"А когда былъ я побеге, въ то время былъ в Польше Боуръ съ корпусомъ своимъ ( Баур Родион Христианович, 1667 - 1717 гг., генерал, именно он первый в 1702 г.оду содействовал пленённой Марте Скавронской, будущей жене Петра I и императрице Екатерине I. - И.Ш. ), также мне былъ другъ, и когда бъ по смерти отца моего ( который чаялъ я быть вскоре отъ слышанья, что будто въ тяжкую болезнь его была апелепсiя, и того ради говорили, что у кого оная въ летахъ случится, те недолго живутъ, и того ради думалъ, что и велико года на два продлится животъ его ), поехалъ из цесарии ( Священная Римская империя. - И.Ш. ) въ Польшу, а изъ Польши съ Боуромъ въ Украйну, то бъ тамъ князь Дмитрiй ( молдавский князь Кантемир Дмитрий Константинович, 1673 - 1723 гг., он подписал в 1711 году с Петром I поначалу секретный Луцкий договор, согласно которому Молдавия, сохраняя автономию, переходила под покровительство России. Он был учёным, владел девятью языками, его старшая дочь красавица Мария с 1721 года была тайной любовницей Петра I. - И.Ш. ) и архимандрит Печерскiй ( Иоанникий Сенютович, в миру Протасов, ум. в 1729 г. - И.Ш. ), который мне и ему отецъ духовный и другъ. А въ Печерскаго архимандрита и монастырь веритъ вся Украйна, какъ в Бога; также и архiерей Кiевскiй мне знаемъ: тобъ все ко мне пристали". ( там же, стр. 510, том 6, Приложения, ╧ 173 )

И далее царевич Алексей сообщал, что написал Киевскому митрополиту письмо и привёл его "силу" ( основной смысл ):

"Сила письма къ архiерею Кiевскому:

Вашей святыне неизвестно мой отъезд изъ Россiи, понеже отъ меня писемъ къ вашей святыне давно не было; но ныне объявляю, что сей отъездъ мой случился отъ принужденiя въ монашество, отъ чего сюда принужденъ отъехать; а когда благоволитъ Богъ изъ подъ охраненiя благодетелей моихъ возвратиться в Россiю, паки къ вамъ, прошу меня прiяти; а ныне кто хочетъ о мне ведать, извольте сказывать, что въ добромъ здравiи, и для чего отъехалъ.

И сiе письмо послалъ къ посылке чрезъ Вену, чрезъ секретаря Неапольскаго вицероя ( королевский наместник. - И.Ш. ); а дошло ль сiе, также и прежнiя, что съ секретаремъ графовымъ посланы, того не знаю, понеже изъ Вены отповеди о прiеме не имелъ" ( там же, стр. 512 )

Скорняков-Писарев уже был в пути "на Киев", когда ему вдогонку из Петербурга по указанию царя Толстой Пётр Андреевич ( 1645 - 1629 гг., руководитель Тайной канцелярии ) послал 21 мая дополнительное распоряжение об аресте ещё и архимандрита ( настоятеля ) Печерского монастыря.

В двух словах скажу, что Пётр Андреевич приходится трижды прадедом писателю Л.Н.Толстому. Он был одним из подстрекателей стрелецкого бунта 1682 года - громче всех кричал с Милославскими, что Нарышкины удушили царевича Иоанна..., но спустя семь лет царевна Софья утратила власть и Пётр Андреевич, "переобувшись в прыжке", стал верно служить Петру I. В 1724 он был возведён в графы, а в 1727 году усилиями уже враждовавшего с ним князя Меншикова лишён графского достоинства, сослан в Соловецкий монастырь, где и скончался.

Итак, вот этот указ:

"Понеже вы известны, для чего отсюду отправлены, того ради къ тому вамъ объявляю его царскаго величества именнымъ указомъ: по полученiи сего, извольте взять изъ Кiева Печерскаго архимандрита, который былъ царевичу духовникомъ, и иметь его также, какъ вамъ повелено есть чрезъ инструкцiю его величества, а именно привезть с собою" ( там же, стр. 514, том 6, Приложения, ╧ 176 )

Звали того "Печерскаго архимандрита" Иоанникий Сенютович. Я нашёл письмо ( от 1715 года ) царевича Алексея, который раньше всех узнал о принятом в Петербурге решении о новом назначении игумена киевского Михайловского монастыря и решил его поздравить:

"Пречестнейшiй отецъ !

Поздравляю вашей святыни наречениемъ архимандриi великие лавры Киево-Печерския, и при семъ желаю благополучнаго окончания.

Алексiй.

Изъ Санктъ-Питербурха, февраля 25 дня 1715 го" ( стр. 58, ╧ 83, том 3, "Письма русских государей и других особ царского семейства", изд. Москва, 1862 г. )

Далее было ещё несколько писем, среди которых я бы отметил "благодарственное" за присланные царевичу Алексею от Иоанникия Сенютовича две иконы:

"Пречестнейши(i) архимандритъ, мой о Дусе Святомъ отецъ !

Две святые иконы, отъ вашей святыни посланныя: архистратига Михаила i великомученицы Варвары, i притомъ писание вашей святыни получилъ, за что благодарствую, i впредь сего желаю и прошу: въ молитвахъ своихъ насъ не оставляйте.

Алексiй.

Iзъ Санктъ-Питербурха, декабря 23 дня 1715." ( там же, стр. 59, ╧86 )

Как видно из тех писем, чёткое понимание когда писать "i", а когда "и" тогда ещё не закрепилось.

История умалчивает о том как были арестованы эти два киевских священнослужителя..., возможно какие-то документы ( отчёты или письма на сей счёт Скорняков-Писарева ) хранятся в архивах ФСБ.

А тем временем 19 июня царевича Алексея продолжают пытать в застенке. Получив 25 ударов, Алексей в числе прочих показаний сказал, что к Киевскому митрополиту он писал письмо с тем, чтобы привести к возмущению тамошний народ..., а дошло ли оно до его рук - не знает, и ответных писем от митрополита не бывало. После этого царевичу добавили ещё 15 ударов.

Тут надо понимать, что удары кнутом - это одна из самых страшных пыток при "виске на дыбе". Нелегко приходилось и самому "заплечных дел мастеру" - каждый удар должен быть хорошо подготовлен..., средняя производительность была около 20 взмахов в час. Как правило, после 10 - 15 ударов кнут отсыревал от крови, терял свою жёсткость и его меняли на новый. Если бы царевич Алексей был хоть немного "смекалистей", то он бы сообразил ( как показала практика ), что чем больше раз ты меняешь свои показания, тем больше получаешь пыток - сказал первый раз о чём-то и стой на этом до упора. Тому пример царевич Сибирский Василий Алексеевич, который "ушёл в отказ" и за всё время допросов так ни разу и не изменил свои показания..., в результате его пытали только трижды и он "отделался" лишь ссылкой ( жить там вольно ) в Архангельск. Хочу пояснить, что в судебной практике того времени ответ "не упомню" считался в пользу обвинения, поэтому ссылаться на плохую память было себе дороже.

Но Алексей Петрович был не таким "сообразительным", как Сибирский Василий Алексеевич.

И как закономерный итог этих многих экзекуций - наступившая смерть царевича 26 июня..., о её обстоятельствах и версиях я рассказывал чуть выше. Я нисколько не удивляюсь такому исходу - ещё на памяти наших дедов сталинские методы допросов, на которых люди сознавались, что они все поголовно "японские шпионы" и оговаривали всех подряд, лишь бы не терпеть эти адовы физические муки от пыток.

Надо сказать, что экзекуторы во все времена не зря "потели и гнули свои спины"..., вот и тогда Григорию Скорняков-Писареву и Петру Толстому достались "пожитки их подопечных" - первый в награду за труды получил движимое и недвижимое имущество ( каменные палаты на Васильевском острове ) царевича Сибирского, а второй Авраама Лопухина.

Но вернёмся к киевским священнослужителям.