Ну уж нет, я не собираюсь беспомощно лежать здесь, пока Всадники меня не найдут! Не желаю! Я посмотрела на свои пальцы и сосредоточилась: ну же, давайте! Шевелитесь! Пальцы послушно поползли по камню, сжимаясь в кулак. Так, теперь рука. Рука!

Зов, мольба… откроются ли Ворота?..

Нет! Не отвлекайся! Я устремила все свое внимание на руку. Поднимайся! Пот струился по лицу, затекая в уголки рта. Поднимайся!

Наконец медленно, невыносимо медленно рука начала слушаться. Уперевшись кулаком в скалу, я смогла приподняться. Так, а теперь – нога…

Зов, словно грохот барабанов… Ворота, вот что сейчас важно…

Вовсе нет! Эти Ворота нужны одним лишь Всадникам! А мне – мне нужно оторвать от камня ступню, согнуть ногу и вырваться из этой проклятой невидимой паутины!

Я оттолкнулась и, тяжело дыша, привалилась спиной к скале. Из этого положения Всадников я не видела, но стена по-прежнему была в поле моего зрения – сплошная стена из гладкого камня без малейшего намека на какие-либо Ворота. К чему все это? На что они до сих пор надеются? Их старания закончились ничем – давно бы пора это признать…

О нет, нельзя о них думать, нельзя отвлекаться. Я с трудом повернула голову и сосредоточилась. Это всего лишь кусок камня. Между ним и моим телом нет ничего – ничего!

Наконец мои одеревеневшие конечности отозвались, и мне удалось подняться. Я стояла покачиваясь, не решаясь сделать шаг, – вдруг не удержу равновесие и рухну со скалы? Мой взгляд скользнул вниз: Всадники стояли там же, не сводя глаз со стены, но зова я больше не слышала. Они ждали ответа.

Я повернулась к ним спиной. Мне все равно, каким будет этот ответ. Мой мир отныне – это Гиллан и ее заботы, и рассчитывать в этом мире я собираюсь лишь на себя. Едва я подумала об этом, как в памяти всплыла картина: Херрел вынимает из ножен меч и кладет его на ложе… Пора!

Кое-как передвигая ноги, я заковыляла прочь. С каждым шагом сила чар слабела и движения давались мне все легче. Солнце стояло уже высоко, я чувствовала его тепло на лице и саднящих руках. К тому моменту, как скала осталась позади, я уже полностью владела телом, но теперь давала о себе знать смертельная усталость, преследовавшая меня с той минуты, как я вырвалась из леса-призрака.

Но не успела я сделать и нескольких шагов по направлению к лагерю, моему единственному убежищу, как раздался странный звук. Он напомнил мне звон колокола, возвещающего начало молитвы в часовне Норстеда, но только был несравнимо глубже и раскатистей. Гудели скалы и земля под моими ногами, гудело само небо. Все вокруг задрожало, сверху посыпались камни. Меня отбросило назад, я ударилась спиной о скалу так сильно, что одна рука онемела.

Эхо покатилось тяжелой волной по долине и горной цепи, и хотя сам звук понемногу угасал, эхо от него становилось все громче и призывнее. Это могло означать лишь одно: Ворота открылись. Всадники возвращаются на родную землю. Но это их земля, и мне там не место.

Снова послышался шорох камней, и я обернулась. На меня, раззявив слюнявую пасть, смотрел медведь; из-за его плеча выглядывала узкая волчья морда, где-то рядом раздавалось хлопанье гигантских крыльев. Мой кошмар сбывался наяву. Только теперь бежать мне было некуда.

– Гиллан!

Картина перед глазами дрогнула – и я снова увидела людей. Херрел, продравшись сквозь толпу своих собратьев, встал прямо передо мной.

– Убить!

Услышала ли я это или прочла в их глазах?

– Нельзя, – заявил Херрел. – Вы не можете убить нашу сестру.

Все как один повернули голову, глядя то на меня, то на Херрела.

– Она из мудрейших – ведьма по крови. Это удача, о которой мы даже не смели мечтать.

Тут вперед вышел Хирон. Его прищуренный взгляд скользнул по мне сверху вниз, отмечая и порванную одежду, и царапины на руках.

– Зачем ты здесь? – едва слышно произнес Предводитель Всадников.

– Меня разбудил… чей-то зов… – честно призналась я.

– Вот видите? – воскликнул Херрел. – Только те, в ком течет истинная кровь, слышат, когда мы…

– Молчать!

Херрел повиновался, но я видела, как сверкнули его глаза.

– И откуда ты возвращаешься? – снова спросил Хирон.

Я повела глазами, указывая взглядом на скалу, с которой наблюдала за ними.

– Ты забралась так высоко, – медленно проговорил Хирон, – а потом смогла спуститься…

– Убить ее! – взревел кто-то.

Но Хирон покачал головой:

– Нет, братья, это мясо нам не по зубам.

Он быстро начертил в воздухе какой-то знак. Сначала символ был зеленого цвета, затем сделался голубым, а перед тем, как исчезнуть, стал серым.

– Да будет так. – Он словно вынес мне приговор. – Теперь мы знаем.

Херрел подошел, взял меня за руку, и мы медленно двинулись в сторону лагеря. Всадники держались поодаль.

– Так Ворота открыты?

– Да.

– А как же?..

– Сейчас не время для расспросов, Гиллан. Потерпи, скоро мы сможем беседовать часами напролет.

Наступило молчание, которое он сам и нарушил:

– Хотел бы я…

Он глядел под ноги, выбирая самый легкий путь среди камней.

– Чего бы ты хотел? – спросила я.

Откровенно говоря, сейчас меня волновало лишь то, чего хочу я сама. А моим желанием было поскорее забиться в темный угол, подальше от посторонних глаз, и наконец отдохнуть.

– Чтобы было больше… или меньше…

– Я не понимаю.

Но он так ничего и не объяснил.

Когда мы дошли до лагеря, костер уже догорел, а мои подруги все еще безмятежно спали. Херрел уложил меня на наше ложе, и я тут же заснула – а может быть, просто потеряла сознание.

Если бы только я умела обращаться с Силой, скрытой внутри меня, у этой ночи был бы другой исход. Хирон понял, что перед ним неопытная ведьма, которая не сможет противостоять тому, что он задумал. Теперь, когда Ворота открылись, Всадники стали сильнее, а я, отвергнув Херрела, лишила себя единственной защиты.

Я проснулась оттого, что Херрел подошел к ложу. Опустившись на колени, он протянул мне кубок и, пока я пила, нежно поддерживал меня. Это был тот же пряный напиток, что вдохнул в меня жизнь после дурного сна. Я с трудом подняла непослушную руку и погладила его по щеке. Херрел, милый Херрел, как я могла так несправедливо обойтись с тобой?.. Но почему на твоей щеке нет царапин?

Веки мои вдруг отяжелели, и последнее, что я увидела, была звериная морда с горящими глазами. Меня подняли с ложа и куда-то понесли.

– …бояться его… – услышала я обрывок чьей-то речи.

– Его? – Глумливый смех. – Да вы посмотрите на него, братья! Он ведь даже не понимает, что происходит!

– И то верно. А завтра поскачет вместе с нами как ни в чем не бывало.

И меня окутала пелена удушающего черного тумана.

Я вновь стояла среди мертвых деревьев, и вновь на меня шла охота. Только на сей раз спасения ждать было неоткуда – амулет, висевший на моей груди, совершенно не источал тепла. Но, как я уже говорила, если страх приходит слишком часто, он теряет свою остроту. И вместо того чтобы броситься куда глаза глядят, я прижалась спиной к обугленному стволу и приготовилась.

Пепельные листья зашелестели, предвещая приближение чего-то могучего и устрашающего, но я не двинулась с места.

Потом появились бледные серые тени, имевшие очертания каких-то уродливых тварей. Они долго бесновались вокруг меня, но я даже не пошевелилась. В конце концов уродцы брызнули в разные стороны и притаились за деревьями.

И тут по лесу пронесся вой, такой пронзительный, что стало больно ушам. Ко мне приближались чудовища: медведь, волки, хищные птицы, кабан и много других, которых мне никогда еще не доводилось видеть. Все они двигались на двух ногах, что почему-то делало их еще более жуткими.

Я хотела закричать, назвать каждого по имени, но крик застрял в горле.

Позади чудовищ мелькали тени: их становилось все больше, они расплывались и вновь приобретали какие-то немыслимые очертания. Вдруг стая чудовищ расступилась, пропуская вперед своего вожака – существо с лошадиной головой, глаза которого пылали диким, неукротимым огнем. В своих человеческих руках существо держало серебристый лук с тетивой, от которой исходило зеленоватое свечение.