Ким шире разводит ноги уже словно потерявшего рассудок омеги и втрахивает его в постель. В комнате пахнет сексом. Диким, необузданным, сводящим с ума запахом секса. Юнги стонет в голос, срывается на немой крик от особо глубоких толчков. Намджун обнимает омегу, впивается поцелуем в его рот, посасывает язык, губы и чувствует, как крупно дрожит стонущий ему в рот парень. Мин кончает себе на живот с протяжным стоном и не успевает даже сфокусировать взгляд после ошеломительного оргазма, как Ким переворачивает омегу на живот, с силой давит на поясницу, заставляя максимально выгнуться, и вгоняет в него свой член до упора. Мин кричит, зарывается лицом в подушку, и его крик в ней тонет. Альфа сильнее сжимает руками ягодицы омеги и буквально натягивает его на свой член. Упивается полустонами-полухрипами. Намджун покрывает поцелуями шею, лопатки, выводит языком понятные только ему узоры на обнаженном теле омеги. Этой ночью Юнги кричит только от удовольствия. Намджуна эти стоны сводят с ума. Омега горячий, плавящийся в руках, в Юнги невыносимо хорошо. Ким двигается резко и рвано, втрахивает его в постель, кусает и царапает нежную кожу. Юнги уже просто хрипит, омеге кажется, что он уже сорвал голос. От Кима внутри невероятно хорошо. Мин подмахивает задницей, приподнимается сам, насаживается и требует еще. Юнги кусает кончик простыни, максимально выгибается и снова кончает, сжимая в себе альфу. Намджуну от тесноты сносит крышу, и ему стоит огромных усилий не кончить в омегу. Он еле сдерживается от непозволительной ошибки и, кончив, валится на постель рядом.

Юнги так и лежит на животе и смотрит на грудь сорвано дышащего Намджуна. Сознание медленно возвращается, начинает расставлять все по местам, но Мин гонит его. Засовывает глубоко внутрь и цементирует. Не сейчас. Сейчас слишком хорошо, слишком горячо, и вообще все слишком. Ким Намджун для Юнги —это слишком. Никогда раньше омега не испытывал такого оргазма. Потрясающего, делающего из него марионетку в чужих руках, доводящего до помутнения рассудка. И этот оргазм он пережил с Намджуном. С тем, кого ненавидит. С тем, кто испортил его жизнь. От этой мысли мерзкое чувство разочарования расползается внутри, и омеге хочется провалиться под землю. Исчезнуть. Лишь бы не смотреть больше в эти глаза. Он стонал под ним, как последняя шлюха, он умолял его трахать, умолял не останавливаться. Как теперь с этим жить. Как теперь снова смотреть с вызовом в эти глаза и показывать, насколько ему омерзителен альфа. Мин теряется в своих ощущениях, в этом послевкусии, в чувствах. Омега машинально тянется к покрывалу, чтобы прикрыть свою наготу, но Ким резко вырывает его из рук и отбрасывает с сторону.

— Тебе оно не нужно. Голым ты мне нравишься больше, — ухмыляется Ким и поворачивает лицо к Юнги.

— Ты ведь не тронешь Кайла, — омега сам поражается своей смелости.

— Ты думаешь то, что ты впервые за наше знакомство сам раздвинул передо мной ноги, спасет твоего друга? Не слишком ли большая цена у твоей задницы? — Намджун смотрит в глаза напротив, и еле заметная улыбка трогает его губы.

Юнги с трудом глотает ком обиды, застрявший в горле, и приподнимается на локтях.

— Ты не сделаешь это, — Мин садится на кровать и со злостью смотрит на лежащего альфу. — Я тебя на коленях умолял. Я не могу еще больше тебя ненавидеть, потому что больше уже некуда.

Ким слушает, потом притягивает омегу к себе, придавливает к кровати и целует.

— Потом. О Кайле мы поговорим потом. Сейчас я хочу слышать твои стоны.

***

Уже светает, когда Мин чувствует, что окончательно выдохся. Впервые за всю его недолгую жизнь Юнги утомил секс. Он чувствует, как тяжелеют веки, и уже почти впадает в царство снов, когда Намджун резко притягивает не сопротивляющегося омегу к себе и прижимает к голому телу. Юнги так и засыпает выдохшийся, разомлевший в руках альфы.

Утром Мин просыпается в полном одиночестве. В комнате нет даже приставленного к нему омеги. Юнги скрывает вздох разочарования, злится на себя и на свою реакцию и идет в душ.

«Пришел, трахнул и ушел. Мило», — думает, стоя под струями теплой воды, парень. Юнги еще два часа тратит на обвинения себя, своей сущности и искренне проклинает природу, что задумала его как омегу. Но естественные потребности дают о себе знать, и Мин, попросив завтрак, включает телевизор. Пострадать и ненавидеть себя дальше - он решает после завтрака.

***

Намджун уезжает с виллы еще до рассвета. Оставаться в одной комнате с омегой невыносимо. Всю ночь альфа не спит. Ким лежит на постели, смотрит на своего пленника и думает. Желания раздирают альфу на части. Он сам не понимает, что происходит. Не понимает, откуда у омеги такая власть над ним. Намджун еле сдерживается, чтобы не разбудить Юнги, чтобы вновь не впечатать его своим телом в постель. Мина хочется не просто трахать, хочется долго и медленно целовать, прижимать к себе и обнимать. Ким снова и снова воспроизводит в голове ночные кадры и упивается тем, как горячо отдавался ему омега, как прижимался, просил, насаживался. Цеплялся своими тонкими пальцами за плечи, с готовностью раскрывал рот и сам целовал. От такого Юнги хотелось умереть. Затапливающее с головой, неконтролируемое чувство нежности пугает Намджуна. Ким только ночью ловит себя на мысли, что никогда не видел, как омега улыбается. Намджуну он никогда не улыбался. И эта мысль сильно расстраивает альфу.

Как только Юнги заснул, Ким отодвигает его от себя и, пролежав рядом пару часов, уходит. Лучше держаться подальше. Лучше не подпускать. Ким и так ненавидит себя всякий раз, стоит ему заметить гипс на пальце. Учитывая, кто такой Мин Юнги, и почему он вообще у него дома, Намджун сам над собой смеется. От него надо избавляться. И это единственная верная мысль, считает Ким. Он должен расставить все точки с его отцом и убрать этого пацана с поля своего зрения. Намджуну это все не нужно. Ему не нужен сумасшедший, невоспитанный омега, который плюс ко всему сын президента. «Надо увидеться с Кисумом, надо присмотреть себе кого-нибудь еще. Лишь бы перестать о нем думать,» — думает Ким, заезжая на подземную парковку своего офиса.

***

— Доброе утро, — Техен в отличии от Кима необычайно бодр и весел. — Что за лицо? Только не говори, что он опять что-то выкинул, и тебе все-таки пришлось свернуть ему шею.

Ким сидит на диване в кабинете Намджуна и, судя по разбросанным вокруг бумагам, усиленно что-то изучает с утра.

— Лучше бы выкинул. И лучше бы я свернул ему шею тогда, когда только привез, — Намджун стаскивает с себя пиджак и бросает на диван.

— Так в чем дело? — Ким откладывает бумаги и озабоченно смотрит на альфу.

— Хорошо, что ты здесь. Пройдемся по тем моментам, которые мне надо выбить у правительства. Пора избавиться от этого мальчишки, — Намджун просит кофе у секретаря.

— Почему такая спешка? — Техен не унимается.

— Мне кажется, если я сейчас этого не сделаю, то потом просто не смогу, — Ким садится в кресло и устало прикрывает глаза.

— Почему ты так зациклен на этом омеге? — вдруг резко, в лоб, спрашивает Техен.

— Потому что он красивый и у него потрясающая задница, — отвечает Намджун, не задумываясь, и с благодарностью принимает кофе от беты.

— Кисум красивее, но трахаешь ты не его, — Техен с вызовом смотрит в глаза напротив.

— Неправда, — отпив кофе, говорит Намджун. — Не красивее. Красивее этого сученыша у меня на вилле — нет. Я не встречал. Короче, моя одержимость им делает из меня зверя. Его хочется убить и закопать, лишь бы не проходить через все то, что я прохожу, когда его вижу. А чтобы его не убивать — я верну его папаше. Для этого мне надо встретиться с господином президентом в кратчайшие сроки, — язвит Ким. — Заберу у него свой долг.

***

Первым делом после завтрака, Мин вызывает к себе омегу, которого вчера ударил, и спрашивает про Кайла. По его словам, альфа в особняке не появлялся. Юнги нервничает, не может взять себя в руки, мечется по комнате и не может найти себе место. Кайл должен был сегодня прийти. Это превратилось в традицию. Кайл - первое лицо с утра, которое видит омега.