Следующее помещение занимала весьма непрезентабельная парикмахерская, после которой нарочито выступал яркими огнями скромненький ресторанчик. Там подают что-то из разряда пицц, ленчей или классических салатов по типу «греческого» или «цезаря». Никаких деликатесов или кулинарных излишеств… чистая коммерция. Переулок закругляла и выводила вновь на перекресток Красной и Гаврилова еще одна небольшая кафешка. Хотя, скорее, это лишь заготовка под таковую. Обширное пространство под хлипким навесом с убранными и компактно сложенными по углам столами и стульями… Летом здесь, вероятно, уютно и мило, но сейчас – холодно и пустынно. Пройдя весь этот небольшой переулок, потоптавшись тут и там, студент вышел обратно к Цветочным часам, но, взглянув на них, осознал, что не прошло и половины остававшегося до встречи времени.

Ему все хотелось вернуться в тот ресторанчик, что в переулке. «Там так тепло и сухо… и горячий чай» – думал он, но боялся пропустить встречу. Без конца топчась на месте и усиленно кутаясь в шарф, скрываясь от холодного снега, студент совсем перестал поглядывать на часы. А будь в тот день какой-нибудь майский или июньский выходной, то он обязательно бы оценил любопытную искусность Цветочных часов.

Вся их композиция была весьма строго выдержана в определенном контрасте, надо сказать, не лишенном изящества. Цифры 12, 3, 6 и 9 – белого цвета; остальные – красные. Стрелки тоже были алого оттенка и как бы слегка подсвечивались для большей видимости. Сами же виновники названия архитектурного объекта – цветы – сейчас по большей части засыпаны липким приставучим снегом. Но в теплые месяцы они прекрасно дополняют контраст своими прелестными ало-розово-белыми цветами… А сейчас же видны лишь некоторые из по уютному припорошенных снежным хлопком декоративных деревцев по краям конструкции.

Перед всем этим на небольшой площади на высоких столбах величественно развиваются преисполненные некой символической харизмой флаг и герб Краснодара. А между флагштоками среди нежданно нагрянувшей бури снега виднеется только одна фигура… фигура человека в черном пальто… он думает, ждет, стоит, крепчает под гнетом январского ветра… и, уж поверьте, очень сильно мерзнет…

Когда город делает тебя – это хорошо… тебе же и хорошо в первую очередь. Когда общество, люди вокруг делают тебя таким, какой ты есть – это хорошо. Тогда не нужно думать, как одеваться – одевайся, как все! Не нужно думать, что поесть, куда сходить пятничным вечером. Не нужно думать, что делать со своей жизнью. Ведь это просто и хорошо… Проще и лучше не думать, из чего делают хлеб, который вы едите. Проще не думать и не знать, как работает, например, ваш телефон. Проще не знать, почему идут войны и за что умирают на них люди. Проще прислушаться к кому-то, чем думать самому. Проще с верой в чудо протягивать руки в небо, к богу, чем с усердием копаться в земле, с другими чертями. Ведь все же мы, гуляя по аллее, рассматриваем вершины деревьев, а не ходим по газону с лопатой, откапывая корни. Так что, когда город вокруг возвышает тебя, когда общество делает тебя – это хорошо. А когда ты делаешь общество – это нехорошо… Если ты делаешь общество вокруг себя, если ты делаешь людей вокруг, если ты возвышаешь город – это совсем нехорошо… Но тогда ты – король!

И о чем думает человек, стоя посреди подобного города? Созидатель или потребитель, король или простолюдин – каждый из них! О чем они могут думать, стоя посреди снега, ветра, холода и тусклого света уличных фонарей? Может, о любви… безответной и несчастной, губительной или, наоборот, счастливой… Может, о работе… о свершениях, грядущих или уже давно прошедших достижениях… Может, о деньгах… всем же нужно что-то есть, нужно платить – тем более в наше время, когда платить приходится за все… Может, о родных… никто из нас не хочет, чтобы приходилось особенно беспокоиться и волноваться за них, но воистину несчастен тот, кому не за кого особенно волноваться и беспокоиться… Может, даже о сегодняшнем вечере… об ожидающей в уютной квартире чашке горячего чая, о теплом и мягком пледе, о банальном крепком сне… Мы не знаем, да и никак не можем знать, какие мысли томятся в голове, какие чувства треплются в груди у случайно встреченного человека на улице. Мы видим лишь силуэт его, силуэт этих мыслей и чувств, темное пятно, фигуру в черном пальто среди январских снегов, ожидающую встречи.

– Здравствуйте! – встреча подкралась неожиданно откуда-то из-за спины.

– Здравствуйте…

– Эм… Меня зовут Геннадий. По поводу книги. Мы созванивались сегодня.

– Ах, наконец-то! – собрал разлетевшиеся мысли молодой человек. – Ох, я очень замерз, пока вас ждал.

– Да! Сегодня прям сибирские морозы ударили! Давайте уже побыстрее с этим закончим.

– В Сибири похлеще будет, – в сторону пробурчал студент. – Мне нужно взглянуть на книгу, проверить ее состояние. Это она? – указывает на небольшой пакет в руках Геннадия.

– Да, да.

– Тут в двух шагах буквально есть ресторанчик небольшой. Давайте там сядем, согреемся… А я спокойно взгляну на книгу.

– Ну… Да, давайте, хорошо… Только недолго!

– Конечно!

– А как вас по имени?.. Запамятовал…

– Лев! Меня Лев зовут.

– Приятно познакомиться.

– Взаимно… Идите за мной!

Лев повел Геннадия за собой в тот ресторан, который некоторое время назад проходил в подворотне. Ближайшее более-менее приличное заведение находилось пусть и не очень далеко, но до него еще надо было дойти по этой зиме, поэтому он вполне справедливо разрешил, что посидеть пару минут и согреться теплым напитком можно и в переулке. Тем более, сейчас, когда единственным требованием остается наличие закрытого отапливаемого помещения.

На улице, между делом, постепенно темнело. И снег на тротуаре перестал являть собой блистательную глазурь, сверкающую и ослепляющую, и превратился в мутную вуаль, которая создает впечатление некоего опьяненного состояния, а посему слегка клонит в сонливость, припудренную грустным спокойствием. Приятное ощущение, если только тебя при этом ледяным айсбергом не сносит с ног холодный ветер. Поэтому, наверное, многим и нравится в такую погоду сидеть весь день дома, укутав плечи в плед, а ноги в шерстяные носки, и держа при этом в руках огромную кружку горячего чая… нравится быть пьяными, опьяненными, одурманенными, но при этом спокойными и грустными… Да, есть в этом светлом одиночестве что-то и вправду романтическое и умиротворяющее… гармонизирующее внутренний мир, мысли в голове.

Пройдя сквозь метафорический айсберг снега, ветра и холода, мужчины добрались до двери ресторана. Сквозь бледно-желтые стекла было видно, что сейчас в заведении много свободных мест, а две официантки воркуют друг с другом у барной стойки. Их обезображенное равнодушием общение прервалось пронзительным звоном колокольчика, обозначавшего своим звуком очевидный факт открытия входной двери. Внутри приятно пахло оладьями и турецким кофе. Гостей встретил безразличный и уставший взгляд персонала, но вряд ли это их как-то задело, ведь теперь, в теплом помещении, можно скинуть осточертевшую верхнюю одежду, снять шапки, шарфы и перчатки…

Геннадий, сняв серый потертый пуховик и шляпу с козырьком, остался в мятых, явно не глаженных коричневых брюках, бурых меховых ботинках и в вязаном свитере зеленого или даже, скорее, болотного цвета с воротом, туго прилегающим к шее. Вообще, тип этот был не самый запоминающийся… Еще не выпавшие седые волосы были растрепаны, не ухожены и, казалось, сами ждут, когда б поскорее выпасть. Лицо его не обладало ни мужественной челюстью, ни выразительными скулами, от чего казалось несколько наивным и даже глуповатым. Нос был слегка кривой с потертой кожицей на горбинке. Глаза маленькие, тускло-голубоватого оттенка, с бегающим по углам и неуверенным взглядом. Геннадий первым разделся, а потому уже сидел за столом в наиболее теплом краю ресторанчика с небольшим пакетом в руках.