Каэл знал, что не мог надеяться перехитрить человека, поставившего королевство на колени, он и не пытался. Он не будет давать отпор.
Но он поступит в стиле Сезерана, сделает то, что Титус и хотел от него.
Каэл пойдет в его ловушку.
Глава 40
В конце
— Ох, хитро ты сделал! — Моррис задыхался, посмеиваясь, они спускались по ледяным склонам. — Уверен, что он это найдет?
Каэл был уверен. Он верил, что граф следил за ним глазами ястреба. Он видел, что Каэл сделал с его солдатами, мог послать силы за ядом, когда погиб ястреб. Когда его солдаты прибудут, они найдут флакон на месте: с пробкой и воском на месте, растопленном об огонь в камине. Титус и не подумает, что что-то не так.
— Как держишься? — прохрипел Моррис, они шли по почти отвесному склону.
Во тьме он и не понимал, каким опасным был путь до домика. Теперь небо на горизонте было серым. Край тропы обрывался не на пару футов, а на несколько сотен, и внизу ждало поле камней в ледяных панцирях.
Голова Каэла кружилась, когда он посмотрел вниз.
— Думаю, мне нужно… отдохнуть, — выдавил он. Ему казалось, что горло замерзло. Дыхание неловко вырывалось из груди, легким не хватало воздуха.
Он опустился на колени, стараясь не потревожить яд. Они смогли привязать его левую руку к груди. Моррис держал полоску простыни, пока Каэл завязывал одной рукой неловкий узел. Перевязь была не такой крепкой, как ему хотелось, но его рука была зажата, и рана не увеличивалась.
— Айе, переведи дыхание, — сказал Моррис, упираясь обрубками в колени. — Но быстро, мне хотелось бы уже вернуться к ребятам, швыряющим камни.
Каэл согласился.
— Уже недалеко. Немного…
Вой перекрыл его голос. Он доносился отголоском в сером рассвете, потом пропал. Каэл надеялся, что ему показалось, но звук повторился, и ему вторили еще двое.
Глаза Морриса расширились.
— Что же…?
— Гончие, — крикнул Каэл, вскочив на ноги. — Гончие графа! Бежим!
Вопли становились громче, гончие учуяли запах его крови. Вскоре отдельные вопли стали единым целым. Они стали непрекращающимся хором криков, волной, движущейся к ним.
Каэл просил ноги бежать. Он двигался по скользкому камню, отчаянно передвигая ноги. Каждый вдох ранил легкие. Кинжал в руке задевал плоть. Казалось, под ребрами был второй кинжал.
Его ноги дрожали, когда он опускал их. Движения бега терзали тело. Он ощущал пугающее тепло, текущее по груди, кровь сочилась из раны. Моррису было не лучше: старик хрипел, тяжело дышал и побелел от усилий.
Они прошли бы еще половину мили, но Каэл упал.
Камни впились в его спину. Он сжался, катясь по замерзшей земле, пытаясь защитить рану. Но он как-то смог уцепиться за камень и упал на кинжал.
Лезвие вонзилось глубже в плоть, рана свободно кровоточила. Каэл закричал, боль охватила его, пытаясь принести тьму.
— Идем! — хрипел Моррис. — Идем, закинь руку на меня… вот так, молодец. Мы доберемся… не переживай… мы…
Они далеко не зашли.
Крики раздались на склоне. Гончие были так близко, что Каэл слышал, как они шумно дышат между воплями. Их вот-вот схватят.
— Моррис, идите.
— Нет. Я не…
— Идите! — ярость бушевала сильнее боли Каэла, его слова были раскаленными. — Гончие учуяли мою кровь. Потому они меня преследуют. Они не прекратят, пока не убьют меня!
Его плечо пострадало слишком сильно, чтобы использовать лук. И он вытащил нож и старался не обращать внимания на то, что рука не помнила, как его метать. Он не был уверен, что сможет бросить, без воина в нем. Но он должен был попробовать.
— Я задержу их, сколько смогу. Как только они меня схватят, они вернутся к Титусу. Но вы убегайте, Моррис. Скажите остальным, что мы сделали.
Он глубоко вдохнул. Он прижал нож к колену лезвием вверх. Если он не мог его бросить, то хоть поранит одну из гончих. Если прижать к груди, когда они нападут…
Моррис стукнул по его плечу, прогоняя тьму.
— Хорошо. Но знай… я хочу, чтобы ты знал, что я был рад быть рядом с тобой до конца.
Каэл разглядывал его черты, каждую линию лица, каждый волосок бороды. Свет в его слезящихся глазах придавал сил, придавал смелость, напоминал, что нужно сделать. И он был горд сделать это.
Крики прорезали воздух между ними, гончие добрались до вершины холма. Он слышал, как их ногти царапают землю, но не боялся.
— Скажите Килэй, что я люблю ее, ладно? Она должна знать.
Моррис посмотрел на склон, откуда к ним мчались искаженные вопящие тела. Он улыбнулся:
— Нет, я этого не сделаю. Скажешь ей сам, — он опустил обрубок руки на нож Каэла.
Лезвие пронзило кожаную перчатку Морриса и погрузилось в запястье. Он встал и вырвал нож зубами. Красный поток лился из разорванных вен, он пошел к скале. Гончие кричали. Их темные глаза пылали в складках кожи. Их когти скрежетали о камни, они отвернулись от Каэла и побежали к Моррису.
Старик замер на краю. Он отвернулся от обрыва и острых камней, чтобы в последний раз улыбнуться Каэлу.
— Закончи с этим! — крикнул он, поднимая окровавленную руку. — Закончи то, что мы начали!
Гончие врезались в него. Они проглотили его крепкое тело, бросились с края, терзая его по пути. Слабый стук со дна вырвал Каэла из шока.
Он закричал.
* * *
— Нет! Нет! — кулаки Титуса колотили по подлокотникам трона, последние гончие погибли, их окна закрылись.
Он получил его. Получил! Глупые твари. Он привел их к Райту, держал крепко их цепи, направлял их ноги! А потом они вырвались из его хватки и бросились за пиратом-калекой…
Титус дернул за спутанную бороду, пытаясь успокоиться. Этот шанс он упустил, но будут другие. Его величайшее оружие еще не было использовано. Один из ястребов прибыл в дом до гончих. Флакон был целым.
«Шанс еще будет, — говорил он себе, расхаживая. — Победа будет моей. Терпение».
— Граф? — солдат осторожно заглянул за дверь. — Это один из зверей, граф. Хочет с вами поговорить.
— Впускай, — Титус отклонился, когда в зал прошло его самое сильное творение.
Он был прав насчет Марка. Слабость его духа позволила легко исказить тело. Печаль и ненависть поглотили его в Дерева, и получилось существо, отражающее все, что Титус хотел видеть в воине. Если бы он мог разорвать солдат и вырвать их души, они бы точно выглядели как Марк.
— Что такое, зверь? — сказал Титус.
Марк сел на задние лапы перед троном. Его жуткие когти лежали на полу рядом с ним. Он неловко заговорил из-за клыков:
— Есть информация, граф.
Странно. Титус не помнил, чтобы видел что-то полезное глазами Марка. Но он редко смотрел. Марк был большим, но зрение его было тусклым. Он боялся боли ошейника из-за непослушания, и Титус не дергал за его цепь слишком сильно.
— Что ты можешь мне предложить?
— Воспоминания, — выдохнул Марк. — Я знаю мальчишку, ведущего диких. Я его помню.
Титус склонился, пытаясь сохранять лицо спокойным.
— Ясно. И как твои воспоминания мне помогут?
— Вы хотите его остановить. Я знаю, как это сделать.
Титус фыркнул.
— Я уже его одолел. Его армия не справится с моим ядом. Как только я их ослаблю, я легко их сокрушу.
— Он хитер, граф, — сказал Марк. — Вам придется впиться когтями в его горло и оставить их там. Если он вдохнет, он вас погубит.
Схожими были тревоги во сне Титуса, шепот того, что мелочь может все испортить. Райт уже доказал себя скользким. Если был способ обеспечить его падение, Титус был рад этому.
— Расскажи, зверь, как впиться в его горло? Как не дать ему вдохнуть?
— У вас есть кое-что его, граф… Амос. Если покажете старика, мальчишка сам к вам придет.
— Целитель? — выдохнул Титус. — Зачем Райту обычный целитель?
— Это не просто целитель, граф, — Марк оскалился, улыбаясь. — Это его дед.
* * *
Каэл не знал, сколько шел. Казалось, он падал после каждых нескольких шагов, каждый раз клялся, что последние силы уходили на то, чтобы встать. Но он находил силы дальше. Они всегда были. Сколько бы он ни отдавал, немного всегда оставалось.
