуры согласно указаниям науки. Идея Смита была прекрасна, и я обещал ему помочь.

— При одном условии, сэр, — сказал Смит.

— Каком?

— Земля, которую я буду обрабатывать, и плоды, которые буду получать от нее, будут моими.

Он так подчеркнул слово «моими», что я не нашел нужным ему возражать. Как я не мог бы вырвать с корнем пятидесятилетнее дерево, так нельзя было вырвать из сознания Смита понятие о частной собственности.

Боамбо согласился. Он понял пользу, которую Смит мог принести племени своими опытами, и разрешил ему располагать, как ему заблагорассудится, землей, которую он выбрал. Больше того, вождь заявил, что люди из Букту будут ему помогать при обработке земли.

— Объясните ему толком, — попросил меня Смит, — объясните ему, что не только земля, но и все, что посею, будет моим.

Боамбо и на это согласился.

С того дня Смит начал обрабатывать свою землю. Иногда и мы с капитаном помогали ему, несмотря на то, что каждый раз он нам ставил одно и то же условие: не предъявлять никаких претензий. Он создаст себе небольшую плантацию, и она будет его собственностью. Он может отплатить за наш труд только благодарностью. Может нам высказать и похвалу...

— Вы мне однажды сказали, — иронически усмехнулся Смит, — что похвала является единственной наградой, которую получает охотник, убивший зверя. Тогда я думал, что это несправедливо, но вы убедили меня в обратном, и я понял, что был не прав.

— Ага, как аукнется, так и откликнется, — смеялся Стерн.

Смит выбрал довольно большую поляну, поросшую высокой травой аланг-аланг, редкими дикими пальмами и кустами. По примеру туземцев, мы подожгли со всех сторон сухую траву, и поляна превратилась в черную равнину, на которой кое-где торчали большие деревья. После этого пришел черед самому трудному: нужно было перекопать землю железными лопатами и выкорчевать обгоревшие пни. Работа была тяжелая, особенно для нас, не привыкших к физическому труду. Но мы не торопились. Хотя плантация принадлежала Смиту, он не был нашим хозяином и не имел права нас подгонять. Да и он сам часто ходил в тень покурить.

После того как мы раскопали поляну, туземцы посоветовали огородить ее, иначе дикие свиньи выроют и съедят все, что мы посеем. Но сделать прочный забор на таком большом пространстве не так-то просто. Надо нарубить бамбуковых палок в человеческий рост, забить их в землю на двадцать сантиметров одну от другой, в два ряда, затем перевязать их лианами и заполнить пустоту между двумя рядами всевозможными отбросами — это должно было отнять у нас много дней. Но туземцы пришли нам на помощь. Сначала они приходили смотреть, как мы работаем и, видя, что мы перекапываем землю так же, как и они, потеряли интерес. Но когда мы начали делать ограду, они собрались около нас, давали советы, учили, как забивать бамбуковые палки, как их перевязывать лианами, и постепенно так увлеклись, что, пока нас научили, забор был готов.

Эта помощь очень понравилась Смиту.

— Прекрасные люди, сэр! — восхищался он. — Я переменил мнение о них. Трудолюбивый народ, нечего и говорить!

Он часто просил меня объяснить туземцам, что это плантация «секула» — частная собственность Смита.

— Скажите им это, сэр. Они должны это твердо помнить и привыкнуть уважать частную собственность.

Туземцы изумлялись и спрашивали:

— А почему пакеги не хочет работать с нами? Наши сады и огороды больше его.

Я не мог им ответить на этот вопрос. Говорил только: то, что мы здесь делаем, будет очень полезно для всех. Смит им покажет, как лучше обрабатывать землю и получать в три раза больше таро и ямса. «Пусть придет и выучит нас на наших садах», — говорили туземцы. Как я ни старался им растолковать желание Смита иметь собственную плантацию, они не могли меня понять. В свою очередь, и Смит не хотел их понять. Он был упорным человеком, имел свои принципы и от них не отступался.