- Я подыскал для тебя две подходящие, на мой взгляд, квартиры. Тебе надо выбрать одну из них. - Ойва и Андрей уже успели сдружиться и, не сго-вариваясь, перешли на "ты". - Одна из них недалеко от нашей фирмы, ты сможешь ходить на работу пешком. Квартира однокомнатная, но комната большая, светлая, выходит на солнечную сторону. Есть всё необходимое для проживания одного человека. - Было заметно, что Ойва, по непонятной пока причине, хочет, чтобы Андрей выбрал именно эту квартиру.

- Вторая, - продолжил Ойва рассказывать о результатах своих подыс-киваний, - находится в центре Хельсинки, на улице Сепян-кату, близко от со-ветского посольства. Квартиру сдаёт вдова, на это время она переезжает к сестре, у которой отдельный дом в одном из многочисленных затонов Фин-ского залива. Квартира у вдовы трёхкомнатная, но хозяйка сдаёт две из них. Третья заперта, в ней хозяйка хранит свои вещи, которые не нужны кварти-ранту. Квартира в принципе неплохая, но находится довольно далеко от на-шей фирмы. Тебе придётся на работу ездить на трамвае.

"Ага, вот в чём дело, - догадался Андрей, - ему не хочется тратиться на мой проезд. Жила финляндская!"

- Как это далеко? - спросил он. - Сколько километров от той улицы, которую ты назвал, где находится квартира вдовы, до фирмы "Лемминкяй-нен"? Мне это важно знать из-за интереса нестерпимого любопытства.

- Я точно не знаю, но думаю, не менее семи. Может быть, даже все во-семь или девять. С половиной.

- Это ничего, - отвечал Андрей, - такое расстояние я ещё могу прохо-дить пешком. Это даже может быть весьма полезным для моего малопод-вижного образа жизни. Сидя за столом целый день.

Ойва криво улыбнулся. Он понял, что ему не удастся сэкономить на транспортных расходах Андрея. Дело в том, что согласно заведённому на фирме "Лемминкяйнен" порядку из средств по заключённому контракту де-лается двадцатипроцентный вычет в пользу руководства фирмы, остальные средства передаются в полное распоряжение начальника той группы, кото-рая обслуживает данный контракт.

- Хочешь посмотреть обе квартиры?

- В этом нет необходимости, - основательно заявляет Андрей. - Я вы-бираю ту, которая с хозяйкой вдовой. Люблю иметь дело с вдовами. Как, ты говоришь, называется эта улица?

- Сепян-кату.

- Я, конечно, погляжу по карте-схеме, где находится этот адрес, но не мешает убедиться воочию и посмотреть, как выглядит эта вдова, - игриво завершил Андрей свой сомнительный, с моральной точки зрения, экспромт, в котором прозвучали скабрёзные нотки.

Ойва сделал вид, что этих ноток он не расслышал и сохранил серьёз-ность лица, а Какка скромно потупилась.

- Хорошо, - сказал Ойва нарочито сухо. - Я созвонюсь с хозяйкой квартиры и узнаю, когда она сможет нас принять.

Через день они поехали осматривать квартиру и знакомиться с хозяй-кой. Переводчика на этот раз с ними не было. Возможно, такие дела, где фи-нансы играли первостепенную роль, Ойва предпочитал делать без свидете-лей, чтобы комар носу не подтачивал. Ойва и Андрей на машине Ойвы, пре-данной, как домашняя лошадь, "Вальво", за четверть часа домчались до места. Оказалось, что эта небольшая улочка Сепян-кату была расположена совсем недалеко, на юге Хельсинки, очень уютно и как-то по-домашнему, а не так мрачно, как "стращал" Андрея Ойва. Послушная машина остановилась перед шестиэтажным старым домом, стоявшим напротив небольшого сквера. Листья с деревьев давно опали. Стояла зима, круглая площадка в центре сквера была залита серо-зелёным льдом и расчищена от снега. Снег лежал сугробами вдоль решетчатой узорной чугунной ограды. Из сугробов выступали почерневшие голые деревья. На некоторых из них трепетали отдельные упрямые листочки. Видно, им не хотелось отрываться от родных сучьев и падать в холодный снег. По льду катались на коньках мальчишки и девчонки, их голоса напоминали весенний птичий щебет.

Если стать лицом к дому, то справа от него, там, где заканчивалась ог-рада сквера, высилась красивая древняя церковь с высоким узким шпилем, отсвечивающим позеленевшей светлой бронзой. Шпиль почти скрывался в низких облаках, будто стремился проткнуть зимнее серое низкое небо.

Глухая дверь подъезда находилась на некоторой высоте от земли, к площадке перед дверью вели с двух сторон стёртые каменные ступени, ог-раждённые, как и сама площадка, резной решёткой с поручнем. Ойва и Анд-рей поднялись на эту площадку. Ойва позвонил в нужную квартиру, нажав на чёрную кнопку звонка на вертикальном, освещённом из-под козырька щитке. Тогда в Москве ещё не было домофонов. Для Андрея всё было внове.

Ответил приятный, похожий на женский, голос и что-то произнёс по-фински певучее. Андрей решил, что голос спросил: "Кто там?" Ойва назвал себя, в глухой железной двери что-то щёлкнуло, зажёгся зелёный глазок, и дверь отомкнулась.

XIV

Они вошли в подъезд, тут же зажглась лампочка, осветившая лестнич-ную клетку и лифт. Они поднялись на лифте на четвёртый этаж. Стёкла лиф-товой кабины не были испещрены грубыми надписями и примитивными ри-сунками, изображавшими человеческие половые органы. Андрей это отме-тил, но не стал удивляться, он уже начинал привыкать к западной культуре. Хозяйка ждала их, отворив дверь в квартиру. На лестничной площадке горел свет. Как только посетители вошли внутрь и дверь затворилась, свет погас.

- Хювя пайвяя! (Добрый день!) - поздоровался Ойва Хяркинен.

- Хювя пайвяя! - повторил Андрей, стараясь в полутьме прихожей раз-глядеть хозяйку. Пока он заметил только, что она была одета в модный свет-лый брючный костюм: длинные брюки и короткий жакет.

Хозяйка провела гостей в кухню, где было светло от окна, и предложи-ла присесть за стол, покрытый голубым пластиком.

- Ойва Хяркинен, ОЮ Лемминкяйнен, - церемонно представился Ойва. Потом показал на Андрея раскрытой кверху ладонью с оттопыренным большим пальцем и представил своего спутника: - Херре Соколов, Neuvostolitio (Господин Соколов, Советский Союз). Хян инссенери ракениеус-миесе (он инженер-строитель). Хян пухуттеко сакса (он говорит по-немецки).

Андрей понял эти два слова и добавил, улыбаясь обворожительно:

- Чуть-чуть.

- Was ist das "чьють-чьють"? - спросила хозяйка, кокетливо склонив голову и переходя на немецкий.

- Sehr wenig und sehr schlecht (очень немного и очень плохо), - сказал Андрей виновато, как нашкодивший школьник.

- Хян елея юкси? (он будет жить один?), - обратилась хозяйка к Ойве Хяркинену, изогнув красиво бровь.

- ja ein (да, один), - ответил Ойва неожиданно по-немецки.

- Natürlich, ein (конечно, один), - встрял Андрей, изобразив на плутоватом лице многозначительность сказанного.

- Neun Monate allein! (девять месяцев в одиночестве!), - не поверила хозяйка, вздёрнув обе подщипанные брови. - Ich glaube nicht (я не верю). So sagt Stanislavski (так говорит Станиславский).