Нет, нет – не холодно, а очень тепло. Я открыла глаза и выглянула из шатра. Ярко светило солнце, воздух был напоен головокружительным ароматом цветов, где-то поблизости радостно журчал ручеек. Я снова оказалась в волшебной стране, ставшей пристанищем для второй Гиллан. В мою сторону шел какой-то мужчина, и пусть я видела лишь его профиль, я тут же его узнала:

– Херрел!

Он резко повернул голову. Лицо его было непроницаемо. Несколько мгновений он бесстрастно смотрел на меня, и вдруг в его зеленых глазах вспыхнуло удивление.

– Херрел! – умоляюще крикнула я.

Впервые в жизни я взывала о помощи.

Он бросился ко мне, упал передо мной на колени, заглянул в глаза. Я столько хотела ему сказать, но слова комом встали в горле. Я могла лишь раз за разом бормотать его имя. Вдруг послышались крики. В шатер ввалились Всадники, Херрела оттащили от меня и уволокли прочь. Я увидела Халса, лицо его было обезображено ненавистью, глаза пылали яростным огнем. Он снова поднес к моему лицу какой-то блестящий предмет, прогоняя меня назад, в дождь и тьму.

– Херрел, – тихо всхлипнула я.

Теперь я знала – или, по меньшей мере, надеялась, – что Херрел непричастен к тому, что со мной случилось в том страшном лесу. Может ли быть так, что и он не заметил подмены? Халс говорил с Гиллан, словно с дамой сердца. Неужели они заставили ее полюбить этого ужасного человека?

Мысль о том, как далеко могло зайти их колдовство, вонзилась мне в сердце ледяным клинком. Но что-то здесь было не так. Халсу не составило труда прогнать меня прочь, когда он понял, что две Гиллан воссоединились. Халс – может, и кто-то другой, но я думала, что именно он, – в первую же ночь попытался отпугнуть меня от Херрела, показав его звериный облик. А когда Всадники увидели, что я обладаю Силой, Халс первым заявил, что от меня нужно избавиться. Так с какой же стати сейчас он старается меня очаровать?

Херрел сказал мне, что из Всадников он самый неудачливый, братья считают его бестолковым и ни во что не ставят. Конечно же, сама мысль о том, что его плащ привлечет кого-то из невест, казалась им всем смехотворной. Но его-то плащ я и выбрала. Почему?

Впервые я припомнила тот момент, когда очутилась на зачарованной поляне и увидела лежащие на ней плащи. Чем же привлек меня плащ Херрела? Уж точно не красотой – тогда я видела предметы, как они есть. Но именно к нему я направилась с той же решительностью, что и мои зачарованные подруги – к выбранным ими плащам.

Выходит, Херрел Криворукий превзошел своих братьев в том, где ему прочили неудачу, тогда как Халс остался ни с чем и, по-видимому, решил забрать себе то, что – как он считал – принадлежало ему по праву. Возможно, кроме него, были и другие недовольные Всадники, но противостоять Халсу никто не посмел.

Теперь Халс забрал у Херрела ту, другую Гиллан и всячески пытается подчинить ее себе… Но сколько времени отведено этой бедняжке? Девочкой мне доводилось слышать обрывки историй, которые обычно рассказывали далеко за полночь, сидя у весело потрескивающего камина. Из этих обрывков я узнала, что существуют фетчи. Это призрачные двойники живых людей, и появление их знаменует скорую смерть. Может, за фетчем и ухаживает сейчас Халс, сам того не зная?

Но та Гиллан – существо из плоти и крови, это очевидно. А что, если Халс сам ее создал, чтобы усладить уязвленное самолюбие или ввести в заблуждение тех, у кого отсутствие Гиллан могло бы вызвать вопросы, – Килдас, например? Или наказать ничего не подозревающего Херрела, лишив его невесты? Если верно последнее, то подозрений после нашей встречи в шатре у него появилось более чем достаточно. Он понял, что есть две разные Гиллан, в этом нет никаких сомнений!

Но может, я смогу воздействовать своей Силой на вторую Гиллан, притянуть ее к себе, воссоединиться с ней? Я сосредоточилась – но ничего не почувствовала. Связь между нами была по-прежнему крепка, но дотянуться до нее-себя у меня не получалось. Наверное, Всадники, почуяв опасность, возвели между нами какой-то барьер.

Дождь уже перестал, но небо по-прежнему было затянуто тяжелыми тучами. Поначалу мой покой нарушал лишь звук падающих с ветвей капель, однако ночь принесла с собой новые звуки. Я вдруг услышала пронзительный крик – вероятно, на охоту вылетела хищная птица, – а потом, где-то совсем далеко, протяжный вой…

У меня не было никакого оружия, кроме ножа, украденного из лагеря Гончих. Внезапно эта небольшая рощица превратилась для меня в огромный лес, кишевший тварями, объявившими на меня охоту. Я будто снова очутилась в кошмарном сне.

«Беги! – кричал голос внутри меня. – Беги не оглядываясь!»

«Не шевелись! – приказывал другой голос. – Пока ты в тени – тебя не найдут».

«Беги, беги к Хранителям, они даруют тебе свою защиту!»

«Не смей. Если повернешь назад – ваша связь разорвется навсегда».

«Беги…»

«Нет!»

Изможденная этой внутренней борьбой, я уронила голову на колени и погрузилась в сон. Разбудил меня тошнотворный запах. Кашляя и задыхаясь, я подняла голову и увидела, что на дороге клубится мерцающее желтоватое облако. Ужасающая жуткая вонь, исходившая от него, оседала в горле и жгла легкие. Земля вздрагивала, словно неподалеку двигалось нечто невообразимой тяжести. Я приложила ладонь к земле: толчки были частыми, как будто бежало не одно, а множество существ.

Что бы это ни было, оно мчалось по дороге, которую отделяла от меня непроницаемая пелена тумана. Быть может, оно меня не заметит?.. Теперь, кроме вибрации, до меня доносился и топот: либо у этого чудовища было множество ног, либо бежали несколько двуногих существ. Мерцание зловонного облака усилилось, его желтые клубы приобрели зловещий красноватый оттенок, и тут же раздался низкий гул – как будто запела сотня голосов одновременно. Теперь стало ясно, что нечто движется в ту сторону, откуда я пришла, – к плато Хранителей.

Я впилась зубами в костяшки пальцев, чтобы сдержать рвущийся из груди панический вопль. Что лучше: видеть или остаться в неведении?.. В тумане запрыгали темно-красные пятна, гул голосов сделался столь оглушительным, что мне казалось, будто это гудит в моей голове, во всем моем теле… Я впала в состояние, близкое к беспамятству, – наверное, это меня и спасло. Когда я пришла в себя, красных пятен уже не было, а гул уже почти смолк вдали. На руке и во рту была кровь, и вся я, казалось, насквозь пропиталась этим удушающим смрадом, и теперь мне никогда от него не отмыться…

Я сидела, не в силах шевельнуться. Из меня будто разом выпили всю кровь. Все звуки исчезли, но дрожание земли говорило мне, что это нечто не остановилось. Если оно идет той же дорогой, то сначала на пути его будет плато, потом – разноцветные пляшущие камни…

Каким-то чудом мне удалось подняться на ноги. Идти вперед было страшно, но оставаться – еще страшнее. Что, если оно решит вернуться?.. Я побрела вдоль тропы, держась ближе к деревьям. Зловоние уже ощущалось не столь сильно, но сгустившийся туман обступал со всех сторон, не давая видеть дальше чем на пару шагов.

Вскоре начался резкий уклон вниз, и мне пришлось вернуться на тропу. Кое-как волоча ноги, я сделала несколько шагов и остановилась, чтобы перевести дух. Вдруг я услышала визг. Он раздавался позади, где-то очень далеко, но для моих истерзанных нервов это было последней каплей. Я закричала. Кто-то не сумел спрятаться вовремя и стал жертвой этого чудовищного нереального кошмара… который, возможно, теперь возвращается по этой же дороге. И я побежала.

Я бежала, шатаясь из стороны в сторону, хватаясь за валуны и скалы. Главное – удержаться на ногах… Не заметив мелкой лужи, ступила в нее, поскользнулась и упала на колени. Кое-как поднялась и упрямо поковыляла вперед, подгоняемая страхом, что вот-вот снова раздастся крик, только теперь совсем близко…

И вдруг впереди я увидела… свет? Этого не может быть! Зажав ладонью ноющую рану на боку, я привалилась к скале. Только сейчас до меня наконец дошло, что туман почти рассеялся и впереди действительно что-то светится. Это не было похоже на факелы или костры – эти желто-белые огоньки летали в воздухе, кружились и гонялись друг за другом, ярко вспыхивали и исчезали, чтобы вновь появиться в другом месте. От их мельтешения у меня вновь закружилась голова.