— Разве? Может, ты и права, Манья. Но ничто из сказанного мной не противоречит твоей теологии. Мы лишь потомки других, старых рас, превосходивших нас во всем. Силы ада существуют, и они отвратительны именно настолько, как нас учили, и так же могущественны. Нет, Манья, я становлюсь все более религиозен. Если есть ад, если есть демоны, если есть черная магия и зло, если колдовство — альтернативная физика или новая математика, то я молюсь, и молюсь истово, чтобы существовали и боги!
— Возможно, для нас от этого разницы не будет, — заметил Джимми. — Кинтара искушали и испытывали нас, как им и положено. Бог, или боги, или как ты себе представляешь Высшее Существо или Сущих, всегда использовали бесов для искушения и испытания людей, дабы отсеять немногих достойных от всех остальных. Так что, даже если Бог и существует, возможно, Он не станет вмешиваться. Потому что сейчас наш черед проходить испытание.
Внутри бурлил водоворот искрящейся энергии, не менее мощной, чем испытанная в ином мире энергия зла. Но здесь все было по-другому. Чистая мощь текла через них, как будто сами их души купались в этом потоке, но она не несла в себе переполнявшего их тогда ощущения зла и искажения. Мощь просто была, она была за пределами столь ограниченных понятий, как добро и зло, за пределами всего того, что можно назвать словом. Даже капитан видел и ощущал ее; это была не какая-либо метафизическая или психическая сила, не энергия иного мира, но нечто очень реальное.
— Похоже на огромный глаз, — заметила Модра. — Когда закручивается и расходится.
— Око Бога, — выдохнул Джимми Маккрей.
— Возможно, ты прав больше, чем полагаешь, — откликнулся Ган Ро Чин. — Это источник всякой энергии — может быть, даже всей энергии. Так-то вот. Это центр, распределяющий ее, и одновременно врата, из которых она просачивается наружу. Только после этого она становится энергией, любой формой энергии, известной и неизвестной. Это Рай и Ад, сосуществующие бок о бок. Центр всего и конец всего. Сам факт того, что подобный источник действительно существует, объясняет многие несоответствия в измерениях количества энергии и материи во Вселенной.
Тобруш, до сих пор молчавшая, спросила:
— Что значит «просачивается»? Откуда?
— Извне. Извне Вселенной. То место, где мы сейчас находимся, может быть где угодно, но оно, несомненно, внутри нашей Вселенной. Даже иные миры, в которые вас занесло, находятся внутри чего-то еще. Но это — нет. Перед нами место, лежащее за пределами всех законов.
— Нонсенс! — ответила Тобруш. — Если бы ты был прав, мы бы видели ничто — полное отсутствие чего бы то ни было, и воспринимали бы это просто как черную дыру.
— Именно это мы и видим, — согласился Ган Ро Чин.
Тобруш, помолчав, произнесла:
— Я отвергаю твои безосновательные предположения. Я не могу их принять. Принять это — значило бы признать безумие нормой, хаос божеством. Законы природы, до сих пор не раз доказывавшие свою состоятельность и надежность, стали бы обычными правилами, которые могут подтверждаться или опровергаться, в зависимости от работы тех энергий, о которых ты рассуждал. Если это так, то становится возможным буквально все; сверхъестественное оказывается по одну сторону с естественным. Мы уже знаем, где начало Вселенной — она началась с Большого Взрыва!
— Взрыва чего? — возразил Чин. — Где? Наука так легко это объясняет — самопроизвольный взрыв, сам по себе, из ничего, — хотя большую чушь с точки зрения логики трудно придумать, в отличие от моей теории. Религия утверждает, что все изошло из чего-то извне — из некой уже установившейся Вселенной. Из Рая. Не беспокойся — законы природы действительно есть. Сразу после того, как энергия просачивается в мир, она изменяется так, чтобы им соответствовать. Но кое в чем ты права. Судя по тому, что мы видели, мы не знаем и доли тех законов природы, которые полагаем известными. — Он неохотно отвернулся от Ока и указал на Город. — Зато вот они знают. Они построили этот Город согласно этим законам. И с помощью этих законов они намерены править тем, что мы называем Тремя Империями, — а Три Империи, как бы велики ни были, лишь горстка пыли по сравнению с известной Вселенной. Нам просто не повезло родиться в регионе, в котором Кинтара и остальные оказались раньше нас.
— А теперь мы все выросли и по-прежнему намного отстаем от них, — добавил Маккрей. — Поэтому они считают, что мы предоставим им все, что они потребуют. Армия завоевателей, неистощимый источник пищи… девяносто триллионов рабов, количество которых неустанно растет. Девяносто триллионов потенциальных фаустов, которым предложат сокровеннейшие тайны Вселенной — за немалую цену.
Калия сердито тряхнула головой.
— Кретины! — крикнула она с отвращением. — Сколько мы идем вместе, вы только и делаете, что болтаете, болтаете, болтаете и болтаете. Вы сорвали травинку и решили, будто у вас в руках ключ ко Вселенной. Но на самом деле вы ни черта не знаете! Этот убогий мицлик, капитан дерьмового грузовика, может выдать на-гора кучу дерьмовых теорий, об истинности которых знает не больше нашего, а святая стерва подхватывает, потому что это отвлекает ее от мыслей о постели! Они болтают, а вы начинаете скрипеть мозгами, и вот перед вами уже история Вселенной, в которой истины одна крупица, а все остальное — бред сивой кобылы! Опасны ли эти твари? Ясное дело! Знают они кучу всего, чего не знаем мы? Похоже на то. Но кроме этого, вы знаете не больше, чем знаю я, а это немного!
Этот выпад неприятно задел Кришу, но Манья, до сих пор молчавшая — и державшаяся подальше от Калии, — мысленно улыбнувшись, согласилась с ней, хотя и сочла ее язык несколько грубым. Позабавило ее то, что подобная мудрость исходила от вульгарной шлюшки-дьяволопоклонницы.
Зато Джозефу было не смешно.
— И это говорит та, кого практически оттащили от первого же встреченного ею демона, когда она пресмыкалась перед ним, — сухо заметил он.
— Это тебе все легко досталось, а мне пришлось карабкаться с самого низа, — напомнила она. — Но я поднялась высоко, потому что способная. Ясно же, что не может быть богом тот, кого такие, как я, должны вытаскивать из стеклянной банки. Но я бы не взобралась так высоко, если б только и делала, что сидела на заднице или кончала с собой из-за чьих-то бредней. Может, я и не знаю стихов или культовой лабуды и всего такого. Зато я знаю, что если эти ребята такие умные, — может даже поумнее нас, раз они постарше, — то уж наверно не такие тупые, чтобы строить город, из которого не выйти. Короче, умники, мне плевать, хотите вы покончить с собой или будете сидеть здесь и ждать, пока помрете с голоду или замерзнете. Я не собираюсь здесь оставаться. Если надо идти, так я пойду поищу еды, воды и тепла, а заодно и дорогу отсюда подальше. Кто хочет, айда со мной. А остальные могут броситься в этот омут прямо тут, чтоб вас больше не слышно было!
Высказав это, она повернулась и пошла по направлению к пирамиде.
— Ее доводы довольно убедительны, — сдержанно сказал капитан.
— Возможно, — ответила Модра. — Не знаю, наверное, нам был нужен такой холодный душ. Я не раз участвовала в командах исследователей, но никогда не сдавалась и не работала с теми, кто опускал руки. И конечно, я не буду резать себе горло только на основе предположений, как сказала она.
— В любом случае, в моей бывшей религии суицид запрещен, — пожал плечами Джимми. — И, если не ошибаюсь, у мицлапланцев тоже. Так или иначе, нам надо идти за ней в этот чертов Город — либо прикончить ее, иначе она встретится с князьями демонов тет-а-тет.
Один за другим они последовали за Калией к пирамиде. Она не собиралась их ждать, но, дойдя до колоссального здания, вынуждена была остановиться, потому что не увидела даже намека на вход.
Джимми Маккрей встал рядом с Калией и осмотрелся.
— Не трогайте никакие символы, — предупредил он. — Эта штука находится здесь потому, что как-то подключена к той прорве энергии. Может, это их вариант стабилизатора, или аккумулятора, или даже трансформатора, питающего Город от источника. Большинство этих символов напоминают мне древние охранные знаки, которые, как правило, значили что-то типа «Входа нет» или «Изыди!».
