Закончив разговор с Мариной, он вновь направился в семьсот пятнадцатую комнату. Теперь на руках у него были все данные для «предметного» разговора об особенностях некоторых журналистских расследований.

– Добрый день, – со всем возможным очарованием улыбнулся Лев в ответ на обращенные к нему удивленные и недоумевающие взоры. Его вторичного появления здесь явно не ждали. – Появились дополнительные факты, мне необходимо кое-что уточнить. Могу я поговорить с… – Обводя глазами присутствующих, он не нашел среди них оператора, но все-таки сказал: – С Иваном Неклюдовым.

– Ах, с Ваней, – тут же отреагировала бойкая Лиля. – Да, конечно. Он сейчас у себя в операторской. Это через две двери. Как выйдете, сразу направо третья дверь.

– Благодарю вас, – поспешно проговорил Гуров и, выйдя из кабинета, направился к Неклюдову.

Тот сидел один и сосредоточенно работал с какими-то записями.

Увидев входившего полковника, он тоже выразил удивление, но разоблачений явно не ждал, поэтому спокойно и доброжелательно пригласил его присесть.

– Вы, наверное, помните, во вчерашнем нашем разговоре я высказывал предположение о том, что Евгения Березина могли убить герои его репортажа, – издалека начал Гуров. – Вы еще сказали тогда, что вам трудно судить, имеет ли оно основания.

– Да, я помню, – все еще ничего не подозревая, ответил Неклюдов.

– Честно говоря, мне это кажется немного странным. Прекрасно зная, что роли коварных террористов исполняют приглашенные актеры, вы, конечно, с полной уверенностью могли сказать, что с этой стороны жизни Березина совершенно точно ничего не угрожало. Не совсем понятно, для чего вы решили скрыть этот факт и ввести в заблуждение следствие. Версия с террористами рассматривалась как основная, и вы, точно зная, что она абсолютно несостоятельна, не поделились этим своим знанием даже в виде полунамека. Почему? Вам выгодно было направить расследование по ложному пути? Может быть, все дело в том, что к гибели Евгения Березина каким-то образом причастны вы сами?

По тому, как изменилось лицо оператора, Лев понял, что удар пришелся точно в цель.

– Я… я… я непричастен, – наконец выговорил Неклюдов, ошарашенный таким неожиданным поворотом дела. – Я просто… Я хотел как лучше. Не хотел, чтобы про Женю… плохо думали. Он ведь… Мы ведь… У нас и реальных расследований много было. И вообще… Зачем это? Зачем ворошить грязное белье? Этим ведь уже ничего не поправишь.

– Не согласен с вами. Да, конечно, того, что сделано, уже не переделаешь, но откровенный рассказ о том, как снимался репортаж, помог бы не отвлекаться на разработку заведомо пустых версий и быстрее найти настоящих преступников. Неужели это так трудно понять? Своим стремлением сохранить о Евгении некую призрачную «добрую память» вы ему же оказываете медвежью услугу. По-моему, это очевидно.

– Да, наверное. Я просто не подумал об этом. Так все оказалось… неожиданно.

– Но теперь вы готовы откровенно рассказать о том, как в действительности снимался этот репортаж?

– Да. Да, конечно, – кивнул оператор.

– Вы не думайте, сначала у нас все было серьезно и по-взрослому, – рассказывал Неклюдов. – Реальные расследования, достоверные факты. Приходилось и с опасностями сталкиваться, и с угрозами. У Жени какие-то знакомые были в органах, так что сотрудничали и с ними. Причем взаимовыгодно. Не только мы от них получали «наводки», но иногда и они пользовались нашими, так сказать, «услугами».

– Даже так? – удивленно поднял брови Гуров.

– Да-да, напрасно вы удивляетесь. Я ведь сказал, сначала все было по-настоящему. Факты, которые удавалось нам раздобыть, нередко шли не в эфир, а в реальные уголовные дела. Иногда приходилось даже откладывать выход программы, чтобы не обнародовать какие-то вещи раньше времени, пока не закроют дело и не посадят всех, кого надо. Но потом… потом, конечно, многое изменилось.

– Коммерческие соображения стали преобладать?

– Точно. Тот высокий рейтинг, которым и до сих пор пользуется программа, наработан честно, в этом можете даже не сомневаться. Но время вносило свои коррективы. Видя, что передача успешна, руководство канала приняло решение увеличить количество эфиров. А ведь сенсаций на каждый день не напасешься. Да и времени на подготовку очередного выпуска теперь было намного меньше. Приходилось как-то выкручиваться.

– Сейчас в эфир идут только постановочные репортажи?

– Да нет, не только. Вообще стопроцентных постановок у нас, в общем-то, и сейчас нет. Все-таки какую-никакую, а марку стараемся держать. В каждой передаче есть и реальные факты, и реальные лица. Но и приглашенные, конечно, тоже. Такова современная ситуация. В борьбе за выживание, сами понимаете, чрезмерная разборчивость в средствах только вредит.

– В последнем репортаже эти реальные факты тоже имелись?

– Да, конечно. Во-первых, вся эта система с вербовкой гастарбайтеров и прочих маргинальных слоев. Она совершенно точно имеет место. Вместо создания крупных и соответственно «заметных» центров террористические организации формируют разветвленную сеть, состоящую из тысяч мелких подразделений, через многие уровни связанных с самым верхом – центральным руководством организации.

– Еще один «спрут»?

– Да, аналогия напрашивается сама собой. Эти небольшие группки мобильны, незаметны и очень удобны в использовании. Террористические группировки имеют агентов в самых глухих закоулках той же России, опасность может грозить из любой подворотни, а внешне все выглядит так, будто ничего не происходит.

– Система реальная, но сами «террористы», участвовавшие в репортаже, насколько я понял, все же приглашенные?

– Да, интервью записывалось с актерами.

– Это были именно актеры, не просто молодые люди с подходящими внешними данными?

– Насколько я знаю, да. Приглашать прохожих с улицы рискованно. Мы не заинтересованы рекламировать тот факт, что в репортажах присутствуют постановочные кадры. А люди смежных профессий все-таки понимают, о чем можно говорить, а о чем не стоит.

– К тому же они заинтересованы в продолжении сотрудничества и уже по одному этому будут держать язык за зубами. Правильно я понимаю?

– Да, и это тоже, – слегка усмехнулся Неклюдов. – Кроме того, профессионалы имеют соответствующую подготовку, что тоже весьма часто приходится кстати.

– У вас есть координаты этих людей? Тех, кто снимался в последнем репортаже?

– Нет. Подобными вопросами занимается Лиля. Она подыскивает подходящих людей, потом приводит их Жене «на утверждение». Если его все устраивает, мы начинаем снимать. Хотя правильнее, наверное, говорить обо всем этом уже в прошедшем времени.

– Неужели руководство канала решится закрыть такую популярную программу?

– Не знаю. Официальных распоряжений пока нет. Но ходят слухи, что нам просто дадут нового ведущего.

– Кому же это так повезло? – насторожился Гуров.

– Эдичке. – Лицо Неклюдова перекосила саркастическая гримаса. – Эдик Смирнов. Такая дрянь, повсюду влезет… без мыла.

– Вы считаете эту кандидатуру неподходящей? – осторожно спросил Лев.

– Я считаю, что лучше вообще закрыть программу, чем отдавать ее Эдику.

– Чем же он так плох? Если руководство канала назначает ведущего, наверное, для этого есть веские основания. Тем более когда речь идет о такой рейтинговой программе.

– Да уж, основания. Понятно, какие там основания. Приблизительно те же самые, по каким он вообще сюда попал. Папка у него, видите ли, в Министерстве внутренних дел работает. Связи очень сильно полезные. Вот и всунули его. Ток-шоу ведет про ветеранов. «Последний герой». Чечня, Афган. Сейчас вот уже с Украины приезжают к нему герои. Правильно, через папку можно найти информацию, выйти на нужных людей. Но ведь, по сути, ему, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой все приносят. А у нас специфика другая. У нас самому вкалывать нужно. И побегать, высунув язык, и эксклюзив поискать. Передачу-другую он, может быть, и сделает с помощью своего папки, а дальше-то что? На одних афганцах здесь не выедешь.