– Но зачем? Что хорошего в таком могуществе? Если даже не сойдёшь с ума, умрёшь от скуки. Что это за жизнь, если сразу можешь всё? А как же путь к цели, преодоление трудностей?
Маг улыбнулся, глядя на разгорячившегося ученика.
– Не многим нужны трудности. По крайней мере, осмысленно. Зато многим нужна абсолютная власть.
– Только власть? Но ведь эту силу можно использовать и во благо… – задумался Отриан.
– Были многие, кто считал и так. Но откуда мы, простые смертные, лишь немного одаренные силой, можем знать, что благо, а что нет? В праве ли мы вмешиваться в замысел тех, кто создавал этот мир? – старец смотрел уже не на ученика, а в огонь, медленно, с потрескиванием доедающий почерневшие листы.
– Истины о создании мира не знают даже эльфы, – напомнил юноша.
– Если они никогда не говорили об этом людям, это ещё не значит, что они не знают. Они живут почти вечность. Наверняка их память хранит куда больше тайн, чем мы можем себе представить. Обещай мне, Отриан. Если когда-нибудь кто-то предложит тебе отыскать Врата Бездны, не соглашайся. Ни во имя добра, ни во имя зла.
Отриан посмотрел в тёмные глаза старца и уверенно произнес, – Я обещаю вам, учитель.
***
– Посвящённые, – Хардиан обвел взглядом собравшихся в Круглом Зале, – полгода идут наши поиски, и теперь я хочу знать, есть ли результат.
– Ваше величество, – поднялся со своего места Мардин. Посвящённые, единые по званию и заслугам, по молчаливому согласию выбрали его старшим, – к сожалению, нам нечего представить вам. За эти полгода мы прочесали всё Взморье от берега до гор. Мы ничего не слышали о магах, пожелавших найти Врата.
– Я знал, что задача будет не из лёгких. Но я рад, что враг не обнаружен в моей стране. Мы продолжим поиски. Но теперь вы будете искать во всех странах Великого Союза, а так же в землях Пограничья и в Ритии, – король медленно обвёл взглядом зал. Он знал по именам всех Посвящённых и помнил заслуги каждого из них. Наконец, он сделал выбор. – Мардин. Ты поделишь Посвящённых на отряды. По тридцать человек отправятся в Ритию, Нардол, Пограничье и Дальний Передел. Тридцать человек останутся и будут продолжать поиски в землях Взморья. И по пятьдесят человек отправятся в Уголье и Просторье. Вам придется действовать скрытно. Вы не будете обращаться за помощью к правителям и не будете одеваться, как воины. Как можно меньше людей должно знать, откуда вы приехали, и никто не должен знать, зачем. Мардин, проводить распределение будешь, исходя из чистоты произношения и знания местных наречий.
– Ваше величество, – снова по молчаливому согласию воинов поднялся Мардин, – мы должны стать шпионами?
– В военное время, Мардин, это называется разведкой. А война уже началась. Вот только по непривычным для нас правилам, – голос Хардиана прозвенел закалённой сталью, пресекая дальнейшие возражения.
Круглый Зал опустел только после заката. Мардин покинул его последним. Наутро воину предстояло вместе с сорока девятью соратниками отправиться в Уголье, самое большое государство Великого Союза. Поздний вечер встретил его тёплым осенним дождем. Домой идти пока не хотелось, и Мардин медленно побрёл по сияющим сотнями огней улицам Великого Города. Ноги сами повели его к морю, и вскоре он оказался на крепостной стене. Полторы тысячи лет назад король маленького тогда прибрежного государства повелел сделать свою столицу неприступной для ритийских пиратов. Тогда был заложен первый камень. Теперь поднимавшаяся прямо из моря отвесная стена казалась творением самой природы. Со стороны города высота её не превышала тридцати локтей, зато по другую её сторону были двести локтей пустоты и подводные скалы. Стена огибала мыс, на котором стоял Великий Город, и исчезала, сливаясь с отвесными скалами. Мардин посмотрел на море, в которое проливным дождём рушилось ночное небо, и медленно двинулся на запад, кивая стоявшим через каждые сто шагов караульным. Вскоре он оказался возле Северной Башни. Чуть в стороне виднелась в свете сигнальных огней мраморная статуя эльфа, стоявшего на самом краю, спиной к обрыву. Мастера Эдель-Тора установили её шестьсот пятьдесят лет назад, но никто не знал, почему. Мардин приблизился к изваянию и впервые за много лет присмотрелся внимательнее. Высокий, не ниже самого Мардина, эльф обладал идеальными, как у всех его сородичей, чертами. Мраморный плащ развевался на ветру, обе руки были прижаты к груди, словно скрывая что-то под рубашкой. Но поразило воина не великолепное исполнение. Все статуи эльфийских мастеров являли собой произведения искусства. Мардина поразил взгляд мраморного эльфа. Такой взгляд воин видел лишь однажды, когда остался на поле боя один на один с противником. Тот юноша, единственный из всех, с кем случалось драться Мардину, не испытывал страха перед лицом смерти. Посвящённому его лицо вспоминалось до сих пор. Тот мальчишка умер со взглядом победителя. Тогда Мардин впервые подумал, что война дело не благородное, и нет такой причины, по которой люди должны убивать друг друга. Взглянув ещё раз на эльфа, словно пытаясь лучше запомнить мраморное лицо, воин пошел прочь. Когда он скрылся из виду, от угла башни отделилась высокая фигура. Сигнальные огни бликами отразились на светлых одеждах. Инголиан посмотрел вслед Посвящённому и приблизился к изваянию.
– Может, теперь что-то изменится? – тихо спросил он мраморного Хранителя. – И мы сможем вернуться домой…
***
– Дейдан! Дейдан! – окрик ворвался в сознание мастера и, наконец, вырвал его из цепких объятий сна. Юноша открыл глаза и обнаружил себя по колено в море. Волна незамедлительно захлестнула его по грудь. Дейдан вздрогнул от холода и посмотрел на полное по-осеннему крупных звёзд небо.
– Дейдан! – звонкий голос рассёк мерный рокот прибоя. Мастер обернулся. В двух шагах от него стояла его младшая сестра и смотрела на него широко открытыми глазами. Юноша взял её за руку и вывел на берег.
– Тарлик, что я здесь делаю? – тихо спросил он, когда холодная вода осталась на безопасном расстоянии.
– Если бы я знала. Просыпаюсь, выглядываю в окно и вижу, как ты идешь куда-то даже без рубашки. А ведь уже холодно! Я за тобой выбежала, звала, а ты не оборачивался. Я тебя догнала, а у тебя глаза закрыты… я испугалась, – девочка всхлипнула, но сразу взяла себя в руки. – Я хотела отца разбудить, но побоялась, что не успею и не буду знать, куда ты ушёл. А ты спустился по тропе так ловко, как ты и днём не спускаешься, и пошёл к воде. Я пыталась тебя остановить, а ты только какое-то странное слово повторял и всё шёл. Я испугалась, что ты так и уйдешь. Скажи, Дейдан, ты спал?
– Да, – на миг задумавшись, отозвался мастер, – я спал… но я ничего не помню. Что за слово я повторял?
– Язык какой-то незнакомый. Похоже на «татхе»… – неуверенно проговорила Тарлик.
– Тайтхэ, – машинально поправил её мастер, неожиданно вспомнив сон. – Ты говоришь, глаза у меня были закрыты?
– Да, как у крепко спящего, – кивнула девочка.
– Странно, ведь я всё видел, – юноша вспомнил, как проснулся от того, что прямо в глаза ему светит звезда. Сперва он удивился, потому, что ставни были закрыты. Но потом понял, что звезда светится не в небе, а где-то за пределами видимого. А ещё он понял, что немедленно должен отыскать источник этого света.
– Значит, это был сон… Мне нужен кто-то, кто может перевести это слово, – твёрдо проговорил Дейдан, помогая сестре преодолеть последние шаги тропы.
– Ты ведь даже не знаешь, что это за язык, – напомнила девочка, поплотнее заворачиваясь в платок.
– Это эльфийский.
– Серьёзно?
– Да. Это слово было в одной песне, про которую кое-кто сказал мне, что она эльфийская.
– Кто ж в Старинках тебе его переведёт?
– Я не говорю о Старинках. Эльфийский не то, что в рыбацких деревушках, в больших городах и то вряд ли знают. Я буду искать эльфов.
– Эльфов? – Тарлик остановилась. – Как ты собираешься попасть на Эдель-Тор? Туда не доплывешь на рыбацкой лодке.
– Туда, говорят, и на корабле не доплывёшь, не пустят. Рыбаки из соседней деревни говорили, что эльфы недавно приезжали в Великий Город. Может быть, они ещё там.
