- Здравия желаю, - начал Купавин. - Позвольте представиться, мы из полицейской части Новогиреева. Ваши коллеги, так сказать. Это помощник пристава Рябичкин Алексей Яковлевич, а я - Купавин Митрофан Васильевич.

- Здравствуйте, - незамедлительно сказал Алексей.

- Добрый день, - с заметной одышкой ответил Протасов. Все-таки лишние килограммы давали о себе знать. - Чем могу быть полезен?

Пристав с интересом изучал вошедших. С коллегами из Владимирской губернии ему приходилось работать часто, так как территориально и Орехово и Никольское входили в ее состав, а вот Зуево, вотчина Викулы Морозова, находилось уже в Московской губернии. Но туда Степан Мефодиевич наведывался редко: викуловичи были в основном старообрядцами, и порядка среди них наблюдалось больше. В поселке находился взвод донских казаков, да пятеро полицейских и этого вполне хватало, так что Протасов относил себя больше к служителям порядка владимирской земли.

Купавин в некотором замешательстве потоптался на месте, откашлялся и сказал:

- У нас к Вам просьба.

Оба детектива продолжали стоять, поскольку предложения сесть не последовало. Похоже, пристав решил показать, кто тут главный. Такое случалось часто: полицейских из Москвы в провинции принимали как непрошенных гостей, заевшихся выскочек. Мол, со своими делами мы разберемся сами - указаний не требуется. Понять их, конечно, было можно, ведь в обеих российских столицах сил и средств для охраны правопорядка выделялось больше. Но низшие полицейские чины не виноваты в этом, они просто выполняют свою работу и все.

Протасов очень давно служил закону, повидал всякого и накопил житейской мудрости, а потому посчитал, что достаточно расставлять акценты и смилостивился над гостями:

- Что ж присаживайтесь и расскажите в чем дело.

Купавин уселся на добротный дубовый стул лицом к приставу, прямо напротив портрета Его Императорского Величества, висевшего за спиной Протасова. Образовалась четкая прямая линия, соединяющая полицейских с царем. Рябичкин был скромнее и устроился в сторонке у окна, согреваемый еще достаточно теплым осенним солнышком.

За десять минут Митрофан Васильевич обрисовал картину обоих преступлений, особо выделяя интерес новогиреевцев. Говорил горячо, не скрывая эмоций болельщика и патриота своей малой родины.

- Да, я в курсе событий, - пристав был явно впечатлен услышанной речью. - Мы завели уголовные дела по этим фактам и ведем расследование. Правда, людей у меня немного, но делаем все возможное.

- Вот именно поэтому мы и хотим предложить свою помощь, - урядник продолжал говорить энергично. - Алексей Яковлевич у нас хороший криминалист, применяет в расследованиях передовые методы работы.

Протасов еще раз взглянул на спокойно сидящего Рябичкина...

Ах да, совсем забыл! Должен заметить, любезнейший читатель, что Алеша в течение всего нашего повествования не выпускал из рук заветного саквояжа с инструментами и реактивами. Это был новый кожаный чемоданчик, вроде докторского, доверху наполненный всем необходимым. Он не шел ни в какое сравнение с тем набором, который использовался при раскрытии убийства народовольца Гофера и краже изобретения Александра Степановича Попова. Тогда Рябичкин делал только первые шаги, и инструмент изготавливал сам, а теперь все было фабричного производства лучших российских заводов.

- Пожалуй, от помощи отказываться глупо, - сказал пристав, - Тем более квалифицированной. Обратитесь к квартальному Карнаухову, убийство произошло на его территории, он и ведет дело. Я сейчас напишу вам записку.

- А с кражей Кубка Фульда к кому? - душа футбольного болельщика Купавина по-прежнему беспокоилась, - Это в том же районе?

- Нет, район другой, но поможет Карнаухов. Не могу я выделить вам много людей. В записке все ему напишу, не беспокойтесь.

- Вы скомандуйте ему, чтобы на места преступлений нас проводил и в больницу - осмотреть труп. Если это возможно, конечно.

- Возможно, возможно. Посидите минуту.

Протасов взял с подставки перо, внимательно осмотрел его и обмакнул в чернильницу. О, это была примечательная чернильница, Рябичкин ее сразу приметил. Чугунное литье в виде головы собаки с чеканкой! Отличная вещь! Не иначе как Каслинского завода. В последний год новогиреевский пристав увлекся коллекционированием искусных вещичек и заинтересовал этим Алешу. На столе Штольцена была не менее примечательная чернильница, но об этом поговорим позже. Сейчас Алексей рассматривал голову собаки. Как всякий дотошный в своем деле человек, он перелопатил много литературы по художественному литью и теперь пытался определить стиль работы. Чеканка, а сверху чернение. Никаких эмалей. Точно Каслинский завод, приблизительно 1830-е годы. Берете за нос собаку, откидываете верхнюю часть назад и вот вам чернила - пишите на здоровье. Надо будет Ивану Августовичу рассказать.

- Забавная вещица. Кажется каслинская.

Степан Мефодиевич в третий раз посмотрел на Рябичкина, теперь с уважением. Молчаливый помощник пристава ему определенно понравился: не болтун, как урядник и разбирается в вещах.

- Действительно. Подарок супруги. Вы и в этом понимаете?

- Так, немножко, - смутился Алексей. - Из любопытства, знаете ли.

Ореховский пристав уже больше не относился с пренебрежением к "московским", субординация соблюдена, а так они, похоже, нормальные ребята. Хотят помочь и за людей своих переживают - что ж тут плохого.

- Похвально. Ну, вот вам записка, ступайте к Карнаухову. Если возникнут дополнительные сложности - милости прошу.

Протасов отдал записку Рябичкину и первому протянул руку для прощания, как бы показывая кого считает главным. Урядник, естественно этого не за метил, был занят портретом государя императора , оно и понятно.

- Благодарим Вас, - Алексей пожал руку приставу, и они с Купавиным откланялись.

- Понравился ты ему, сразу видно, - иронично подытожил урядник, спускаясь по ступенькам. - Умеешь пустить пыль в глаза! Да шучу, шучу... во-о-о... глаза округлил.

И засмеялся своим утробным шипящим смехом. Случая поддеть Алешу он не упускал никогда - традиция такая. Рябичкин привык и не обижался на старшего товарища.

- Все это хорошо, конечно, но где мы будем искать квартального, специалист по чугунным собачкам?

Алексей озабоченно остановился, не дойдя до ворот с охранником, развернул записку и стал внимательно изучать. Потом довольно хмыкнул:

- Нет, все нормально. Протасов написал адрес перекрестка, сейчас уточним.

Получив подробные инструкции от усатого будочника, где и куда свернуть, детективы отправились на место...

Квартальный Каранаухов в белом малахае при всех положенных ремнях и фуражке, оказался на месте. Высокий и худой, он торчал на перекрестке, как оживший телеграфный столб, вертя носастой головой по сторонам. Хмурил брови, покрикивал на извозчиков и поминутно проверял револьвер в кобуре. Власть, одним словом.

После взаимных представлений и внимательнейшего изучения указаний пристава, квартальный сказал:

- Так с чего же начнем? Дом Хавацкого тут рядом, а в больницу идти не близко - за железную дорогу. Да и к новому стадиону, где теперь здание футбольного клуба, придется потопать.

- Я думаю, начнем с квартиры убитого, ты не против Алексей? - сказал Купавин. - В покойницкую мы всегда успеем, он от нас не убежит, а в футбольном клубе за это время так наследили, что от воров и запаха не осталось - тоже можно не торопиться.

- Пожалуй, ты прав Митрофан Васильевич, - Рябичкин повернулся к квартальному, - Скажите, Вы были на месте убийства Хавацкого?

- Так точно, я. Обнаружили труп, осмотрели место преступления вместе со свидетелями. Потом приехал доктор на медицинской карете, и тело увезли, а уже после дом опечатали. Обо всем как было, в рапорте написал, он в деле у Степана Мефодиевича. Мы порядок знаем.

Для пущей убедительности он одернул полы одежды, показывая свое серьезное отношение к службе. Снова проверил револьвер.