— Федя, ты что, полный дебил или прикидываешься? — разозлился майор. — Не видишь, что происходит? Где я этому полкану сейчас Петренко возьму?

— Где? — тупо спросил сержант.

— В Караганде! — заорал Соловец.

— А чё Мухомор там делает? — брови патрульного поползли вверх.

— С тобой всё ясно, — начальник ОУРа взял себя в руки. — Значит, так. Сейчас идешь домой и приносишь мне… я повторяю — мне!… сто граммов этой отравы. Не пятьдесят и не двести, а сто! Понял?!

— Понял, не дурак, — обиделся сержант.

— Отдашь мне пузырек и забудешь, о чем мы говорили. Врубился?!

— Да…

— Выполняй! Одна нога здесь, другая там! — прикрикнул Соловец на неспешно зашагавшего к соседнему дому сержанта.

Федя прибавил ходу.

Твердолобов споткнулся о припорошенную снежком железную раму, ругнулся, прошел еще несколько шагов и остановился, осматриваясь.

— Вроде, здесь, — неуверенно замямлил дознаватель. — Да, точно здесь. Вот и пень…

Осторожно ступающий Казанова, для которого каждое движение отдавалось ноющей болью в груди и паху, добрел до рамы и сел.

— Ты уверен?

— Вот следы шин, — Твердолобов поглядел себе под ноги. — Тут они кончаются…, — дознаватель взобрался на пень со свежими сколами и обозрел окружающее пространство, приложив ладонь козырьком ко лбу.

Но «козелка» так и не заметил.

Ментовский УАЗик словно растворился в воздухе.

— Вы скоро? — крикнул с обочины дороги водитель большегрузной платформы.

— Погоди, — отмахнулся Твердолобов и присел рядом с Казанцевым.

— Что-то не складывается, — констатировал капитан, слепив снежок и приложив его к отбитому лбу. — А ты ничего не перепутал?

Дознаватель задумался.

— Нет, — после минутной паузы твердо сказал Твердолобов.

— Мистика, — Казанова слепил еже один снежок и засунул его спереди в штаны, блаженно щурясь.

К сидящим на железной раме ментам подошел раздраженный шофер большегруза.

— Вы долго тут торчать собираетесь?!

— Дык ведь, — дознаватель развел руками, — надо думать, где машина…

— А что тут думать-то? — удивился водитель. — Вы ж на ней сидите!

Казанцев и Твердолобов внимательно посмотрели себе под ноги, но «козла» не обнаружили — ни в натуральную величину, ни даже модельку в масштабе один к пятидесяти.

— Издевается, — буркнул опер, поправляя медленно тающий в штанах снежок.

— Думаешь, все менты такие тупые, что собственный УАЗ перед носом разглядеть не смогут?! — взвился дознаватель. — А дубинкой по хребту не хочешь?!

— Да вы, мать вашу, на раме УАЗа сидите! — прорычал шофер. — Глаза разуйте!

— Как же это? — всполошился Твердолобов, подскакивая и выпучивая глазенки на то, что осталось от милицейского джипа. — А где остальное? Мотор, двери, колеса…

— Растащили, — невозмутимо заметил водитель тягача. — Хоп-хоп — и нету…

— Ну что за народ! — возмутился Казанова. — Одно ворье!

— Грузить раму будем? — спросил шофер. — Или здесь оставим?

— Грузим, — решил Твердолобов, которому надо было привезти Соловцу хотя бы что-то.

— Паренек, сгоняй-ка за кофеем, — Дукалис по-отечески похлопал Козлюкина по спине. — И скажи, чтоб водочки принесли…

Освобожденный от наручников начальник отдела продаж бросил вопросительный взгляд на потирающего запястья Дамского, отпер дверь кабинета и вышел.

— Ты уж, Ираклий Вазисубанович, зла на нас не держи, — мирно сказал Ларин. — Ошибочка вышла, бывает… Но ты зато на собственной шкуре прочувствовал, что будет с подозреваемыми по этому делу, когда они к нам в руки попадут. Живые позавидуют мертвым…

Развязанный генеральный директор «Фагот-пресса» согласно закивал.

Спорить с оперативниками у него не было никакого желания. Он мечтал только об одном — чтобы эти два грубых мента поскорее покинули стены его офиса.

— Ну, так, — Дукалис развалился в кресле, откуда согнал Дамского, пересадив гендиректора на стул, — расскажи, в чем дело… Что за писатель, чё накарябал, когда исчез.

— Да, в общем, дела-то и нет, — издатель ощупал то место, где два часа назад произошел первый контакт его тела с ботинком оперативника. — Я ж написал отказную…

— Покрываешь преступников? — миролюбиво осведомился Ларин, с хрустом разминая кулаки, и наобум ляпнул: — Участвуешь, так сказать, в деянии согласно статье сто пятьдесят пятой[59] Уголовного Кодекса? Что ж, это меняет дело…

— Я?! Вы что?! — перепугался Дамский, поняв, что его сейчас будут бить и обязательно — ногами. — Да никогда! Да чтоб я?!.. Это была ошибка! Страшная ошибка! Но не моя!

— А чья? — заинтересовался Анатолий.

— Это…, — генеральный директор «Фагот-пресса» закатил глаза. — Я не помню…

— Помочь вспомнить? — трезвый Ларин был жестоким и циничным существом, готовым броситься на первого встречного, как чупакабра[60].

— Не надо! — издатель замахал руками, как ветряная мельница. — Я сам!

Напряженную ситуацию разрядил приход секретарши и Козлюкина, принесших поднос с тремя чашками дымящегося кофе, стаканами и запотевшей литровой бутылкой водки "Народный целитель[61]", изготовленной партией в десять тысяч штук в поддержку серии книг.

Водка была дрянная, ибо Дамский, как обычно, экономил на всем, что можно, и нанял для ее разлива двух бомжей-молдаван, бодяживших технический спирт с водой в пустующем гараже Ираклия Вазисубановича. Для того, чтобы отбить гнусный запашок перемешиваемой ржавой лопатой в старой чугунной ванне смеси, в раствор добавлялись щепотка пищевого ароматизатора «Вишенка» и капелька универсального дезинфицирующего средства «Доместос — лимонная свежесть».

— Оперативно ты справился, — Дукалис похвалил Козлюкина. — С утра маковой росинки во рту не было.

— Ну, вздрогнем, — Ларин позабыл про наезд на издателя, потер руки и посмотрел на секретаря с Козлюкином. — Свободны.

— Я — пас, — попытался было отказаться генеральный директор, знавший о качестве своей продукции и методах ее изготовления.

— А в морду? — предупредил начавший наливаться краской Андрей.

— Я передумал, — быстро сказал Дамский и взял наполненный до краев стакан. — За нашу милицию! За ум, честь и совесть, каких и не сыскать!

Проверяющий из ГУВД оказался стойким мужичком, и даже после выпитой литровой бутылки самогона не переставал отдавать ценные указания, поминать подполковника Петренко, с которым чиновнику зачем-то надо было обязательно пообщаться, и учить районных ментов жизни, громогласно повествуя о своей нелегкой офицерской жизни, начатой в звании младшего лейтенанта в маленьком поселке на Таймыре.

Но, долго ли, коротко ли, однако организм всё же потребовал прогулки на свежем воздухе и полковник выпал из автобуса, приказав к своему возвращению наварить макарон, которые он будет вкушать, посыпая тертым сыром.

Сержантский и оперский состав не был смущен кулинарным заказом, ибо технология варки супов, вермишели и всего прочего в обычном электрочайнике была отработана давным-давно. Правда, в этой методике был небольшой нюанс, осложнявший процесс приготовления именно мучных изделий — те совершенно по-скотски забивались под нагревательную спираль, и несчастным кулинарам было крайне неудобно их оттуда выковыривать. Для преодоления этого недостатка решили положить как можно больше макарон, дабы хоть что-нибудь, да на поверхности осталось бы.

Чайник залили водой, вскипятили, засыпали исходным продуктом и посадили возле него уже не могущего самостоятельно передвигаться сержанта. Чтобы следил за процессом и в нужный выключил прибор.

А сами отправились вслед за полковником.

Соловец на секундочку отстал и приготовил проверяющему «коктейль».